Сначала стали убивать девушек, выкрикивая:
- Это партизанки, мать их так!
Усташи зарезали четырех девушек. Потом пришел наш черед - женщин и детей. Я
сказала своей одиннадцатилетней дочери, чтобы она спряталась за какой-нибудь
женщиной. Она так и сделала, бедняжка. Меня ударили ножом чуть ниже глаза.
Кровь брызнула мощной струёй. Усташ схватил меня за волосы и стал наносить
удары ножом. Когда моя дочь это увидела, она, бедняжка, запричитала:
- Ой, мамочка моя! - и подбежала ко мне, сжав кулачки. Они схватили ее и
вонзили нож в горло. Ее шейная артерия лопнула, как спресованные волокна
конопли. Она тут же замертво рухнула. Я упала, а усташ бросил ее на меня. Я
оказалась под ней. Вот так... Бедная моя девочка, родненькая моя. Мы, как
цыплята, скачущие взад-вперед, когда им голову отрежут; смотришь на них и
жалость берет - не могут ни жить, ни умереть. Уходя, усташи обыскали нас,
забрав продукты, у кого что было. У меня с собой было немного хлеба и мяса.
Один из них, взяв их, тут же стал резать окровавленным ножом и есть.
После этой бойни осталось несколько человек в живых, хотя мы все были
изранены и изувечены: жена и сын Яна Гушича, Джукан Михайлович и Анджелия
Гушич, Сока Напияло и я".
ДАНИЦА МАМУЛА-ГВОЗДЕНОВИЧ:
"...1 апреля 1942 года усташи отправились на гору Петра. Ночью шел снег, и
всюду было мокро. Бедные дети. Мы разжигали костры и готовили какую-то еду.
Пришли партизаны. Среди них был и мой дядя. Они сказали нам:
- Дайте нам что-нибудь поесть. Из Ключара сюда идут усташи.
Мы сварили макароны и отнесли партизанам. Когда мы вернулись, усташи уже
были тут как тут. Мы не очень боялись, так как вокруг было много народу. Все
знают друг друга. Спрашивают:
- Есть тут партизаны?
Женщины ответили отрицательно. Усташи сказали, что поведут нас к развилке,
ведущей в Присеку, Крсиню и Войнич.
Наши открыли по ним огонь. Один из усташей пошел в том направлении, откуда
стреляли. Он был молод. Вернувшись, сказал:
- Вы говорите, что нет никого, а кто же стрелял в нас?
Мы немного растерялись, а он говорит:
- Ну-ка, постройтесь в колонну по три человека!..
Божо Вуйич попросил у усташа сигарету. Он протянул ему полную ладонь сигарет
и сказал:
- Почему вы не убежали? Тебе не удастся все их выкурить!
Тот же усташ украдкой от других, с глазами, полными слез, отламывал кусочки
хлеба и раздавал их детям, повторяя:
- Убьют вас, почему вы не убежали?
Усташи приказали выйти вперед 12 наиболее сильным мужчинам якобы для того,
чтобы что-то нести. Среди вызвавшихся был и Никола Поляк из села Брда. Их
всех увели. Спустя некоторое время раздались выстрелы и крики. Вскоре к нам
вернулись усташи и сказали, что нас тоже перебьют партизаны, а в
действительности это они расстреляли тех 12 мужчин, которых увели.
Они опять приказали нам построиться по трое. Я вспомнила то, что мне
говорили Драгица Булат и Божо Спачек: когда начнут стрелять, надо броситься
на землю, чтобы пули летели над тобой. Я взяла своего одиннадцатилетнего
брата Милоша за руку и, повалив его на землю, прикрыла своим телом. Мать же
держала семилетнюю сестру Милу. Старшая сестра сидела возле меня.
Раздалась команда:
- Пулеметчики, по местам!
Начали стрелять. Пулемет, стоявший сбоку, был направлен прямо на то место,
где были мать, тетка София Шимулия и тетка Милева Вучинич, и он их сразу же
подкосил. Брат Милош закричал:
- Пусти! Ты меня задушишь!
Он вырвался... и тут же был сражен пулей, которая попала ему в шею. Пуля
задела и меня - скользнула по лбу. Одна девушка из села Брда поднялась и,
увидев мертвой свою мать, забилась в истерике. Усташ прицелился и выстрелил
в нее. Меня ранило в плечо и руку. Потом усташи забросали нас гранатами,
вследствие чего я получила семь ран в области бедра.
Когда усташи ушли, многие зашевелились. В это время они снова вернулись.
Сынишка Милана Цвияновича Йовица встал на ноги (Милан был в партизанах).
Мальчику было полтора года, и он остался в живых. Он просил грудь у матери,
которая лежала рядом мертвая.
Усташи заметили его, но не убили.
Когда они наконец ушли, раненые попытались подняться. Я увидела мертвую
женщину, державшую в объятиях мертвую дочь Милеву. Эта страшная картина и
сейчас стоит у меня перед глазами. Старшая сестра Стана была тяжело ранена.
Я хотела увести ее оттуда. Она вырвала свою руку и тут же умерла. У младшего
брата Милоша было прострелено горло.
Восемнадцатилетний юноша Бранко Поляк поднялся, держа обеими руками свои
кишки. Его отец и мать были тяжело ранены. Мать приблизилась к нему, рыдая.
Он прошел несколько метров и упал замертво.
Только Нино Маджерчичу удалось бежать. Я видела, как он шагал в колонне в
военной форме без фуражки. Он нес коровью ногу. Его на ходу били прикладом.
А он продолжал идти, не бросая эту ногу. Вдруг он бросился наутек. Все
повернулись в его сторону, открыли стрельбу. Он упал на землю. И снова
побежал. Бежал тогда, когда бежали и усташи. Другие усташи не могли стрелять
из опасения убить своих. Нино убежал, не получив даже ранения".
НИКОЛА БИЗИЧ:
"Время от времени входили, ругаясь матом, усташи, каждый раз по двое, но нас
больше не били. Это убеждало нас, что Муйич говорил правду. Отправка в
Германию все же не самое худшее. К тому же все мы начали верить в то, что
нас действительно подвели те, кто перерезал проволоку. В беде человеку
трудно рассуждать разумно. Вдруг к зданию подкатили грузовики. Усташи
вызвали человек 10 или 20, меня в том числе, и перевели в другое помещение.
Там нас связали по двое, а затем протянули через связанные руки проволоку,
соединив всех вместе, вывели на улицу и затолкали в грузовик, где уже
находились какие-то люди. До грузовика нас вели через плотный строй усташей,
которые осыпали нас ругательствами, но на этот раз не избили. Выехали мы
ночью, но нам удалось установить, что везут нас по шоссе, ведущему к
Карловацу. Ехали мы недолго. Грузовик внезапно остановился. Нас вытолкнули
из грузовика и опять повели сквозь строй усташей. Обе связки людей погнали к
речушке в направлении Лоскуне. Мы хорошо знали эти места и поняли, что
находимся недалеко от Ивановича и Божича. Не успели мы отойти от шоссе, как
нас стали молча избивать прикладами. Недалеко виднелись четыре дома, но ни в
одном из них не горел свет. Подойдя поближе к речке, мы услышали
доносившиеся изо рва на противоположном ее берегу стоны, крики вперемешку с
матерной бранью. Только теперь мы поняли, куда нас ведут. Тем более, что
усташи принялись безжалостно бить нас прикладами, дубинами, ружейными
стволами, сопровождая побои криками и бранью, так что мы больше не слышали
стонов изо рва, вообще ничего не слышали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77