Из еды мы получали один раз в день заправленную кукурузной мукой баланду с
плавающими горошинами, кусочками картофеля, кукурузной соломой, часто в ней
попадался крысиный помет. Гигиенические условия были ужасными. Я видела, что
утром людей куда-то уводили, и они больше не возвращались. И так было каждый
день!
Как я уже говорила, обращение с нами усташей и усташек было очень жестоким,
просто невыносимым. Я вспоминаю, как узники выкопали в лагере траншею
трехметровой ширины и такой же глубины, вероятно, она послужила могилой для
заключенных.
После месячного пребывания в Стара-Градишке нас, матерей с детьми, собрали и
отправили поездом в лагерь Сисак.
Как только мы прибыли туда, у нас сразу же отобрали детей. Забрали и моего
сына, Михаиле Звечеваца, и больше я его не видела. Женщин тут же отвели в
какое-то помещение, где нас остригли наголо, а затем издевались над нами,
обливая то горячей, то холодной водой, невзирая на наши страдания. В лагере
я сильно страдала от поноса, так как в еду добавляли каустическую соду и
другие "медикаменты". Обо мне заботилась и лечила меня моя односельчанка
Савета Липар.
Мне известно, что детей морили голодом. Четырехлетний ребенок женщины из
нашего села Милицы Шарчевич грыз от голода свои пальцы и в конце концов умер
в лагере от истощения.
Я знаю также, что многих молодых женщин отправляли в Германию, а беременных
- в Ясеновац, где они распрощались с жизнью.
Через 14 дней после прибытия в Сисак мне удалось вместе с женщинами, у
которых был пропуск, бежать и вернуться домой в Кукуневац".
ДРАГА РАДЖЕНОВИЧ-ПАВКОВИЧ:
"Это было в апреле 1942 года, по-моему, в понедельник. Мы с мужем целый день
работали в поле - сеяли кукурузу. Нам уже оставалось засеять небольшой
участок. Но муж, Никола, сказал, что хватит на сегодня, закончим завтра. Мы
пришли домой уставшие, сделали все дела по дому, поужинали и легли спать.
Утром во вторник нас разбудили усташи. Сонных, не одетых, нас погнали на
школьный двор. Сказали, что будут выступать перед нами с речью, приказали не
беспокоиться и не разбегаться.
Речь должен был произнести усташский сотник, имени которого я не помню, но
он так и не появился. Когда же все собрались возле школы, нас погнали к
шоссе. Это шоссе, которое ведет от Липика к Окучани и Босанска-Градишке. На
шоссе уже стояли грузовики и "черный ворон".
Нас в спешном порядке затолкали в грузовики и повезли на восток по
направлению к Окучани, а затем в лагерь Стара-Градишка. При погрузке в
машины нас отделили от мужчин, а когда привезли в лагерь, то всех мужчин
старше 15 лет развели на одну сторону, а женщин и детей - на другую.
Я помню какую-то хибару, напоминающую свинарник, длинную и низкую,
расположенную рядом с "башней". В нее втиснули столько узников, что там
нельзя было пошевелиться. В конце этого строения было одно маленькое
окошечко, через которое оно проветривалось.
В этом аду нас держали двое суток. Днем нас допрашивали, интересовались, где
наши мужья, хотя прекрасно знали, что наших мужей отделили от нас еще на
шоссе и тоже отправили в лагерь. После этого нас поместили в печально
знаменитую "башню".
Иначе как кошмаром, который неведом людскому роду, это не назовешь. Внутри
"башни" были только голые стены, помещение было битком набито измученными
голодом и жаждой женщинами и детьми. "Башню" окружал высокий каменный забор
с колючей проволокой. Наверху дежурили усташские охранники. Усташи были и
внизу, среди узников якобы для поддержания порядка, а в действительности они
мучили и убивали несчастных женщин и детей. Насколько я смогла узнать, среди
узников были женщины и дети из наших трех сел, имевших общее название
Голеши, в которые входили: Раденовичи, Райчичи и Милисавцы; были также
заключенные из Млаки, Ясеноваца, Босанска-Дубицы и Хорватска-Дубицы, а также
из других мест.
Этот кошмар продолжался три недели. Нас мучили голодом и не давали пить.
Когда нам приносили еду, то она состояла из баланды из кукурузной муки,
вместо соли туда сыпали каустическую соду, от чего внутри все горело, а воды
нам не давали. Да и такую пищу мог получить только сильный, так как за еду
дрались, отталкивая друг друга. Те же, кому не доставалось, умирали с
голода. А что могла сделать я, имея на руках двух малых детей? Одному было
девять месяцев, а второму три года. Если мне и удавалось пробиться к котлу,
то еду мне приходилось наливать в уголок фартука, который был на мне надет,
и этой пищей я кормила детей, самой же не оставалось ничего. К тому же малыш
все время сосал грудь, хотя молока у меня уже не было. У единственного
колодца всегда стоял усташ. Когда же он время от времени разрешал взять
немного воды, начиналась давка в попытке достать хоть глоток воды. Тогда
усташ отгонял нас от колодца, избивая и убивая тех, кто попадался ему под
руку,- прикладом, ножом, ударом сапога.
На этой небольшой территории, переполненной людьми, усташи намеренно
разрешили заключенным вскопать землю и посадить картофель. Было строго
запрещено трогать и топтать его, но несчастные изголодавшиеся дети
выкапывали картошку и ели ее сырую вместе с землей. В довершение этих ужасов
и страданий все вокруг кишело вшами, нас кусали крысы, нападавшие в первую
очередь на детей.
Рядом со мной умерло 5 или 6 женщин, а дети умирали в несчетном количестве
от голода и кровавого поноса, вызываемого каустической содой. Каждое утро в
"башне" появлялся дежурный усташ в сопровождении заключенных, которые,
собрав трупы детей, вывозили их на тачках на улицу, а затем - за пределы
лагеря на берег Савы и сбрасывали в овраг. Когда вода в реке поднималась,
она уносила трупы. Это видели наши женщины, которых ежедневно уводили из
"башни" на какие-то работы, а возвращаясь, они нам рассказывали об
увиденном.
Чтобы описать этот ад, потребовалось бы несколько томов.
Через три недели усташи отобрали всех девушек и женщин без детей и увели их
из "башни". Позже мы узнали, что их угнали на работу в Германию.
Мы же, женщины с детьми и старухи, оставались в "башне" еще в течение 8-10
дней, а затем усташи отобрали старух и беременных женщин и увели их. Среди
них была и моя свекровь Сока Радженович. Этих женщин мы уже больше не видели
среди живых. Слышали, что их на грузовиках отправили в лагерь Ясеновац. Их
везли через Окучани, а далее - неизвестно куда.
Через 6 дней повезли и нас. Вначале отобрали детей у матерей. Нас всех
построили, и какой-то усташский офицер произнес перед нами речь. Он страшно
ругал и оскорблял нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77