Меня мучил мой официальный выход из Церкви в
1922 г. Я горько упрекал себя, что не послушался родите-
лей и не стал священником. Удивительно, что именно это
все так мучило меня в этом состоянии. Мое возбуждение
возрастало со дня на день и даже с часу на час. Был бли-
зок к безумию. Физически истощался все больше. Моего
мастера поражала моя рассеянность; самые простые вещи
делал наоборот и хотя отчаянно работал, не вырабатывал
нормы>.
66
Врач диагностировал у Гесса тюремный психоз. Пос-
ле нескольких дней лечения состояние Гесга пришло в
корму. Это был сильнейший психический срыв в его жиз-
ни, намного сильнее, нежели тот, который он испытал позд-
нее, под конец его службы в Освенциме.
Образцовым узником Гесс был также в польской
тюрьме. <Он отвечал даже по собственной инициативе,
когда замечал, что какой-то случайно затронутый во вре-
мя допроса вопрос заинтересовал допрашивающего> -
отмечает Дж. Сэп. Это стремление образцово выполнять
поручение достаточно характерно для Гесса. Он стре-
мился как бы упредить желания начальства, независимо
от того, кто начальник; им мог быть даже поляк.
В связи с полученным от Гиммлера приказом о расши-
рении освепцимского лагеря, Гесс пишет следующее о сво-
ем энтузиазме к работе:
<<С самого начала был целиком поглощен, прямо-таки
захвачен моим заданием и полученным поручением. Воз-
никающие трудности еще больше разжигали мой энтузи-
азм. Я не хотел капитулировать. Этого не позволяла моя
амбиция. Я видел все время только свою работу>.
В Освенциме Гесс пережил, как можно заключить из
его воспоминаний, невроз, который в современной терми-
нологии можно было бы определить как managers
neurosis (директорский невроз).
<Все больше я замыкался в себе, становился недоступ-
ным и с каждым днем все более суровым. Моя семья, а
особенно, жена, страдала от этого. Я бывал прямо-таки не-
выносим. Не видел \же ничего. KpOiMe своей работы и сво-
его задания. Все человеческие рефлексы через это были
подавлены. [...] Охотнее всего я бы сбежал, чтобы оказать-
ся в одиночестве, потому что вокруг никого не хотел уже
больше видеть>.
Лечился самым странным <пейролептиком> - алко-
голем. <Алкоголь приводил меня в веселое настроение и
вызывал чувство доброжелательности ко всему миру>.
Причиной невроза не была, однако, массовая гибель евреев
и лиц других национальностей. Сообщения об удачных
испытаниях циклопа он воспринял с радостью.
З
67
<Теперь я был спокоен, что резня минует нас всех и
что жертвы до последней минуты будут избавлены от
страданий>. Об ужасах лагеря пишет: <Видел все слиш-
ком подробно, иногда даже чересчур реально, но я не
имел права этому? поддаваться. Ввиду конечной цели -
необходимости выиграть войну - все, что гибло по пути,
не должно было препятствовать моей деятельности и долж-
но было считаться неимеющим значения>.
Как видим, позиция Гесса в отношении массового унич-
тожения людей, непосредственным исполнителем которого
он стал, была ясно определена, и представление о правиль-
ности этой позиции относительно конечной цели - выиг-
рать войну - не вызывало в нем ни малейшего сомнения.
К зрелищу ужасов он привык уже с 14 года жизни
настолько, что достаточно быстро адаптировался к повсед-
невным освенцимским <зрелищам>. Он был привычен к
ним настолько, что не видел их. Он узнал о них, как он
пишет, лишь во время своего процесса.
О цыганах пишет с большой симпатией, и приказ Гим-
млера об их уничтожении был ему неприятен, но приказ
есть приказ. <Врачи согласно приказу рейхсфюрера СС
должны были ликвидировать деликатным способом боль-
ных, а особенно детей. Они [цыгане] питали такое дове-
рие к врачам. Нет ничего более тяжелого, нежели необхо-
димость выполнить эту задачу с холодным сердцем, без
жалости, без сочувствия>.
К евреям не питал симпатии, но, как он утверждал, не
испытывал к ним и чувства ненависти. <Хотел бы еще
отметить, что лично я никогда не чувствовал ненависти к
евреям. Считал их, правда, врагами своего народа, но
именно потому полагал, что их надлежит трактовать на
равных с другими узниками и так же с ними поступать.
Чувство ненависти вообще мне чуждо>.
Ликвидацию евреев он считал своим величайшим граж-
данским долгом, ибо такой приказ он получил от Гиммлера
летом 1941 г. В разговоре с глазу на глаз рейхсфюрер
летом 1941 г. сказал ему:
<Фюрер потребовал окончательного решения еврей-
ского вопроса. Мы, СС, должны выполнить этот приказ.
