«Реальные документы», используемые в случае, когда действительно необходимо гарантировать, что какой-нибудь электронный «червяк» не повлияет на сделку. На дне портфеля лежала кассета с молекулярным накопителем, содержащим записи со станционного таможенного поста, необходимые кому-то настолько, что это стоило жизни человеку в общественном туалете.
Среда повернула выключатель, увеличив освещение до «сумеречного третьей градации», и обследовала ту часть полицейского участка, где когда-то содержались задержанные.
Ей уже довелось бывать здесь, когда констебль Барка дал ей год на прохождение курса основ гражданского законодательства. Ясно выраженный совет, как не влипнуть в крупные неприятности. Теперь здесь все изменилось. Служебные помещения, камеры заключения и комнаты ожидания зияли пустыми глазницами дверных проемов. Администрация полагала, что знает о подростках все. Какая ошибка! Заметив в дежурке запертый шкаф, девочка не постеснялась тогда спросить Пита: «Липкая пена, слезоточивый газ, противогазы и наручники – на случай беспорядков? В случае мятежа разбить стекло». «Старый Ньюф» отличался миролюбием: одно убийство да несколько драк за прошедшие тридцать лет. Казалось, что спецназ нужен лишь для уничтожения осиных гнезд в вентиляционных каналах. Среда задержалась у шкафа и выбрала себе то, что показалось ей наиболее пригодным.
Со стороны входа послышался скрежет когтей. Зверь замер.
Сокрушительный удар: «Т» + 1392 дня, 17 часов, 30 минут
– Что значит «пропала»? – раздраженно произнес констебль Ито. – Не можете присмотреть за собственными детьми…
Высокий сутулящийся мужчина провел пальцами по хрупким, ломким волосам.
– Если у вас есть дети… Впрочем, о чем я… Послушайте, здесь ее нет. Знаете, у нее есть корабельная метка, собственноручно приколол к ее куртке. Боюсь, она могла вернуться домой или вытворить что-нибудь еще.
– Домой? – Ито приподнял козырек и посмотрел на взволнованного отца. – Не могла же она так сглупить, верно?
– Дети! – Прозвучало это как ругательство, хоть и не было таковым. – Не думаю, что она это сделала, но на корабле ее нет или же она отключила свои имплантаты: констебль Кляйн час назад прощупывал везде ее сигнал. И вообще, сегодня утром она казалось чем-то расстроенной.
– Черт. Имплантаты, да? Я отправлю предупреждение. Кругом творится черт знает что. Представляете, что значит переселить пятнадцать тысяч человек? Она могла оказаться где угодно, может, сама не знает где, в служебных помещениях экипажа или где-то еще. Например, решила прогуляться по «Мечте Сикорского», пока тот не отстыковался. Уверяю вас, найдется. Пожалуйста, сообщите полную идентификацию.
– Виктория Строуджер. Шестнадцать лет. Идентификационный номер три на это имя.
– Ну хорошо. – Ито произвел серию загадочных манипуляций с коммуникационными кольцами, направляя запросы в полицейскую сеть. – Если она на борту, эта груда хлама разыщет ее. Если нет, в течение десяти минут расширит статус поиска до повсеместного. Сейчас же, извините, пока не…
– Конечно. – Морис Строуджер боком отошел от стола констебля. – Если она не спустила свой значок в туалет, – пробормотал он себе под нос.
Следующей в очереди была пожилая дама, которая разразилась перед констеблем целой речью относительно размеров ее жилого модуля. Она просто отказывается верить, что ее жилье – одноместная ячейка в пятитысячном людском улье в сотах грузового сектора новодрезденского транспортного корабля «Долгий поход» – это все, что будет в ее распоряжении до прибытия в ближайшую систему – Септагон. За перемещение любезно платило новодрезденское (новое) правительство, благодаря положительному торговому балансу с Московской Республикой, однако грузовые отсеки – вовсе не президентские апартаменты роскошного лайнера.
