д. Сомнения вытекали из
чувства собственной невозможности постичь проблемы,
которые выходят за границы человеческих дел.
Благодаря помощи Краковского клуба <освенцимцев>,
удалось установить контакты с бывшими узниками, и они
явились, пожалуй, сильнейшим импульсом для того, чтобы
решиться заняться исследованием столь сложной пробле-
матики. Беседы с ними захватывали. Уже нельзя было
пройти мимо многих возникающих проблем. Эти люди,
казалось бы, те же, как и все прочие, оказались иными. Эта
<инаковость> обнаруживается, когда они начинают гово-
рить о лагере; они оживляются, глаза начинают блестеть,
становятся как будто моложе на те годы, что отделяют их
от лагеря; все вдруг становится снова живым и ярким, они
не могут вырваться из лагерного круга; в этом круге
страшные вещи, но также и прекрасные, дно человеческой
подлости, но также человеческая доброта и благородство;
они познали, что такое человек; несмотря на это, а может
быть, именно поэтому все еще мучает их загадка человека;
287
они сами хотели бы дознаться, откуда столько зла может
сконцентрироваться на малой территории лагеря и как
мог человек все это вынести и этому противостоять. Сами
для себя они иногда загадка, и, во всяком случае, они силь-
нее, чем другие люди чувствуют загадочность человечес-
кой природы и обманчивость человеческих форм, норм и
внешности; для них <король голый>.
Психиатрический контакт с такими людьми оказался
легче, нежели с теми, которые в жизни не дошли до края
человеческого существования. Психиатр ведь ищет отве-
та на вопрос, каков человек в действительности, что кроет-
ся под маской его мимики, жестов и слов. Он говорит, что
завязывает контакт с больным тогда, когда разговор ста-
новится искренним и без взаимного маскирования. Те, что
прошли лагерь, также часто ставят себе вопрос, каков этот
человек на самом деле, как бы он вел себя в лагере, что
сталось бы с его достоинством, праведностью и т. п., если
бы он внезапно оказался <там>. Общая неприязнь к позе
и маскировке связывала, стало быть, психиатров с бывши-
ми узниками.
Каждый бывший узник мог бы сказать то же самое, что
и Мария Заремлиньска: <Я видела такие страшные вещи,
такое ужасное человеческое ничтожество, такое варвар-
ство, такое исчезновение всего человеческого и такие про-
стые движения чистых сердец, что смело могу сказать, что
видела все, что человек может увидеть и пережить в аду и
в раю>.
Когда накопились первые записи бесед с бывшими уз-
никами, появилось новое сомнение, как из этих отдельных
историй жизни, каждая из которых составляла сумму пере-
живаний, в большинстве своем непередаваемых, сконстру-
ировать возможно более обобщенный образ людей, кото-
рые <видели это все>. Необходимо было реконструиро-
вать их линии долагерной жизни, их переживания в лагере,
их жизнь после выхода из лагеря. Пробуждались также
сомнения, достаточно ли объективен использованный ме-
тод, выдерживает ли он критерии научности. Ведь он опи-
рался, главным образом, на умении <вчувствоваться> в ис-
288
следуемого. Многие переживания стерлись в памяти ис-
следуемых, подверглись различным искажениям. При по-
пытках обобщения смазывались индивидуальные и не-
повторимые силуэты исследуемых. Из многих деталей
трудно было выбрать наиболее существенные. Не всегда
выбор на основе статистического анализа был наиболее
правильным. Таких вопросов и сомнений возникало мно-
го при обработке историй жизни первых ста исследован-
ных бывших узников. Позднее исследования расшири-
лись на несколько десятков так называемых <освепцим-
ских детей>, т. е. людей, которые родились в лагере, либо
попали туда детьми. Здесь проблематика отличалась от
проблематики <взрослых узников>, но были и некоторые
общие для этих груцн черты.
Общение с человеком, пережившим лагерь, порождает
у каждого психиатра много вопросов. Эти вопросы иногда
затрагивают основную суть профессиональной ориента-
ции психиатра. Они связаны с основным вопросом, на ко-
торый каждый психиатр пытается дать себе гипотетичес-
кий ответ, а именно: что такое человек. По-видимому, пси-
хиатр, не сталкивавшийся с бывшими узниками лагерей,
как-то иначе формулирует ответ на этот вопрос, нежели
тот, который с этими людьми имел возможность встре-
чаться. Здесь речь идет о проблеме человека, оказавшего-
ся в пограничной ситуации, которая раскрывает его в но-
вых, иногда неожиданных перспективах. Именно это рас-
ширение психиатрических перспектив было, как представ-
ляется, причиной многих трудностей, с которыми ученые
сталкивались при попытках научной обработки данных,
собранных в контактах с бывшими узниками. Необходи-
мо было освобождаться от стереотипов психиатрического
мышления. Достаточно несмело также формулировались
выводы, вытекающие из первых наблюдений.