68
Сначала я намеревался поручить это задание одному из
высших офицеров СС, но отказался от этого намерения,
желая избежать трудностей разграничения компетенции.
[Таким достаточно простым способом Гиммлер польстил
самолюбию Гесса.] Теперь доверяю вам выполнение это-
го задания. Это - дело сложное и тяжелое, требующее
полного посвящения себя, невзирая на трудности> (стало
быть, дело как бы созданное специально для Гесса, ибо он
признавал только дела <трудные и требующие полного
посвящения>; на алтарь долга положил бы себя в качест-
ве жертвы). Гиммлер говорил дальше: <Этот приказ вы
должны сохранять в тайне, даже от своих подчипеипых>.
Гесс, стало быть, допускается к высшей служебной тай-
не: благодаря этому заданию он поднялся высоко над
своими непосредственными начальниками.
В трех последних фразах Гиммлер кратко обосновыва-
ет целесообразность экстермииациопной акции: <Евреи -
вечные враги немецкого народа и должны быть уничтоже-
ны. Все евреи, которые попадут в наши руки, будут во время
этой войны без исключения ликвидированы. Если сейчас
нам не удастся уничтожить биологические силы еврейства,
то когда-нибудь евреи уничтожат немецкий народ>.
Если бы эти три фразы поместить в учебнике психиат-
рии, они могли бы великолепно иллюстрировать механизм
параноидной проекции. <Ненавижу евреев> вытесняется и
замещается обвинением <евреи ненавидят меня>, <являют-
ся извечными врагами немецкого народа>. <Я тебя нена-
вижу> трансформируется в <ты меня ненавидишь>, <хо-
чешь меня уничтожить>, <стало быть, чтобы защитить себя,
я должен тебя уничтожить>; <если сейчас нам не удастся
уничтожить еврейство, то когда-нибудь евреи уничтожат
немецкий народ>.
Если приведенные высказывания Гиммлера были в
определенном смысле репрезентативными для способа
мышления немецкого народа в тридцатые и сороковые
годы, то соответственно психиатрическим критериям
можно бы думать о коллективной бредовой установке.
69
<Теперь я был спокоен, что резня минует нас всех и
что жертвы до последней минуты будут избавлены от
страданий>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
1922 г. Я горько упрекал себя, что не послушался родите-
лей и не стал священником. Удивительно, что именно это
все так мучило меня в этом состоянии. Мое возбуждение
возрастало со дня на день и даже с часу на час. Был бли-
зок к безумию. Физически истощался все больше. Моего
мастера поражала моя рассеянность; самые простые вещи
делал наоборот и хотя отчаянно работал, не вырабатывал
нормы>.
66
Врач диагностировал у Гесса тюремный психоз. Пос-
ле нескольких дней лечения состояние Гесга пришло в
корму. Это был сильнейший психический срыв в его жиз-
ни, намного сильнее, нежели тот, который он испытал позд-
нее, под конец его службы в Освенциме.
Образцовым узником Гесс был также в польской
тюрьме. <Он отвечал даже по собственной инициативе,
когда замечал, что какой-то случайно затронутый во вре-
мя допроса вопрос заинтересовал допрашивающего> -
отмечает Дж. Сэп. Это стремление образцово выполнять
поручение достаточно характерно для Гесса. Он стре-
мился как бы упредить желания начальства, независимо
от того, кто начальник; им мог быть даже поляк.
В связи с полученным от Гиммлера приказом о расши-
рении освепцимского лагеря, Гесс пишет следующее о сво-
ем энтузиазме к работе:
<<С самого начала был целиком поглощен, прямо-таки
захвачен моим заданием и полученным поручением. Воз-
никающие трудности еще больше разжигали мой энтузи-
азм. Я не хотел капитулировать. Этого не позволяла моя
амбиция. Я видел все время только свою работу>.
В Освенциме Гесс пережил, как можно заключить из
его воспоминаний, невроз, который в современной терми-
нологии можно было бы определить как managers
neurosis (директорский невроз).
<Все больше я замыкался в себе, становился недоступ-
ным и с каждым днем все более суровым. Моя семья, а
особенно, жена, страдала от этого. Я бывал прямо-таки не-
выносим. Не видел \же ничего. KpOiMe своей работы и сво-
его задания. Все человеческие рефлексы через это были
подавлены. [...] Охотнее всего я бы сбежал, чтобы оказать-
ся в одиночестве, потому что вокруг никого не хотел уже
больше видеть>.
