«И все-таки, с чего эта сука взъелась на меня?» – спрашивала она себя, делая мысленную пометку позже накопать какую-нибудь информацию. Подрегулировала окраску своего жакета и легинсов – небесно-голубые тона, холодные цвета – и устроилась на сиденье, ровно и глубоко дыша. – Полагаю, не имеет смысла спрашивать о вооружении. У вас в наличии есть какой-нибудь снайпер?
– Три группы в пути. Займут позиции для перекрестного огня и снабжены прицелами для просмотра через твердые поверхности. Руководитель – инспектор Макдугл.
– Он еще не очистил ближайшие квартиры?
– В процессе. Она ставит везде шумовые генераторы, пока ее люди выводят гражданских. Приказ – избегать всего, что может дать хоть малейший намек на готовящуюся операцию.
– Хорошо. Хм. Вы сказали, преступник – артист. – Рашель сделала паузу. – А какого жанра?
Транспортер вывернул на угол бульвара Жако и пошел по монорельсовой дороге. Прочие коконы, управляемые общей службой движения, уступали путь: сзади два полицейских грузовика, подскакивая на пневмошинах, быстро догоняли их. Близстоящие строения были старыми – камень, кирпич и дерево, – поднявшимися до Диаспоры и затем вышедшими из моды, они придавали кварталу подобие атмосферы двадцать первого столетия, но тематический парк пришел в полный упадок.
– Исторический реконструктор, – сообщил диспетчер. – Что-то насчет колоний. Колониализм. Очевидно, все это тоже связано с реконструкцией исторического процесса до холокоста.
– Какого холокоста?
– Африканского. Говорит, здесь он исполняет роль дохолокостного императора Иди Амина, как бишь его, Иди Амина Дада. Имеет место реализация диалектики переинтерпретации абсурднейших элементов угандийской пролетарской реформации через преломляющие линзы неодадаистского идеологического ситуационизма.
– Это может означать все что угодно. Ладно. Следующий вопрос. Где этот тип родился? И откуда попал сюда? К чему он стремится?
– Родился где-то в Парагвае. Подвергся экстенсивной хирургии фенотипа для сходства со своей ролевой моделью, Последним Королем Шотландии, или Президентом Уганды, или кем там еще. Добился выхода брошюрки по поводу одного из своих здешних представлений – говорит, пытается действовать в качестве эмуляционной платформы для оригинала души Иди Амина.
– И теперь у него съехала крыша, верно? Можете нарыть что-нибудь из истории настоящего Иди Амина? На мой взгляд, это что-то исламское. Он был арабом или вроде того?
Транспортер затормозил, резко свернул, спрыгнул с монорельса и уткнулся носом в кучу полицейских, снующих перед большой, ветхого вида спиралью модульных эмигрантских кондоминиумов, развешанных на дереве из прессованного титана. Непрерывный людской поток, регулируемый полицейскими, вытекал из квартала в направлении площади Философий. Рашель уже видела очередь прибывающих подъемников для эвакуации максимально возможного количества людей из кварталов нижнего уровня. И неважно, был или нет этот рукоблудец достаточно компетентен для сборки действующей игрушки: если Плутониевая Фея была щедра, он мог встроить в свой гаджет шипучку и теперь заразит радиацией несколько кварталов. Даже пластиковая болванка, покрытая слоем ворованных высокоуровневых отходов, могла быть весьма радиоактивно грязной. «Выкусывание» актинидов и генная восстановительная терапия для нескольких тысяч человек были, один черт, слишком значительной расплатой за вспышку артистического раздражения, а если он сумел добиться критичной точности…
Подошел руководящий офицер – высокая блондинка в окружении полицейских.
– Вы тот самый специалист, на которого все молятся? – требовательно спросила она.
– Да, я. – Рашель неловко пожала плечами. – Плохая новость в том, что у меня не было времени на подготовку, а я не занималась подобными делами года три или четыре. Что у вас есть для меня?
– Выглядит как чистое надувательство. Я инспектор Роза Макдугл, «Веселый Джокер», исполнительная группа. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Полицейский участок стал центром активности людского муравейника, разросшегося до того, чтобы заполнить половину травяной парковки автотранспорта перед жилым кварталом. Сам офис, выкрашенный в рвотно-зеленое, выказывал признаки регулярного ухода и даже уборки.
