Андрей Владиславович отключил рацию и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула.
* * *
– Это вы... вы?.. – обреченно прошептал Гераклов, едва придя в себя.
– Да, я, – веско ответил кок. – Авантюрист, террорист, государственный преступник, которым так называемые демократы пугают своих детишек. Одним словом, Александр Петрович Разбойников. Ну что, Гераклов, ты и теперь намерен посадить меня на кол?
Гераклов молчал, лишь подобно выброшенной на берег рыбе хватал ртом затхлый подвальный воздух.
– A как же... это самое?.. – наконец спросил политик.
– Вы имеете в виду ногу? – докончил его мысль Серебряков-Разбойников. – Охотно удовлетворяю ваше неуемное любопытство: пришлось отрезать в целях конспирации. A если точнее – в целях предотвращения заражения крови вследствие укушения меня несознательной змеей генерала Курского.
– Петрович вел себя как настоящий революционер, – встряла Степановна. – Мы не могли обратиться в больницу, и нам с Лукичом пришлось это делать кустарным способом – пилой.
– И даже без наркоза?! – ужаснулся Гераклов.
– Ну почему же без наркоза? Мы надели ему наушники и пустили «Марсельезу». Так Александр Петрович не только подпевал во все время ампутации, но даже порывался встать по стойке смирно.
– A боли я и не чувствовал, – сказал Александр Петрович, – славный гимн подействовал лучше любого Кашпировского... Ну ладно, хватит бузить, давайте решать, что с ним делать.
– Замочить, суку! – мрачно предложил Лукич.
– Повесить, – заявила Степановна, потирая пухлые ручки.
– Рррасстрррелять! – радостно прокаркал Гриша.
Петрович покачал головой:
– Какая убогость мысли – замочить, повесить да расстрелять. В этом отношении нам с вами, товарищи, стоило бы поучиться у нашего дорогого гостя. Позвольте вам, Константин Филиппыч, напомнить ваши же слова: «Нечего тратить на коммунистов пули и порох, лучше посадить их всех на осиновый кол посреди болота». Отличная мысль! Именно так мы с вами и поступим. Вы не против, господин Гераклов, или предпочли бы иной способ приведения приговора в исполнение?
– Делайте, что хотите, – устало вздохнул Гераклов. – Неудачникам не место в этой жизни.
– Не будем спешить, – сказал Разбойников, – вы у нас не один. Огласите, пожалуйста, список.
Степановна извлекла из-за пазухи длинный мелко исписанный бумажный свиток и, подойдя поближе к канделябру, стала зачитывать:
– Лица, подлежащие ликвидации в первую очередь. Номер первый. Кирилл Аркадьевич Яйцын, так называемый президент так называемой Кислоярской республики – за развал промышленности, великой державы и народного хозяйства. Номер второй. Евгений Максимович Грымзин, так называемый банкир – за незаконную финансовую деятельность и внедрение в народное сознание прогнивших буржуазных валют. Номер третий. Константин Филиппович Гераклов, именующий себя политиком – за сепаратизм и осквернение священных символов народной власти. Номер четвертый...
– Погодите, – жестом остановил Степановну товарищ Разбойников, -эдак вы целый час читать будете. Вы, Константин Филиппович, в списке стоите лишь третьим, так что не будем торопиться. Карающий меч народного трибунала никуда от вас не денется.
– Я тут вспомнил один анекдот... – начал было штурман Лукич.
– A он не очень скабрезный? – жеманясь, перебила Степановна. – Ах, я всегда так краснею, когда слышу неприличные анекдоты.
– Никак нет! – кратко ответил Лукич.
– Огласите! – велел Петрович.
– Жена говорит мужу: «Ты такой придурок, что даже на конкурсе придурков занял бы только третье место». «Почему третье?», спрашивает муж. «A потому что придурок!». Это случайно не про вас, товарищ Гераклов?
Вдруг Гераклов вскочил с пола и с криком: «Убью! На кол посажу!» кинулся на Разбойникова. Тот и бровью не повел, а Лукич со Степановной, набросившись на Гераклова с двух сторон, скрутили ему руки веревкой и швырнули в угол.
– И так будет со всяким, – с расстановкой сказал Разбойников, – кто покусится на священные идеалы революционной справедливости и этого, как его...
– Пррролетарррского интерррнационализма! – подсказал Гриша.
Петрович чуть поморщился:
– Ну, можно и так сказать.
A Гераклов лежал в углу подвала и, бросая на своих мучителей взоры, полные ненависти и презрения, связанными руками потирал ушибы.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ – ВОСКРЕСЕНЬЕ
Утром, как и предполагалось, на «Инессу» прибыл Иван Петрович Серебряков. Однако прием ему был оказан, мягко говоря, не самый теплый.
– Чего вам угодно? – грубо спросил Грымзин.
– Еды! – простодушно ответил кок.
– Обойдетесь, – бросил банкир. – Вы сами уберетесь, или вам помочь?
Серебряков не двинулся с места:
– Очевидно, вы еще не в курсе, что ваш товарищ, господин Гераклов, в настоящее время находится у нас?
– В курсе, в курсе, – сварливо ответил Грымзин.
– И что же, вас не интересует его дальнейшая участь? – Петрович казался несколько удивленным. В разговор вступил доктор Серапионыч:
– Уважаемый, э-э-э... Иван Петрович, мы вчера предупреждали господина Гераклова, чтоб не совался на остров, но Константин Филиппович поступил по-своему, и потому теперь мы слагаем с себя всякую ответственность за его дальнейшую судьбу.
– Так что же, еды не будет? – удивился кок.
– Не будет! – отрезал Грымзин. – И единственное, на что вы можете рассчитывать – это что мы сейчас не арестуем вас и не отплывем в Кислоярск. И пускай ваши подельники вместе с Геракловым остаются на этом паршивом острове и подавятся всеми его сокровищами!
Вдруг Иван Петрович гневно хватил костылем об пол:
– Хватит гнать туфту! Я разгадал ваши хитрости! Вы хотите казаться хуже, чем на самом деле. Но ничего у вас не выйдет. Сейчас я поплыву взад, а через час можете забрать труп вашего Гераклова. Все! – Кок двинулся к шлюпке.
– Погодите-погодите, – остановил его адмирал. – Давайте не будем пороть горячку и спокойно все обсудим.
– Вот это другой разговор! – Иван Петрович остановился и присел на ящик из-под тампекса.
– Хорошо, чего вы хотите? – нетерпеливо спросил Грымзин.
– Ну, я же говорил – еды.
– Черт с вами, получите.
– A за это мы сохраним жизнь господину Гераклову. Но, конечно, держать его будем под арестом.
– A где гарантии, что вы его еще не... – вдруг спросил Ибикусов и провел рукой по шее. Серебряков на минутку задумался:
– Законный вопрос. Давайте сделаем так: я пока что останусь здесь и буду загружаться провиантом, а кто-нибудь из вас сплавает на остров. Я дам записочку, и мои люди устроят свидание с Геракловым.
– Есть добровольцы? – обратился Грымзин к обитателям яхты. Первыми вызвались Ибикусов и Вероника Николаевна, однако их кандидатуры банкир отверг: – Вы под подозрением. Надо кого-то из верных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115