..
Зенак Аби молча изучает меня.
— Тем не менее этот миф мог бы тебя заинтересовать, юноша. В нем говорится о нас, мучениках Амадина. И автор написанного — человек.
Я смотрю на золотой кубик страниц, который продолжаю носить по душевной слабости, из привязанности к родителю. Талман, книга путей, предания о драках с явления Бога одиннадцать тысяч лет назад и вплоть до... Джетаи диеа, самые блестящие знатоки Талмана и ученые всех времен, включили в Талман новую сказку, нечто, написанное человеком. На планетах драков, где все еще проводятся ритуалы посвящения в зрелость, юнцам приходится заучивать эту новую книгу и декламировать ее на церемонии. Но что способен сказать человек, почему его слова достойны запоминания бесчисленными поколениями драков будущего?
— Как называется эта новая Кода, Зенак Аби? Наверное, «Кода Нусинда»?
— Правильно. Джетаи диеа включили новый текст в канон под названием «Кода Нусинда», «Глазами Джоанн Никол».
— Что же говорят твои таинственные источники о невероятных достоинствах этих человечьих глаз?
Джетах привычно усмехается.
— Рассказывают, будто она была слепой, однако видела лучше, чем овьетах Талман-коваха.
— Слепая?.. — Я смотрю на джетаха, представляя, как предстану перед джетаи диеа. «Сегодня я попотчую вас редкостным блюдом, мудрецы: трудом спятившего старого изменника с устаревшими файлами, без всякого оборудования, вдохновившегося слепой женщиной. Блюдо это вам предлагает убийца из рядов Маведах, всегда пренебрегавший ритуалами и заранее знающий, какое все это гиблое дело...»
Слишком часто я даю волю своей горечи.
— Так в чем же особенность этих глаз, Зенак Аби?
— Она прозрела путь прекращения войны между Палатой драков и Соединенными Штатами Земли.
— Но одно местечко она все-таки проглядела — Амадин.
Зенак Аби смотрит в огонь своего костра и говорит:
— Ее звали Джоанн Никол. Благодаря ей от войны, в которой гибли миллионы, осталась война, в которой гибнут тысячи. До нее в войне участвовали сотни планет, а после нее осталась только одна планета, воюющая сама с собой. За это драки заклеймили ее как врага, люди обвинили ее в измене и лишили свободы. Ты, конечно, можешь смеяться над моими словами, но последствия этой усмешки будут разрушительнее всего, что ты совершил до сих пор, Язи Ро.
Я закрываю глаза и представляю течения и водовороты вселенной, вертящиеся частички жизни, потоки, несущие мусор жизни неведомо куда... Неужели я отныне прикован к новой книге Талмана, к ненавистным людям? И как вся эта мешанина связана с миром на Амадине? Или все это — мечты, туман, который развеет первым дуновением ветерка? Я со вздохом кладу руки на колени.
— Что я должен сделать, Аби?
Он протягивает мне сверток немногим больше обычной книги, обернутый влагонепроницаемой пленкой.
— Доставь мой труд в Талман-ковах. Привези мне на Амадин «Кода Нусинда», «Глазами Джоанн Никол».
— Вернуться на Амадин? — От изумления у меня ползут на лоб брови. — Если мне посчастливится попасть на Драко, то что сможет заставить меня снова погрузиться в грязь этой планеты?
Джетах отворачивается и смотрит в огонь.
— Ты обязательно вернешься, Язи Ро. Это истина, не подлежащая сомнению.
6
Ночью другой человек по имени Рик Макфарланд и молодой драк Дуло Рин ведут меня замерзшими, исхлестанными ветром тропами через горный перевал. Вокруг, до самого горизонта, высятся Серебряные горы, и на каждой их вершине, сверкающей льдами, приютилось по крохотному святилищу, где сосуществуют в относительном согласии по несколько созданий, людей и драков. На склонах гор и в зеленых долинах зияют шрамы, оставленные бомбежками, лучами энергоножей, пожарами. Но многие шрамы находятся на тех или иных стадиях заживления: пушистые деревья-подушки и лианы кое-как сглаживают картину. Со временем Амадин мог бы возродиться, если бы населяющие его так называемые разумные существа сумели положить конец нескончаемому ужасу.
После многочасового спуска мы снова оказываемся среди деревьев. Еще час — и мы оставляем позади, вверху, лесной пояс и оказываемся в небольшом селении, низенькие строения которого почти скрыты кустарниками. Здесь ютятся драки и люди, их дети играют вместе. Это все еще игра в войну, но в игре противостоят смешанные дракско-человеческие силы — уже прогресс. Об этих своих друзьях, пытающихся выжить, и рассказывал мне Зенак Аби.