Надеюсь, Вики скоро надоест прятаться. Может, это ей даже пойдет на пользу, если полицейские найдут ее раньше отлета и арестуют. Ей наука – не ищи приключений в разгар чрезвычайной ситуации…
Сокрушительный удар: «Т» + 1390 дней
Представьте себе такую вот девушку. Бледная, с коротко остриженными черными волосами и водянисто-голубыми глазами: то ли беспризорник, то ли демон. Отчасти индивидуалистка. Противоестественно умна для своего возраста: родители планировали ее, используя минимум непредсказуемых генотипов во избежание серьезных ошибок. Они могли позволить себе дорогостоящие преобразующие имплантаты, импортируемые с Септагона. Не пожалели для нее самого лучшего. В свои семнадцать она была замкнута, что соответствовало этому возрасту. Одевалась только в черное, проводила свободное время, шаря по служебным каналам станции, тренировалась с восемнадцатимиллионносинапсовым нервным «кустом» у себя в спальне (не хотелось даже думать, о чем она мечтает, поступая подобным образом). Она выращивала ядовитые пасленовые, валериану, аконит, болиголов – но что делала с полностью созревшими экземплярами? (Никто не знал. Никто.) Ей нравилось, закрывшись у себя в комнате, слушать депрессивную музыку. Обеспокоенные родители пытались направить ее в русло обычных здоровых занятий: скалолазание, солнечные парусники, каратэ – ничто ее не заинтересовало. Ее настоящее имя – Виктория, но все подростки звали ее Среда. Она ненавидела свое прозвище, но настоящее имя ненавидела еще больше.
Среда была малоприспособлена к окружающему миру. Она, как и прочие подобные ей, существовавшие с незапамятных времен, с детства общалась с невидимым другом. Они играли вместе, по-шпионски исследуя территорию станции. Катались на подъемниках. Лазали по коммуникациям в кислородных масках: ведь никогда не угадаешь, что находится с другой стороны запечатанного люка. Но у большинства детей нет друга-невидимки, с которым разговариваешь посредством дорогостоящих имплантатов, порядочно опустошивших родительский кошелек. Сверстников не интересовали такие вещи, как стеганография, анализ потоков данных, обнаружение каналов утечки и т. п. Большинство похожих на Среду детей растут, имея невидимого друга, но не такого, как у нее. Как правило, этот друг воображаемый. А у Среды – реальный.
Как-то она рассказала брату Джереми о своем друге по имени Герман. Но Джерм проболтался маме; результатом стали напряженные обследования, поездки по инженерной сети и посещение консультаций. Поняв, что ее ожидает, Среда, конечно, от всего открестилась, но не сразу; Герман подсказал ей, как лучше поступить, чтобы всех успокоить.
«С шизофренией тебе не грозит остаться в одиночестве», – съязвил он, успокоив девочку, поскольку та знала: дело не в шизофрении, при которой имеет место раздвоение личности, ведь ей всего лишь слышатся голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Среда повернула выключатель, увеличив освещение до «сумеречного третьей градации», и обследовала ту часть полицейского участка, где когда-то содержались задержанные.
Ей уже довелось бывать здесь, когда констебль Барка дал ей год на прохождение курса основ гражданского законодательства. Ясно выраженный совет, как не влипнуть в крупные неприятности. Теперь здесь все изменилось. Служебные помещения, камеры заключения и комнаты ожидания зияли пустыми глазницами дверных проемов. Администрация полагала, что знает о подростках все. Какая ошибка! Заметив в дежурке запертый шкаф, девочка не постеснялась тогда спросить Пита: «Липкая пена, слезоточивый газ, противогазы и наручники – на случай беспорядков? В случае мятежа разбить стекло». «Старый Ньюф» отличался миролюбием: одно убийство да несколько драк за прошедшие тридцать лет. Казалось, что спецназ нужен лишь для уничтожения осиных гнезд в вентиляционных каналах. Среда задержалась у шкафа и выбрала себе то, что показалось ей наиболее пригодным.
Со стороны входа послышался скрежет когтей. Зверь замер.
Сокрушительный удар: «Т» + 1392 дня, 17 часов, 30 минут
– Что значит «пропала»? – раздраженно произнес констебль Ито. – Не можете присмотреть за собственными детьми…
Высокий сутулящийся мужчина провел пальцами по хрупким, ломким волосам.
– Если у вас есть дети… Впрочем, о чем я… Послушайте, здесь ее нет. Знаете, у нее есть корабельная метка, собственноручно приколол к ее куртке. Боюсь, она могла вернуться домой или вытворить что-нибудь еще.
– Домой? – Ито приподнял козырек и посмотрел на взволнованного отца. – Не могла же она так сглупить, верно?
– Дети! – Прозвучало это как ругательство, хоть и не было таковым. – Не думаю, что она это сделала, но на корабле ее нет или же она отключила свои имплантаты: констебль Кляйн час назад прощупывал везде ее сигнал. И вообще, сегодня утром она казалось чем-то расстроенной.
