Такая система не по-
зволяет человеку вырабатывать чувство ответственности,
которое является столь существенным компонентом зре-
лой личности. Такая система тормозит развитие личности,
черпает свою силу из людей, психически измельчавших,
недозрелых, потому что такие лучше всего слушают и вы-
полняют приказы; для них важен только авторитет.
<Я стал, бессознательно, - пишет Гесс в прощальном
письме к жене, - одним из колес в огромной немецкой
машине уничтожения. [...] Как же это трагично: я, от при-
роды спокойный, добродушный и всегда отзывчивый, стал
величайшим убийцей, который с холодным сердцем и со-
вершенно последовательно выполнял каждый приказ к
уничтожению. В результате многолетнего железного вос-
питания в СС, которое имело целью превращение каждого
эсэсовца в безвольное орудие исполнения всех планов
рейхсфюрера СС, и я также стал автоматом, слепо выпол-
няющим каждый приказ>.
63
В приведенном высказывании использован общий язы-
ковой оборот: <слепо слушать приказ>. Как известно, в та-
ких устоявшихся оборотах часто содержится глубокая
мудрость многих поколений. <Слепо исполнять при-
каз> - означает четкую ориентацию на достижение цели:
исполнение команды так, как выполнял бы ее робот или
какая-нибудь электронная машина соответственно встро-
енной в нее taping (программе). Здесь нет возможности
выбора, так как человек ничего, кроме своей цели -
приказа - не видит, не может усмотреть <обратной сторо-
ны медали>, не видит также вещей по сторонам ведущего к
цели пути.
Гесс часто в своих воспоминаниях защищается, говоря,
что о многих ужасах, происходивших в Освенциме, не от-
давал отчета, не видел их; перекладывает вину на подчи-
ненных, которые не придерживались лагерного устава, не
выполняли его приказы. В цитированном уже неодно-
кратно письме к жене он пишет: <Лишь во время след-
ствия и процесса я узнал о большинстве ужасов и безоб-
разий, которые там [в Освенциме] происходили>.
Каждому читателю подобного рода объяснение пред-
ставляется детски наивной ложью. Как представляется,
однако, это не есть ложь, возникшая из рефлекса само-
обороны. Люди-роботы действительно многих вещей не
видят, ибо цель закрывает у них все поле зрения. Они
утрачивают способность смотреть на вещи с различных
точек зрения.
Для них кий - это только орудие для битья и не мо-
жет быть тростью для слепого, игрушкой для собаки, мер-
кой для измерения куска дерева, воображаемым конем, на
котором скачет ребенок и т. д. Сущностью игры не только
у детей, но и у высших животных является именно умение
смотреть на один и тот же предмет различным образом.
Движущийся палец может быть для котенка в одном слу-
чае мышкой, которую он пытается поймать, в другой раз-
- обещанием наказания, или, наконец, частью ласкающей
руки. Для маленькой девочки какая-нибудь тряпица мо-
жет быть ее дочуркой, в другой раз из нее можно сделать
64
мячик или сшить платье для куклы и еще многое другое
из страны чудес.
В игре всегда присутствует юмор, вытекающий из того,
что вдруг мы видим что-то совершенно иначе, нежели при
выкли видеть. Взрослые ведут себя, как дети, дети подра-
жают взрослым, серьезный господин начинает ходить <на
четырех лапах> и становится лошадью и творцом многих
других неожиданностей, которые приносит каждая мину-
та игры.
У маленького Гесса не было товарищей по играм v
него был свой пони, но он не мог создать для пего сказоч-
ной страны, какую дает игра с другими детьми, а родители
также не могли создать ему этой страны. Он постоянно
смывал водой какую-то воображаемую грязь - возможно,
свои подавленные агрессии. Очевидно, эти предположе-
ния очень ненадежные; биографический материал дет-
ства слишком бедный, чтобы пытаться объяснять почти
маниакальное пристрастие к чистоте. В конце концов,
многие люди имели подобное дество - росли в холодной,
сухой атмосфере, лишенной игры, фантазии, ласки. Это -
несчастные дети, но нередко из них вырастают вполне дос-
тойные люди. Бессодержательное детство оставило след на
психике Гесса на всю жизнь. Этот человек, по-видимому,
никогда не умел играть, шутить, не имел ни капли юмора;
его жизнь складывалась только из выполнения прика-
зов. Все принимал всерьез, даже сочиненную им траги-
комическую надпись па воротах Освенцима. Отсутствие
чувства юмора было обусловлено также умственной
узостью этого человека, не умеющего схватить целост-
ность проблемы.