Контакт с бывшими узниками не закончился по окон-
чании первых исследований. Бывшие узники обращались
и обращаются за медицинскими советами. Среди них про-
водилось анкетирование. Большая группа бывших узни-
ков, которые подвергались в лагере псевдонаучным экспе-
r\r~\r\
289
10 Заказ № 2191
риментам, была обстоятельно обследована в клинике ин-
фекционных заболеваний медицинской академии под ру-
ководством профессора В. Фейкла и доктора М. Новак-
Голомбовой. В рамках многосторонних исследований важ-
ную роль играют психиатрические и энцефалографичес-
кие исследования. В психиатрической клинике медицин-
ской академии в Кракове до настоящего времени было
обследовано в общей сложности около пятисот бывших
узников.
Дальнейшие исследования и контакты, в общем, под-
твердили то, что выявилось в ходе анализа историй жизни
первых ста обследованных бывших узников. Также ис-
следования, проведенные в других научных центрах, соот-
ветствовали этим первым наблюдениям. Это доказывает
надежность научных методов психиатрии, хотя сами пси-
хиатры не всегда в этом уверены.
После десяти лет исследований и наблюдений, следова-
тельно, можно со значительно большей уверенностью по-
пытаться определить своеобразные черты, характеризую-
щие людей, переживших концентрационные лагеря. Уже
первые исследователи, которые вскоре после войны занима-
лись состоянием здоровья бывших узников, обратили вни-
мание на такие черты, которые позволили им обозначить их
общим названием <прогрессирующей астении> (.asthenie
progressive), <постлагерной астении>, либо <синдромом
концлагеря> (КЛ-синдром). Этот факт тем более интере-
сен, что наблюдаемые у бывших узников болезненные из-
менения, бывшие следствием пребывания в лагере, были
ведь разнородными равно в соматической картине, как и в
психической.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
чувства собственной невозможности постичь проблемы,
которые выходят за границы человеческих дел.
Благодаря помощи Краковского клуба <освенцимцев>,
удалось установить контакты с бывшими узниками, и они
явились, пожалуй, сильнейшим импульсом для того, чтобы
решиться заняться исследованием столь сложной пробле-
матики. Беседы с ними захватывали. Уже нельзя было
пройти мимо многих возникающих проблем. Эти люди,
казалось бы, те же, как и все прочие, оказались иными. Эта
<инаковость> обнаруживается, когда они начинают гово-
рить о лагере; они оживляются, глаза начинают блестеть,
становятся как будто моложе на те годы, что отделяют их
от лагеря; все вдруг становится снова живым и ярким, они
не могут вырваться из лагерного круга; в этом круге
страшные вещи, но также и прекрасные, дно человеческой
подлости, но также человеческая доброта и благородство;
они познали, что такое человек; несмотря на это, а может
быть, именно поэтому все еще мучает их загадка человека;
287
они сами хотели бы дознаться, откуда столько зла может
сконцентрироваться на малой территории лагеря и как
мог человек все это вынести и этому противостоять. Сами
для себя они иногда загадка, и, во всяком случае, они силь-
нее, чем другие люди чувствуют загадочность человечес-
кой природы и обманчивость человеческих форм, норм и
внешности; для них <король голый>.
Психиатрический контакт с такими людьми оказался
легче, нежели с теми, которые в жизни не дошли до края
человеческого существования. Психиатр ведь ищет отве-
та на вопрос, каков человек в действительности, что кроет-
ся под маской его мимики, жестов и слов. Он говорит, что
завязывает контакт с больным тогда, когда разговор ста-
новится искренним и без взаимного маскирования. Те, что
прошли лагерь, также часто ставят себе вопрос, каков этот
человек на самом деле, как бы он вел себя в лагере, что
сталось бы с его достоинством, праведностью и т. п., если
бы он внезапно оказался <там>. Общая неприязнь к позе
и маскировке связывала, стало быть, психиатров с бывши-
ми узниками.
