25
Лахвай ни'до Тиман, дакиз Ри-Моу-Тавии, сидит на золотой подушке перед хрустальным столиком и не сводит белых глаз с меня, то есть с моего скафандра. Он обращается ко мне по-тимански. В наушниках я слышу лишенный экспрессии перевод.
— Я ощущаю угрозу, Язи Ро. Ты видишь это?
— Возможно. — Глядя сквозь щиток, я различаю в тумане валяющиеся повсюду бумаги, исписанные от руки на тиманском языке. Что это — письма от благодарных студентов, черновик книги, которую дакиз сочиняет в свободное время, угрожающие требования кредиторов?
Как ни странно, дакиза не возмущает мой уклончивый ответ.
— Ты учился в Ри-Моу-Тавии? — Даже перевод не скрывает недоверчивость тона.
— Нет, — отвечаю я откровенно. — Я родился на поле боя и взрос под грохот взрывов. Благодаря этому я обладаю кое-какими навыками.
— Ты убивал?
— Да.
Темно-серых век становится меньше, белых глаз — больше.
— Много раз?
— Что такое «много убийств» для тимана, дакиз?
И снова ему нравится моя реплика. Я пользуюсь у него успехом.
— Язи Ро, прежде у нас не бывало учеников-убийц.
— Так считаешь ты, — говорю я.
Лахвай опирается на левый локоть, поправляет свою голубую мантию, кладет одну руку на столик.
— Тиманы не воевали уже много столетий.
— Я нахожу это чрезвычайно странным, дакиз.
— Почему?
— Мне всего семь лет, однако война, в которой я родился и сражался, война, шрамами которой я помечен, была таманской.
Дакиз постукивает по подбородку пальцами правой руки. Жаль, что Дэвидж не предостерег меня от чрезмерного кокетства.
— Согласись, Язи Ро, раз ни один тиман не воевал в этой войне, ни один не погиб и не страдал от ран, ни одна пядь тиманской территории не была утрачена либо приобретена, то назвать эту войну тиманской совершенно невозможно.
Во мне вскипает злоба, но я борюсь с собой. Пытаюсь вспомнить сюжет про акул и камень, но в голове пустота. Приходится самому формулировать мысль:
— Лахвай ни'до Тиман, кто в ответе за яйцо: само яйцо или тот, кто его снес?
Дакиз щурит белые глаза и запрокидывает голову.
— Когда «Низак» использовал свое влияние, чтобы добиться твоего приема в Ри-Моу-Тавии, я счел это дерзостью, если не хуже. Даже, если хочешь, угрозой.
Я призываю на помощь мудрость, накопленную в боях.
— Если я знаю то, что знаю сам, и то, что знаешь ты, то я знаю больше тебя, а значит, у меня преимущество.
— Тогда прими решение за меня, Язи Ро.
Я развожу руками.
— Язи Ро принят.
На лице тимана видно разочарование.
— Это не стало результатом последовательного обсуждения.
— Да, обсуждению подверглось далеко не все, — соглашаюсь я. — А то, что обсуждалось, привело к неверным выводам.
— То есть как?
— Пока я не поднялся на ваши ступени, пока не дышал, как вы, пока не видел того, что видите вы, я не могу знать то, что знаете вы. Иными словами, я принят.
Дакиз поднимается, разглаживает на пухлом животе мантию и разводит руками.
— Добро пожаловать в Ри-Моу-Тавии, Язи Ро. Если ты отыщешь здесь искомое, то обретешь сокровище. Что бы тебя ни ждало — успех или поражение, надеюсь, ты проведешь время с пользой.
Мы сидим в «учебных гнездах», то есть образуем группки, связанные «мысленной связью» с гнездовым наставником — более продвинутым учеником, передающим свои знания другим. Как ни разыгрывают ученики в моем «гнезде» безразличие, им неуютно в присутствии инопланетянина в скафандре.
... Начало слияния. Вселенная сжимается. В ней два существа — черные чешуйчатые многоножки, вооруженные зловещими когтями, — поймали третье, гладкое, мягкое, маленькое, медлительное.
Оба когтистых существа одинаково сильны и похожи одно на другое. Тем не менее они не воспринимают друг друга как угрозу.
Маленькое существо смотрит на большое существо справа, указывает на него, кричит. Когтистое существо слева вглядывается в собрата, пытаясь понять причину страха малявки, но видит всего лишь партнера по охоте.
Тем не менее когтистое существо справа обращает внимание, что другое когтистое существо смотрит на него, а не на жертву. Существо справа обнажает когти, шипит, угрожающе перебирает лапами. Существо слева в ответ выгибает спину, тоже выпускает когти, рычит, грозно подпрыгивает.
И пока две могучие когтистые многоножки нападают друг на друга и рвут в клочки, третье существо — маленькое, мягкое, гладкое и медлительное — успевает ускользнуть...
* * *
В городке для приезжих мы тоже образуем круг, но в другом составе: Кита, Дэвидж, Тай, Фална, я... К нам присоединился капитан Мосс. Выглядит он ужасно. Бенерес и Мрабет все еще в Зоне. По словам Мосса, Жнец Брандт валяется у себя в каюте на полу, безуспешно пытаясь запустить свое сердце. Я слушаю его вполуха, потому что не перестаю проигрывать в мыслях уроки Ри-Моу-Тавии. Кита в отчаянии всплескивает руками.
— На мой взгляд, «Тиман Низак» сотрудничает с нами не в полную силу.
— Почему? — спрашивает Дэвидж.
— Последняя теория, выдвинутая следователем из «Карнарака», гласит, что термобур, примененный в пещере, — подделка. Все буры такого типа, используемые «Низак», якобы строго учитываются.
— Как они объясняют отсутствие маркеров в химическом осадке? — интересуется Джерриба Тай. — Насколько я понимаю, во взрывчатке «Яче» и ИМПЕКСа обязательно присутствуют химические маркеры.
Кита удрученно качает головой.
— У них на все есть ответ. Ученые говорят: химический маркер могли намеренно исключить при производстве. В хорошо оснащенной лаборатории маркер можно удалить. Тиманы стоят на своем: для них это диверсия неизвестной стороны, использовавшей поддельный термобур с целью бросить тень на «Тиман Низак»...
Слушая все это, Дэвидж багровеет от гнева. Я же воспринимаю услышанное иначе. Недолгое пребывание в «учебных гнездах» Ри-Моу-Тавии успело повлиять на мои представления. Пока что я сам не решил, как мне относиться к своему новому мировоззрению.
Вспоминается почему-то, как я охранял примерно три десятка пленных Фронта вскоре после сражения у перекрестка Стоукс в Южной Шорде. Среди пленников было трое ребятишек-землян, совсем еще малышей. Их пыталась отвлечь и развлечь женщина, показывавшая и прятавшая разные мелкие предметы.
В этом деле она была настоящей мастерицей. Она брала с земли камешек, клала его себе в карман и тут же доставала его же из уха ребенка. Пока малыш хохотал, она бросала камешек — и вынимала его у себя изо рта.
Ничего подобного я никогда раньше не видывал. Я подошел ближе к колючей проволоке, чтобы было лучше видно. Оказалось, что она зажимает камешек между пальцами и перекладывает в другую ладонь. Ладонь, где только что находился камешек, оказывалась пустой. Пустовала и другая ладонь. Потом женщина хлопала в ладоши и показывала сразу три камешка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172