Все приказы выполнял с энтузиазмом, хороший ученик,
храбрый солдат в Иракской кампании, образцовый узник,
пребывавший в заключении в 1923-28 годах за участие в
убийстве. О своем пребывании в тюрьме пишет:
<С молодости привычный в результате воспитания к
абсолютному послушанию, педантичному порядку и чис-
тоте, не имел в этом плане особых трудностей в приспо-
соблении к суровой военной жизни. Добросовестно вы-
3 Заказ № 2191
65
поднял предписанные мне обязанности, выполнял требуе-
мую работу п, к удовлетворению начальства, чаще всего
даже больше, чем требовалось>.
Однако на третьем году пребывания в тюрьме Гесс пе-
режил психический срыв, о котором он пишет:
<По истечении двух лет, которые провел без особых
происшествий, неизменно одинаковым образом, я вдруг
впал в необычное состояние. Я сделался очень возбуж-
денным, нервным и взволнованным. Меня охватило от-
вращение к работе. Я совершенно не мог есть; каждый ку-
сок, который я проглатывал через силу, возвращался обрат-
но. Я совершенно не мог читать и вообще на чем-либо
сосредоточиться. Как дикий зверь я метался туда и обрат-
но по камере. Я уже не мог спать; до тех пор всегда спал
крепко и почти без сновидений всю ночь. Теперь я вынуж-
ден был вставать и кружить по камере, не находя покоя.
Когда, наконец, я в истощении падал на кровать и засыпал,
вскоре просыпался снова, залитый холодным потом от за-
путанных, кошмарных снов. В этих диких снах меня все
время преследовали, убивали, расстреливали или сбрасы-
вали в пропасть. Ночи стали для меня мучением. Час за
часом я слышал бой башенных часов. Чем ближе станови-
лось утро, тем больший ужас перед приближающимся
днем, перед людьми, которые появятся снова - а я не хо-
тел, не мог никого видеть - охватывал меня. Я пытался
усилием воли взять себя в руки, но ничего не мог по-
делать. Хотел молиться, но не мог ничего произнести, кро-
ме жалкого тревожного бормотания; отучился молиться,
не нашел уже дороги к Богу. В этом состоянии мне каза-
лось, что Бог уже не хочет мне помочь, так как я его поки-
нул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
зволяет человеку вырабатывать чувство ответственности,
которое является столь существенным компонентом зре-
лой личности. Такая система тормозит развитие личности,
черпает свою силу из людей, психически измельчавших,
недозрелых, потому что такие лучше всего слушают и вы-
полняют приказы; для них важен только авторитет.
<Я стал, бессознательно, - пишет Гесс в прощальном
письме к жене, - одним из колес в огромной немецкой
машине уничтожения. [...] Как же это трагично: я, от при-
роды спокойный, добродушный и всегда отзывчивый, стал
величайшим убийцей, который с холодным сердцем и со-
вершенно последовательно выполнял каждый приказ к
уничтожению. В результате многолетнего железного вос-
питания в СС, которое имело целью превращение каждого
эсэсовца в безвольное орудие исполнения всех планов
рейхсфюрера СС, и я также стал автоматом, слепо выпол-
няющим каждый приказ>.
63
В приведенном высказывании использован общий язы-
ковой оборот: <слепо слушать приказ>. Как известно, в та-
ких устоявшихся оборотах часто содержится глубокая
мудрость многих поколений. <Слепо исполнять при-
каз> - означает четкую ориентацию на достижение цели:
исполнение команды так, как выполнял бы ее робот или
какая-нибудь электронная машина соответственно встро-
енной в нее taping (программе). Здесь нет возможности
выбора, так как человек ничего, кроме своей цели -
приказа - не видит, не может усмотреть <обратной сторо-
ны медали>, не видит также вещей по сторонам ведущего к
цели пути.
Гесс часто в своих воспоминаниях защищается, говоря,
что о многих ужасах, происходивших в Освенциме, не от-
давал отчета, не видел их; перекладывает вину на подчи-
ненных, которые не придерживались лагерного устава, не
выполняли его приказы. В цитированном уже неодно-
кратно письме к жене он пишет: <Лишь во время след-
ствия и процесса я узнал о большинстве ужасов и безоб-
разий, которые там [в Освенциме] происходили>.
Каждому читателю подобного рода объяснение пред-
ставляется детски наивной ложью. Как представляется,
однако, это не есть ложь, возникшая из рефлекса само-
обороны. Люди-роботы действительно многих вещей не
видят, ибо цель закрывает у них все поле зрения. Они
утрачивают способность смотреть на вещи с различных
точек зрения.