В зарослях меня не покидает ощущение, что за мной следят. Лес усеян вооруженными часовыми. Охрану несут люди и драки. Неужели драки и люди действительно когда-то жили и работали вместе? Неужели эти времена могут вернуться? Во всяком случае, на карантинных станциях, стерегущих Амадин, несут вахту совместные дракско-человеческие экипажи. Впрочем, они не окунались в специфические воды Амадина...
Дело воцарения мира требует, чтобы я выкинул из головы все ужасы, свидетелем которых побывал. Но сумеет ли «Черный Октябрь» забыть об убийстве председателя Фронта Амадина Гордона Роуза, его подруги, трех малолетних дочерей? Сумеют ли Маведах или «Тин Синдие» забыть о перерезанных горлах депутатов Палаты Амадина? Бойню в форте Льюис? Смерть Язи Аво?
Внутренний голос спрашивает: «Как с боеспособностью, Язи Ро?»
Я узнаю этот голос: он принадлежит Декибану Ло, джетаху Нокбук-коваха — учебного центра Маведах, куда сортировщик отправляет отобранных сирот. Курсант, задыхающийся от усилия, неизменно слышал: «Как с боеспособностью, Микла Намик?» Стоило закричать от боли, как Ло кричал в ответ: «Как с боеспособностью, Ниас Тох?» Упавший от изнеможения непременно слышал шепот Ло: «Как с боеспособностью, Язи Ро?»
Мне предстоит выполнить задание, очередное поручение в веренице других. Разница в том, что на этот раз у меня есть время оценить смысл и выполнимость порученного. Что это — серьезная попытка замирить Амадин или смертельный риск в бессмысленных потугах сделать былью сон? Если верно последнее, то я сбился со счета, сколько раз уже пытался и не достигал успеха. Если первое, то как быть с ответом на не дающий покоя вопрос о боеспособности, о пригодности для серьезного дела?
Уши наполняет вой штурмовика, обрушивающегося с ночного неба без единого огонька. Я трогаю Дуло Рина за плечо. Он оборачивается, но света звезд мало, чтобы различить его черты. Я указывало в ту сторону, откуда доносится оглушительный звук, но драк спокойно продолжает спуск.
— Это за тобой, — объясняет он. — Надо торопиться, они не могут долго ждать.
Чем ближе мы подходим к небольшому спускаемому аппарату, тем больше меня мучают вопросы. Кто те продажные офицеры карантинной службы, которые выпустят меня с Амадина, — люди или драки? Я наблюдал, как люди торгуются друг с другом и со стерегущими их солдатами Маведах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Зенак Аби молча изучает меня.
— Тем не менее этот миф мог бы тебя заинтересовать, юноша. В нем говорится о нас, мучениках Амадина. И автор написанного — человек.
Я смотрю на золотой кубик страниц, который продолжаю носить по душевной слабости, из привязанности к родителю. Талман, книга путей, предания о драках с явления Бога одиннадцать тысяч лет назад и вплоть до... Джетаи диеа, самые блестящие знатоки Талмана и ученые всех времен, включили в Талман новую сказку, нечто, написанное человеком. На планетах драков, где все еще проводятся ритуалы посвящения в зрелость, юнцам приходится заучивать эту новую книгу и декламировать ее на церемонии. Но что способен сказать человек, почему его слова достойны запоминания бесчисленными поколениями драков будущего?
— Как называется эта новая Кода, Зенак Аби? Наверное, «Кода Нусинда»?
— Правильно. Джетаи диеа включили новый текст в канон под названием «Кода Нусинда», «Глазами Джоанн Никол».
— Что же говорят твои таинственные источники о невероятных достоинствах этих человечьих глаз?
Джетах привычно усмехается.
— Рассказывают, будто она была слепой, однако видела лучше, чем овьетах Талман-коваха.
— Слепая?.. — Я смотрю на джетаха, представляя, как предстану перед джетаи диеа. «Сегодня я попотчую вас редкостным блюдом, мудрецы: трудом спятившего старого изменника с устаревшими файлами, без всякого оборудования, вдохновившегося слепой женщиной. Блюдо это вам предлагает убийца из рядов Маведах, всегда пренебрегавший ритуалами и заранее знающий, какое все это гиблое дело...»
Слишком часто я даю волю своей горечи.
— Так в чем же особенность этих глаз, Зенак Аби?
— Она прозрела путь прекращения войны между Палатой драков и Соединенными Штатами Земли.
— Но одно местечко она все-таки проглядела — Амадин.
Зенак Аби смотрит в огонь своего костра и говорит:
— Ее звали Джоанн Никол. Благодаря ей от войны, в которой гибли миллионы, осталась война, в которой гибнут тысячи. До нее в войне участвовали сотни планет, а после нее осталась только одна планета, воюющая сама с собой. За это драки заклеймили ее как врага, люди обвинили ее в измене и лишили свободы. Ты, конечно, можешь смеяться над моими словами, но последствия этой усмешки будут разрушительнее всего, что ты совершил до сих пор, Язи Ро.