– Черт. Имплантаты, да? Я отправлю предупреждение. Кругом творится черт знает что. Представляете, что значит переселить пятнадцать тысяч человек? Она могла оказаться где угодно, может, сама не знает где, в служебных помещениях экипажа или где-то еще. Например, решила прогуляться по «Мечте Сикорского», пока тот не отстыковался. Уверяю вас, найдется. Пожалуйста, сообщите полную идентификацию.
– Виктория Строуджер. Шестнадцать лет. Идентификационный номер три на это имя.
– Ну хорошо. – Ито произвел серию загадочных манипуляций с коммуникационными кольцами, направляя запросы в полицейскую сеть. – Если она на борту, эта груда хлама разыщет ее. Если нет, в течение десяти минут расширит статус поиска до повсеместного. Сейчас же, извините, пока не…
– Конечно. – Морис Строуджер боком отошел от стола констебля. – Если она не спустила свой значок в туалет, – пробормотал он себе под нос.
Следующей в очереди была пожилая дама, которая разразилась перед констеблем целой речью относительно размеров ее жилого модуля. Она просто отказывается верить, что ее жилье – одноместная ячейка в пятитысячном людском улье в сотах грузового сектора новодрезденского транспортного корабля «Долгий поход» – это все, что будет в ее распоряжении до прибытия в ближайшую систему – Септагон. За перемещение любезно платило новодрезденское (новое) правительство, благодаря положительному торговому балансу с Московской Республикой, однако грузовые отсеки – вовсе не президентские апартаменты роскошного лайнера.
Надеюсь, Вики скоро надоест прятаться. Может, это ей даже пойдет на пользу, если полицейские найдут ее раньше отлета и арестуют. Ей наука – не ищи приключений в разгар чрезвычайной ситуации…
Сокрушительный удар: «Т» + 1390 дней
Представьте себе такую вот девушку. Бледная, с коротко остриженными черными волосами и водянисто-голубыми глазами: то ли беспризорник, то ли демон. Отчасти индивидуалистка. Противоестественно умна для своего возраста: родители планировали ее, используя минимум непредсказуемых генотипов во избежание серьезных ошибок. Они могли позволить себе дорогостоящие преобразующие имплантаты, импортируемые с Септагона. Не пожалели для нее самого лучшего. В свои семнадцать она была замкнута, что соответствовало этому возрасту. Одевалась только в черное, проводила свободное время, шаря по служебным каналам станции, тренировалась с восемнадцатимиллионносинапсовым нервным «кустом» у себя в спальне (не хотелось даже думать, о чем она мечтает, поступая подобным образом). Она выращивала ядовитые пасленовые, валериану, аконит, болиголов – но что делала с полностью созревшими экземплярами? (Никто не знал. Никто.) Ей нравилось, закрывшись у себя в комнате, слушать депрессивную музыку. Обеспокоенные родители пытались направить ее в русло обычных здоровых занятий: скалолазание, солнечные парусники, каратэ – ничто ее не заинтересовало. Ее настоящее имя – Виктория, но все подростки звали ее Среда. Она ненавидела свое прозвище, но настоящее имя ненавидела еще больше.
Среда была малоприспособлена к окружающему миру. Она, как и прочие подобные ей, существовавшие с незапамятных времен, с детства общалась с невидимым другом. Они играли вместе, по-шпионски исследуя территорию станции. Катались на подъемниках. Лазали по коммуникациям в кислородных масках: ведь никогда не угадаешь, что находится с другой стороны запечатанного люка. Но у большинства детей нет друга-невидимки, с которым разговариваешь посредством дорогостоящих имплантатов, порядочно опустошивших родительский кошелек. Сверстников не интересовали такие вещи, как стеганография, анализ потоков данных, обнаружение каналов утечки и т. п. Большинство похожих на Среду детей растут, имея невидимого друга, но не такого, как у нее. Как правило, этот друг воображаемый. А у Среды – реальный.
Как-то она рассказала брату Джереми о своем друге по имени Герман. Но Джерм проболтался маме; результатом стали напряженные обследования, поездки по инженерной сети и посещение консультаций. Поняв, что ее ожидает, Среда, конечно, от всего открестилась, но не сразу; Герман подсказал ей, как лучше поступить, чтобы всех успокоить.
«С шизофренией тебе не грозит остаться в одиночестве», – съязвил он, успокоив девочку, поскольку та знала: дело не в шизофрении, при которой имеет место раздвоение личности, ведь ей всего лишь слышатся голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120