Лечился самым странным <пейролептиком> - алко-
голем. <Алкоголь приводил меня в веселое настроение и
вызывал чувство доброжелательности ко всему миру>.
Причиной невроза не была, однако, массовая гибель евреев
и лиц других национальностей. Сообщения об удачных
испытаниях циклопа он воспринял с радостью.
З
67
<Теперь я был спокоен, что резня минует нас всех и
что жертвы до последней минуты будут избавлены от
страданий>. Об ужасах лагеря пишет: <Видел все слиш-
ком подробно, иногда даже чересчур реально, но я не
имел права этому? поддаваться. Ввиду конечной цели -
необходимости выиграть войну - все, что гибло по пути,
не должно было препятствовать моей деятельности и долж-
но было считаться неимеющим значения>.
Как видим, позиция Гесса в отношении массового унич-
тожения людей, непосредственным исполнителем которого
он стал, была ясно определена, и представление о правиль-
ности этой позиции относительно конечной цели - выиг-
рать войну - не вызывало в нем ни малейшего сомнения.
К зрелищу ужасов он привык уже с 14 года жизни
настолько, что достаточно быстро адаптировался к повсед-
невным освенцимским <зрелищам>. Он был привычен к
ним настолько, что не видел их. Он узнал о них, как он
пишет, лишь во время своего процесса.
О цыганах пишет с большой симпатией, и приказ Гим-
млера об их уничтожении был ему неприятен, но приказ
есть приказ. <Врачи согласно приказу рейхсфюрера СС
должны были ликвидировать деликатным способом боль-
ных, а особенно детей. Они [цыгане] питали такое дове-
рие к врачам. Нет ничего более тяжелого, нежели необхо-
димость выполнить эту задачу с холодным сердцем, без
жалости, без сочувствия>.
К евреям не питал симпатии, но, как он утверждал, не
испытывал к ним и чувства ненависти. <Хотел бы еще
отметить, что лично я никогда не чувствовал ненависти к
евреям. Считал их, правда, врагами своего народа, но
именно потому полагал, что их надлежит трактовать на
равных с другими узниками и так же с ними поступать.
Чувство ненависти вообще мне чуждо>.
Ликвидацию евреев он считал своим величайшим граж-
данским долгом, ибо такой приказ он получил от Гиммлера
летом 1941 г. В разговоре с глазу на глаз рейхсфюрер
летом 1941 г. сказал ему:
<Фюрер потребовал окончательного решения еврей-
ского вопроса. Мы, СС, должны выполнить этот приказ.
68
Сначала я намеревался поручить это задание одному из
высших офицеров СС, но отказался от этого намерения,
желая избежать трудностей разграничения компетенции.
[Таким достаточно простым способом Гиммлер польстил
самолюбию Гесса.] Теперь доверяю вам выполнение это-
го задания. Это - дело сложное и тяжелое, требующее
полного посвящения себя, невзирая на трудности> (стало
быть, дело как бы созданное специально для Гесса, ибо он
признавал только дела <трудные и требующие полного
посвящения>; на алтарь долга положил бы себя в качест-
ве жертвы). Гиммлер говорил дальше: <Этот приказ вы
должны сохранять в тайне, даже от своих подчипеипых>.
Гесс, стало быть, допускается к высшей служебной тай-
не: благодаря этому заданию он поднялся высоко над
своими непосредственными начальниками.
В трех последних фразах Гиммлер кратко обосновыва-
ет целесообразность экстермииациопной акции: <Евреи -
вечные враги немецкого народа и должны быть уничтоже-
ны. Все евреи, которые попадут в наши руки, будут во время
этой войны без исключения ликвидированы. Если сейчас
нам не удастся уничтожить биологические силы еврейства,
то когда-нибудь евреи уничтожат немецкий народ>.
Если бы эти три фразы поместить в учебнике психиат-
рии, они могли бы великолепно иллюстрировать механизм
параноидной проекции. <Ненавижу евреев> вытесняется и
замещается обвинением <евреи ненавидят меня>, <являют-
ся извечными врагами немецкого народа>. <Я тебя нена-
вижу> трансформируется в <ты меня ненавидишь>, <хо-
чешь меня уничтожить>, <стало быть, чтобы защитить себя,
я должен тебя уничтожить>; <если сейчас нам не удастся
уничтожить еврейство, то когда-нибудь евреи уничтожат
немецкий народ>.
Если приведенные высказывания Гиммлера были в
определенном смысле репрезентативными для способа
мышления немецкого народа в тридцатые и сороковые
годы, то соответственно психиатрическим критериям
можно бы думать о коллективной бредовой установке.
69
<Теперь я был спокоен, что резня минует нас всех и
что жертвы до последней минуты будут избавлены от
страданий>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94