Я закрываю глаза и представляю течения и водовороты вселенной, вертящиеся частички жизни, потоки, несущие мусор жизни неведомо куда... Неужели я отныне прикован к новой книге Талмана, к ненавистным людям? И как вся эта мешанина связана с миром на Амадине? Или все это — мечты, туман, который развеет первым дуновением ветерка? Я со вздохом кладу руки на колени.
— Что я должен сделать, Аби?
Он протягивает мне сверток немногим больше обычной книги, обернутый влагонепроницаемой пленкой.
— Доставь мой труд в Талман-ковах. Привези мне на Амадин «Кода Нусинда», «Глазами Джоанн Никол».
— Вернуться на Амадин? — От изумления у меня ползут на лоб брови. — Если мне посчастливится попасть на Драко, то что сможет заставить меня снова погрузиться в грязь этой планеты?
Джетах отворачивается и смотрит в огонь.
— Ты обязательно вернешься, Язи Ро. Это истина, не подлежащая сомнению.
6
Ночью другой человек по имени Рик Макфарланд и молодой драк Дуло Рин ведут меня замерзшими, исхлестанными ветром тропами через горный перевал. Вокруг, до самого горизонта, высятся Серебряные горы, и на каждой их вершине, сверкающей льдами, приютилось по крохотному святилищу, где сосуществуют в относительном согласии по несколько созданий, людей и драков. На склонах гор и в зеленых долинах зияют шрамы, оставленные бомбежками, лучами энергоножей, пожарами. Но многие шрамы находятся на тех или иных стадиях заживления: пушистые деревья-подушки и лианы кое-как сглаживают картину. Со временем Амадин мог бы возродиться, если бы населяющие его так называемые разумные существа сумели положить конец нескончаемому ужасу.
После многочасового спуска мы снова оказываемся среди деревьев. Еще час — и мы оставляем позади, вверху, лесной пояс и оказываемся в небольшом селении, низенькие строения которого почти скрыты кустарниками. Здесь ютятся драки и люди, их дети играют вместе. Это все еще игра в войну, но в игре противостоят смешанные дракско-человеческие силы — уже прогресс. Об этих своих друзьях, пытающихся выжить, и рассказывал мне Зенак Аби.
В зарослях меня не покидает ощущение, что за мной следят. Лес усеян вооруженными часовыми. Охрану несут люди и драки. Неужели драки и люди действительно когда-то жили и работали вместе? Неужели эти времена могут вернуться? Во всяком случае, на карантинных станциях, стерегущих Амадин, несут вахту совместные дракско-человеческие экипажи. Впрочем, они не окунались в специфические воды Амадина...
Дело воцарения мира требует, чтобы я выкинул из головы все ужасы, свидетелем которых побывал. Но сумеет ли «Черный Октябрь» забыть об убийстве председателя Фронта Амадина Гордона Роуза, его подруги, трех малолетних дочерей? Сумеют ли Маведах или «Тин Синдие» забыть о перерезанных горлах депутатов Палаты Амадина? Бойню в форте Льюис? Смерть Язи Аво?
Внутренний голос спрашивает: «Как с боеспособностью, Язи Ро?»
Я узнаю этот голос: он принадлежит Декибану Ло, джетаху Нокбук-коваха — учебного центра Маведах, куда сортировщик отправляет отобранных сирот. Курсант, задыхающийся от усилия, неизменно слышал: «Как с боеспособностью, Микла Намик?» Стоило закричать от боли, как Ло кричал в ответ: «Как с боеспособностью, Ниас Тох?» Упавший от изнеможения непременно слышал шепот Ло: «Как с боеспособностью, Язи Ро?»
Мне предстоит выполнить задание, очередное поручение в веренице других. Разница в том, что на этот раз у меня есть время оценить смысл и выполнимость порученного. Что это — серьезная попытка замирить Амадин или смертельный риск в бессмысленных потугах сделать былью сон? Если верно последнее, то я сбился со счета, сколько раз уже пытался и не достигал успеха. Если первое, то как быть с ответом на не дающий покоя вопрос о боеспособности, о пригодности для серьезного дела?
Уши наполняет вой штурмовика, обрушивающегося с ночного неба без единого огонька. Я трогаю Дуло Рина за плечо. Он оборачивается, но света звезд мало, чтобы различить его черты. Я указывало в ту сторону, откуда доносится оглушительный звук, но драк спокойно продолжает спуск.
— Это за тобой, — объясняет он. — Надо торопиться, они не могут долго ждать.
Чем ближе мы подходим к небольшому спускаемому аппарату, тем больше меня мучают вопросы. Кто те продажные офицеры карантинной службы, которые выпустят меня с Амадина, — люди или драки? Я наблюдал, как люди торгуются друг с другом и со стерегущими их солдатами Маведах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172