– Я прежде не работала с «Веселым Джокером», – заметила Рашель. – Позвольте напомнить вам, что, как при любой SXB-операции – это ради общественного блага, – мы намерены получать самое лучшее снаряжение и повсеместную поддержку во время мероприятия, а также выплаты по страховке ближайшим родственникам, если дела пойдут хреново. Мы не допускаем задолженности за неудачный исход, в рядах исполнительной SXB-группы обычно бывает слишком много смертей, чтобы оспаривать результат. Вам понятно?
– Предельно. – Макдугл указала на стул. – Присаживайтесь. У нас еще полчаса до критического момента.
– Верно. – Рашель села, сложила пальцы пирамидкой и вздохнула. – Откуда такая уверенность, что эта штука настоящая?
– О ней узнали именно тогда, когда определитель пассивных нейтронов чуть не отскочил от стены здания. Сперва менеджер квартала решил, что это сбой, но оказалось, что тот идиот ухватился за драконий хвост. Он раздобыл сраную монтажную схему в каком-то анархистском любительском архиве и скупал бериллий на распродажах редких компонентов кухонного фабрикатора в течение шести предыдущих месяцев.
– Черт. Бериллий. И никто не заметил?
– Эй. – Макдугл развела руки. – У нас нет финансирования на охват «сорочьего радио». Частная инициатива не приветствуется. Мы и так без приглашения везде суем свой нос, мы просим, пока не истечем кровью. Это ведь свободный рынок, не так ли?
– Угу, – кивнула Рашель. Знакомая картина. При наличии девятисот постоянных членов в Совбезе Объединенных Наций чудом тем не менее было то, что вообще что-то делалось. Если что-то еще и могло стимулировать сотрудничество, так это смертельная комбинация домашних нанофабрик и дешевых расщепляющихся материалов оружейного качества с черного рынка. Право на самозащиту повсеместно сдерживалось, не распространялось дальше взаимно гарантированного уничтожения, по крайней мере в застроенных зонах.
Отсюда SXB-волонтерство, периодические кошмары и, как следствие, продвижение к тайному оружию управленческой команды дипломатического корпуса. Это, по существу, было похоже на нынешний инцидент, с одним лишь положительным моментом: правительства обычно имели тенденцию к большему рационализму в характере своих стратегических межзвездных средств устрашения, чем прохиндеистые уличные актеришки, имеющие зуб на общество и домашнюю ядероварню.
– Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Три группы в пути. Займут позиции для перекрестного огня и снабжены прицелами для просмотра через твердые поверхности. Руководитель – инспектор Макдугл.
– Он еще не очистил ближайшие квартиры?
– В процессе. Она ставит везде шумовые генераторы, пока ее люди выводят гражданских. Приказ – избегать всего, что может дать хоть малейший намек на готовящуюся операцию.
– Хорошо. Хм. Вы сказали, преступник – артист. – Рашель сделала паузу. – А какого жанра?
Транспортер вывернул на угол бульвара Жако и пошел по монорельсовой дороге. Прочие коконы, управляемые общей службой движения, уступали путь: сзади два полицейских грузовика, подскакивая на пневмошинах, быстро догоняли их. Близстоящие строения были старыми – камень, кирпич и дерево, – поднявшимися до Диаспоры и затем вышедшими из моды, они придавали кварталу подобие атмосферы двадцать первого столетия, но тематический парк пришел в полный упадок.
– Исторический реконструктор, – сообщил диспетчер. – Что-то насчет колоний. Колониализм. Очевидно, все это тоже связано с реконструкцией исторического процесса до холокоста.
– Какого холокоста?
– Африканского. Говорит, здесь он исполняет роль дохолокостного императора Иди Амина, как бишь его, Иди Амина Дада. Имеет место реализация диалектики переинтерпретации абсурднейших элементов угандийской пролетарской реформации через преломляющие линзы неодадаистского идеологического ситуационизма.
– Это может означать все что угодно. Ладно. Следующий вопрос. Где этот тип родился? И откуда попал сюда? К чему он стремится?
– Родился где-то в Парагвае. Подвергся экстенсивной хирургии фенотипа для сходства со своей ролевой моделью, Последним Королем Шотландии, или Президентом Уганды, или кем там еще. Добился выхода брошюрки по поводу одного из своих здешних представлений – говорит, пытается действовать в качестве эмуляционной платформы для оригинала души Иди Амина.