Каждый бывший узник мог бы сказать то же самое, что
и Мария Заремлиньска: <Я видела такие страшные вещи,
такое ужасное человеческое ничтожество, такое варвар-
ство, такое исчезновение всего человеческого и такие про-
стые движения чистых сердец, что смело могу сказать, что
видела все, что человек может увидеть и пережить в аду и
в раю>.
Когда накопились первые записи бесед с бывшими уз-
никами, появилось новое сомнение, как из этих отдельных
историй жизни, каждая из которых составляла сумму пере-
живаний, в большинстве своем непередаваемых, сконстру-
ировать возможно более обобщенный образ людей, кото-
рые <видели это все>. Необходимо было реконструиро-
вать их линии долагерной жизни, их переживания в лагере,
их жизнь после выхода из лагеря. Пробуждались также
сомнения, достаточно ли объективен использованный ме-
тод, выдерживает ли он критерии научности. Ведь он опи-
рался, главным образом, на умении <вчувствоваться> в ис-
288
следуемого. Многие переживания стерлись в памяти ис-
следуемых, подверглись различным искажениям. При по-
пытках обобщения смазывались индивидуальные и не-
повторимые силуэты исследуемых. Из многих деталей
трудно было выбрать наиболее существенные. Не всегда
выбор на основе статистического анализа был наиболее
правильным. Таких вопросов и сомнений возникало мно-
го при обработке историй жизни первых ста исследован-
ных бывших узников. Позднее исследования расшири-
лись на несколько десятков так называемых <освепцим-
ских детей>, т. е. людей, которые родились в лагере, либо
попали туда детьми. Здесь проблематика отличалась от
проблематики <взрослых узников>, но были и некоторые
общие для этих груцн черты.
Общение с человеком, пережившим лагерь, порождает
у каждого психиатра много вопросов. Эти вопросы иногда
затрагивают основную суть профессиональной ориента-
ции психиатра. Они связаны с основным вопросом, на ко-
торый каждый психиатр пытается дать себе гипотетичес-
кий ответ, а именно: что такое человек. По-видимому, пси-
хиатр, не сталкивавшийся с бывшими узниками лагерей,
как-то иначе формулирует ответ на этот вопрос, нежели
тот, который с этими людьми имел возможность встре-
чаться. Здесь речь идет о проблеме человека, оказавшего-
ся в пограничной ситуации, которая раскрывает его в но-
вых, иногда неожиданных перспективах. Именно это рас-
ширение психиатрических перспектив было, как представ-
ляется, причиной многих трудностей, с которыми ученые
сталкивались при попытках научной обработки данных,
собранных в контактах с бывшими узниками. Необходи-
мо было освобождаться от стереотипов психиатрического
мышления. Достаточно несмело также формулировались
выводы, вытекающие из первых наблюдений.
Контакт с бывшими узниками не закончился по окон-
чании первых исследований. Бывшие узники обращались
и обращаются за медицинскими советами. Среди них про-
водилось анкетирование. Большая группа бывших узни-
ков, которые подвергались в лагере псевдонаучным экспе-
r\r~\r\
289
10 Заказ № 2191
риментам, была обстоятельно обследована в клинике ин-
фекционных заболеваний медицинской академии под ру-
ководством профессора В. Фейкла и доктора М. Новак-
Голомбовой. В рамках многосторонних исследований важ-
ную роль играют психиатрические и энцефалографичес-
кие исследования. В психиатрической клинике медицин-
ской академии в Кракове до настоящего времени было
обследовано в общей сложности около пятисот бывших
узников.
Дальнейшие исследования и контакты, в общем, под-
твердили то, что выявилось в ходе анализа историй жизни
первых ста обследованных бывших узников. Также ис-
следования, проведенные в других научных центрах, соот-
ветствовали этим первым наблюдениям. Это доказывает
надежность научных методов психиатрии, хотя сами пси-
хиатры не всегда в этом уверены.
После десяти лет исследований и наблюдений, следова-
тельно, можно со значительно большей уверенностью по-
пытаться определить своеобразные черты, характеризую-
щие людей, переживших концентрационные лагеря. Уже
первые исследователи, которые вскоре после войны занима-
лись состоянием здоровья бывших узников, обратили вни-
мание на такие черты, которые позволили им обозначить их
общим названием <прогрессирующей астении> (.asthenie
progressive), <постлагерной астении>, либо <синдромом
концлагеря> (КЛ-синдром). Этот факт тем более интере-
сен, что наблюдаемые у бывших узников болезненные из-
менения, бывшие следствием пребывания в лагере, были
ведь разнородными равно в соматической картине, как и в
психической.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94