Все это время люди и драки будут отходить дальше и дальше от простого нажатия курка. Они будут учиться нормальной жизни, отстраивать свои города, школы, фермы, предприятия.
Молодежь, не отягощенная горькой памятью, обнаружит, что можно зарабатывать на жизнь торговлей с противной стороной. Экономия может достигаться благодаря найму представителей противной стороны, обучения их в одних школах со своими; а тем временем условия перемирия будут действовать. В конце концов участниками переговоров окажутся люди и драки, уже не понимающие, почему старое поколение так цепляется за прошлое. Переговоры поведут те, кто уже не пожелает терять время на бесцельные разглагольствования. Они и подпишут мирный договор.
— Значит, лично для меня все это бессмысленно, — подытожил Руш. — Я желаемого не получаю. «Черный Октябрь» не получает ничего из того, за что все эти годы боролся, жертвовал жизнями.
— Ты спросил, что дают мирные переговоры. Я ответил.
— Это все, чего ты хочешь, — прочное прекращение огня, чтобы в будущем был наконец заключен мир?
Пол Руш отворачивается, взглядом приглашая высказаться Акилах Хариф.
— Уиллис Дэвидж, — произносит та, — единственный известный мне драк, желавший одного мира и ничего более, — это Айдан, который, если верить преданию, уничтожил миллионы врагов, прежде чем добился своей возвышенной цели.
— Говорите что хотите, — вмешивается телохранитель Руша, тот, что со сканером, — но мы с драками уже кое-чего добились.
Бросив на него испепеляющий взгляд, Акилах Хариф снова обращается к Дэвиджу:
— В предании об Айдане Ниагату объясняют, как пройти испытание на право владеть командирским клинком.
— «Возвращайся, когда целью твоей будет только мир и ты будешь готов перерезать себе горло, чтобы ее добиться, — цитирует Дэвидж. — Такова цена клинка».
Когда до меня доходит предложение Акилах Хариф, вся талма, от начала до конца, делается мне ясна. Я поражен ее простотой, красотой, ужасом.
— Мы сложим оружие и согласимся на переговоры, если станем свидетелями того, как «Нави Ди» заслуживает клинок Айдана.
Движение мира замедляется, фигуры вокруг меня еле шевелятся. Дэвидж не спрашивает, что подразумевает женщина, серьезны ли ее слова, не напоминает ей, что целью Айданова испытания был сам мир, а не уговаривание одной из воинственных группировок, не высказывает догадку, что слышит бессовестный блеф.
Ничего этого он не делает. Он наклоняется, вытаскивает из моего сапога нож и замирает, подняв нож над головой. Я хочу его остановить, но Кита неожиданно крепко обхватывает меня руками, не давая шелохнуться. Когда я наконец вырываюсь, дело уже сделано: Дэвидж уронил руку, по его груди стекает кровь; он опускается на колени, глядя широко распахнутыми глазами на Акилах Хариф. Я вспоминаю сказанные им раньше слова: «Сколько потребуется трупов, чтобы нас приняли всерьез?» И еще: «Все — мои дети. Все мои дети».
Я бросаюсь к нему, но все, что мне остается, — это осторожно опустить его на землю. Мир? Неужели даже самый нерушимый мир стоит так дорого?
Да, несомненно. Одной-единственной жизни. Всего одной.
Я поворачиваюсь к Акилах Хариф. Ее рот широко раскрыт в пародии на удивление. Пол Руш не сводит с Дэвиджа взгляд, все еще ожидая подвоха. «Октябрист» со сканером делает неуверенный шаг вперед, опускается рядом с Дэвиджем на корточки, смотрит на меня. Я вижу его смятение, слезы у него на глазах. К нам подскакивает Жнец. Оттолкнув Руша, он падает рядом со мной на колени.
— Что случилось, черт возьми?! — Он смотрит страшными глазами на меня, на Руша, на Хариф. — Кто?..
Я указываю на руку Дэвиджа, все еще сжимающую мой нож. Потом я вынимаю нож из его пальцев. Кита стоит рядом с Дэвиджем. Глаза ее закрыты, щеки в слезах. Меня так и подмывает выпустить Хариф кишки, полоснуть ножом по подозрительной физиономии Руша, выколоть все плачущие глаза вокруг.
Но вместо того чтобы дать волю чувствам, я втыкаю нож в землю и поднимаю Дэвиджа на руки.
— Ты знала... — говорю я Ките.
Ее губы беззвучно отвечают «да».
Овьетах, Зенак Аби, Кита Ямагата, Дэвидж. Кто, кроме меня, не знал талмы? Меня душит гнев, но единственный, на кого стоило бы его обрушить, уже мертв. Я поворачиваюсь к Полу Рушу, главарю «Черного Октября». Не выдержав моего взгляда, он бредет назад к лесу. Чуть погодя следом за ним движется Акилах Хариф. «Октябрист» со сканером смотрит то на меня, то на тело Дэвиджа, качает головой, медленно отворачивается и уходит за своими.
— Идем, Ро.
Жнец готов помочь мне нести Дэвиджа, но я сам несу его к платформе, крепко прижимая к себе.
— Ты стал бы моим отцом, — шепчу я трупу на ухо. — А теперь я опять остался один.
И я кладу его рядом с погибшими товарищами.
Собрав всех нас, платформа поднимается в воздух. Я стою лицом к ветру и пытаюсь поверить, что все это сон и мне это известно, а значит, я волен изменить сюжет. Но ничего изменить не удается, потому что это не сон, а явь. Боли не будет конца.
44
Перемирие еще не нарушено.
Я гляжу из темноты на ночной туман, а перемирие по-прежнему в силе.
«Туйо Корадар» и «Пятерки» шумят и грозятся. Пусть себе шумят; что касается их грозных планов, то это верный способ рассмешить Бога. Бомбисты, террористы-самоубийцы, спятившие атаманы и все остальные повсюду видят цифру «29». Цифр даже больше, чем сумел и успел бы написать сам «Мир». Сами участники Маведах и Фронта ставят где ни попадя знак мира.
Многие видели на экранах, что последовало за предложением Хариф, как Дэвидж заслужил право на клинок Айдана. Весть быстро распространяется по планете. Ее разносит «Черный Октябрь», Фронт, «Пятерки», «Роуз», «Зеленый Огонь», «Тин Синдие», «Ситармеда», «Туйо Корадар». Все жители Амадина.
Перемирие не нарушено. «Черный Октябрь» соглашается на переговоры. На следующий день то же самое делает «Тин Синдие». К концу засушливого сезона за стол переговоров садится последняя из экстремистских группировок, «Роуз». Они разговаривают, бранятся, кричат, угрожают, ни о чем не могут договориться. Но война прервана.
Через двадцать дней недовольные люди сколачивают новую организацию, но прежде чем она успевает пролить кровь, всю планету — землю, леса, улицы, дома — покрывают цифры «29». Организация напугана, она ничего не может предпринять. Спустя неделю бомбист-одиночка, драк-самоубийца, пытается совершить террористический акт к северу от Дуглас-вилла, но «Мир» успевает его казнить. Палач счел излишним оставлять на месте казни цифру «29»: живущие на улице сами успели густо исписать ее цифрами.
Численность «Мира» растет, Маведах передает «Нави Ди» еще два корабля, Фронт в ответ допускает отделения и наблюдателей «Нави Ди» во все свои части. Через четыре месяца после того, как Дэвидж заслужил свой клинок, происходит официальный роспуск «Зеленого Огня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172