Для них кий - это только орудие для битья и не мо-
жет быть тростью для слепого, игрушкой для собаки, мер-
кой для измерения куска дерева, воображаемым конем, на
котором скачет ребенок и т. д. Сущностью игры не только
у детей, но и у высших животных является именно умение
смотреть на один и тот же предмет различным образом.
Движущийся палец может быть для котенка в одном слу-
чае мышкой, которую он пытается поймать, в другой раз-
- обещанием наказания, или, наконец, частью ласкающей
руки. Для маленькой девочки какая-нибудь тряпица мо-
жет быть ее дочуркой, в другой раз из нее можно сделать
64
мячик или сшить платье для куклы и еще многое другое
из страны чудес.
В игре всегда присутствует юмор, вытекающий из того,
что вдруг мы видим что-то совершенно иначе, нежели при
выкли видеть. Взрослые ведут себя, как дети, дети подра-
жают взрослым, серьезный господин начинает ходить <на
четырех лапах> и становится лошадью и творцом многих
других неожиданностей, которые приносит каждая мину-
та игры.
У маленького Гесса не было товарищей по играм v
него был свой пони, но он не мог создать для пего сказоч-
ной страны, какую дает игра с другими детьми, а родители
также не могли создать ему этой страны. Он постоянно
смывал водой какую-то воображаемую грязь - возможно,
свои подавленные агрессии. Очевидно, эти предположе-
ния очень ненадежные; биографический материал дет-
ства слишком бедный, чтобы пытаться объяснять почти
маниакальное пристрастие к чистоте. В конце концов,
многие люди имели подобное дество - росли в холодной,
сухой атмосфере, лишенной игры, фантазии, ласки. Это -
несчастные дети, но нередко из них вырастают вполне дос-
тойные люди. Бессодержательное детство оставило след на
психике Гесса на всю жизнь. Этот человек, по-видимому,
никогда не умел играть, шутить, не имел ни капли юмора;
его жизнь складывалась только из выполнения прика-
зов. Все принимал всерьез, даже сочиненную им траги-
комическую надпись па воротах Освенцима. Отсутствие
чувства юмора было обусловлено также умственной
узостью этого человека, не умеющего схватить целост-
ность проблемы.
Все приказы выполнял с энтузиазмом, хороший ученик,
храбрый солдат в Иракской кампании, образцовый узник,
пребывавший в заключении в 1923-28 годах за участие в
убийстве. О своем пребывании в тюрьме пишет:
<С молодости привычный в результате воспитания к
абсолютному послушанию, педантичному порядку и чис-
тоте, не имел в этом плане особых трудностей в приспо-
соблении к суровой военной жизни. Добросовестно вы-
3 Заказ № 2191
65
поднял предписанные мне обязанности, выполнял требуе-
мую работу п, к удовлетворению начальства, чаще всего
даже больше, чем требовалось>.
Однако на третьем году пребывания в тюрьме Гесс пе-
режил психический срыв, о котором он пишет:
<По истечении двух лет, которые провел без особых
происшествий, неизменно одинаковым образом, я вдруг
впал в необычное состояние. Я сделался очень возбуж-
денным, нервным и взволнованным. Меня охватило от-
вращение к работе. Я совершенно не мог есть; каждый ку-
сок, который я проглатывал через силу, возвращался обрат-
но. Я совершенно не мог читать и вообще на чем-либо
сосредоточиться. Как дикий зверь я метался туда и обрат-
но по камере. Я уже не мог спать; до тех пор всегда спал
крепко и почти без сновидений всю ночь. Теперь я вынуж-
ден был вставать и кружить по камере, не находя покоя.
Когда, наконец, я в истощении падал на кровать и засыпал,
вскоре просыпался снова, залитый холодным потом от за-
путанных, кошмарных снов. В этих диких снах меня все
время преследовали, убивали, расстреливали или сбрасы-
вали в пропасть. Ночи стали для меня мучением. Час за
часом я слышал бой башенных часов. Чем ближе станови-
лось утро, тем больший ужас перед приближающимся
днем, перед людьми, которые появятся снова - а я не хо-
тел, не мог никого видеть - охватывал меня. Я пытался
усилием воли взять себя в руки, но ничего не мог по-
делать. Хотел молиться, но не мог ничего произнести, кро-
ме жалкого тревожного бормотания; отучился молиться,
не нашел уже дороги к Богу. В этом состоянии мне каза-
лось, что Бог уже не хочет мне помочь, так как я его поки-
нул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94