– И теперь у него съехала крыша, верно? Можете нарыть что-нибудь из истории настоящего Иди Амина? На мой взгляд, это что-то исламское. Он был арабом или вроде того?
Транспортер затормозил, резко свернул, спрыгнул с монорельса и уткнулся носом в кучу полицейских, снующих перед большой, ветхого вида спиралью модульных эмигрантских кондоминиумов, развешанных на дереве из прессованного титана. Непрерывный людской поток, регулируемый полицейскими, вытекал из квартала в направлении площади Философий. Рашель уже видела очередь прибывающих подъемников для эвакуации максимально возможного количества людей из кварталов нижнего уровня. И неважно, был или нет этот рукоблудец достаточно компетентен для сборки действующей игрушки: если Плутониевая Фея была щедра, он мог встроить в свой гаджет шипучку и теперь заразит радиацией несколько кварталов. Даже пластиковая болванка, покрытая слоем ворованных высокоуровневых отходов, могла быть весьма радиоактивно грязной. «Выкусывание» актинидов и генная восстановительная терапия для нескольких тысяч человек были, один черт, слишком значительной расплатой за вспышку артистического раздражения, а если он сумел добиться критичной точности…
Подошел руководящий офицер – высокая блондинка в окружении полицейских.
– Вы тот самый специалист, на которого все молятся? – требовательно спросила она.
– Да, я. – Рашель неловко пожала плечами. – Плохая новость в том, что у меня не было времени на подготовку, а я не занималась подобными делами года три или четыре. Что у вас есть для меня?
– Выглядит как чистое надувательство. Я инспектор Роза Макдугл, «Веселый Джокер», исполнительная группа. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Полицейский участок стал центром активности людского муравейника, разросшегося до того, чтобы заполнить половину травяной парковки автотранспорта перед жилым кварталом. Сам офис, выкрашенный в рвотно-зеленое, выказывал признаки регулярного ухода и даже уборки.
– Я прежде не работала с «Веселым Джокером», – заметила Рашель. – Позвольте напомнить вам, что, как при любой SXB-операции – это ради общественного блага, – мы намерены получать самое лучшее снаряжение и повсеместную поддержку во время мероприятия, а также выплаты по страховке ближайшим родственникам, если дела пойдут хреново. Мы не допускаем задолженности за неудачный исход, в рядах исполнительной SXB-группы обычно бывает слишком много смертей, чтобы оспаривать результат. Вам понятно?
– Предельно. – Макдугл указала на стул. – Присаживайтесь. У нас еще полчаса до критического момента.
– Верно. – Рашель села, сложила пальцы пирамидкой и вздохнула. – Откуда такая уверенность, что эта штука настоящая?
– О ней узнали именно тогда, когда определитель пассивных нейтронов чуть не отскочил от стены здания. Сперва менеджер квартала решил, что это сбой, но оказалось, что тот идиот ухватился за драконий хвост. Он раздобыл сраную монтажную схему в каком-то анархистском любительском архиве и скупал бериллий на распродажах редких компонентов кухонного фабрикатора в течение шести предыдущих месяцев.
– Черт. Бериллий. И никто не заметил?
– Эй. – Макдугл развела руки. – У нас нет финансирования на охват «сорочьего радио». Частная инициатива не приветствуется. Мы и так без приглашения везде суем свой нос, мы просим, пока не истечем кровью. Это ведь свободный рынок, не так ли?
– Угу, – кивнула Рашель. Знакомая картина. При наличии девятисот постоянных членов в Совбезе Объединенных Наций чудом тем не менее было то, что вообще что-то делалось. Если что-то еще и могло стимулировать сотрудничество, так это смертельная комбинация домашних нанофабрик и дешевых расщепляющихся материалов оружейного качества с черного рынка. Право на самозащиту повсеместно сдерживалось, не распространялось дальше взаимно гарантированного уничтожения, по крайней мере в застроенных зонах.
Отсюда SXB-волонтерство, периодические кошмары и, как следствие, продвижение к тайному оружию управленческой команды дипломатического корпуса. Это, по существу, было похоже на нынешний инцидент, с одним лишь положительным моментом: правительства обычно имели тенденцию к большему рационализму в характере своих стратегических межзвездных средств устрашения, чем прохиндеистые уличные актеришки, имеющие зуб на общество и домашнюю ядероварню.
– Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120