Что-то грустное висело над красивой вечерней бухтой, куда-то зовя и напоминая о чем-то покинутом и заброшенном и на что-то жалуясь, побуждая тесно сидевших за столом почувствовать себя дружней и еще почтительней подымать свои бокалы за благородного викинга, которому все они теперь обязывались служить.
Пили чилийское вино.
– Один американец из Гонконга пытался в этом году открыть в Симода банковскую контору, – сказал Шиллинг.
– Кто? – встрепенулся Рид.
– Кто такой? – спросил Доти.
Многие отставили бокалы и отшатнулись от стола, подняв головы с деловым выражением лиц. Общее единение, казалось, было нарушено.
– Сайлес Берроуз. Владелец банкирской конторы. Он жил на «Поухаттане» и начал в Симода дела.
– Ах, Берроуз! – воскликнул Рид. – Но в газете написано, что он был в Японии на своей шхуне, прибыл прямо от Золотых Ворот с грузом товаров.
– Ничего подобного! Он был с Адамсом и Мак-Клуни на военном пароходе, и ни о какой собственной шхуне не было и помина. Я сам жил на «Поухаттане» в соседней каюте с Берроузом и прекрасно знаю его...
– Вы? – спросил Дотери.
– Да.
– Берроуз привез на шхуне подарки японскому императору. Так опубликовано...
Все это приходилось слышать впервые. Даже Посьет не знал ничего подобного.
Рано утром в Гекусенди явился Вард, сел, положил шляпу на пол, немного волнуясь, вскочил, растопырил руки, как бы желая схватить адмирала за плечи, и воскликнул, что ни завтра, ни послезавтра он никак не может идти в Хэда за частью команды.
Контракт вчера составлен. Вард пока не поминал о контракте. Не отвечая шкиперу, Путятин желал бы знать, в чем дело.
Вард совсем потерял самообладание. Пальцы его теребили огромный красный носовой платок, который он достал из клетчатых штанов.
– У жены в воскресенье день рождения. Я не могу с ней расстаться. Она не отпускает меня. Мы никуда не уйдем до понедельника.
Сказав все это, Вард почувствовал облегчение и вытер платком лысину.
Пришли Дотери, Доти и Рид и тоже положили свои шляпы на пол.
– Всю жизнь мы проводили этот день вместе, – сказал Вард.
– В таком случае, – ответил Путятин, – отпразднуем семейный праздник госпожи Вард все вместе? Согласны ли вы, капитан? Мы задержимся. Время еще есть. Мы остаемся. Все равно льды у наших берегов еще не разошлись.
«За чем дело стало! – подумал Путятин. – Теперь это в нашу пользу».
Он пригласил Посьета и офицеров и объяснил все.
– Так и отпразднуем этот день вместе, господа! – решительно объявил адмирал и так взглянул в лица своих молодых офицеров, словно отдавал им приказание броситься на абордаж.
– Мы охотно задержимся, ваше превосходительство! – отчеканил Шиллинг.
Вард краснел. Видно было по его лицу, как семейные чувства борются в нем с идеалами бизнеса, ради которого интимный праздник превращается в бал коммерческого собрания. Это, впрочем, не его выдумка. Дамы потребовали, вспомнили они, а Вард всю жизнь путал, когда у жены день рождения и когда именины...
– У нас и повар отличный. Японцы доставят мне все свежее. Ваши дети будут рады.
Приехали Анна Мария и Сиомара посмотреть помещение, в котором придется жить. Они вставали рано и к подъему флага успевали переделать много дел.
Адмирал пригласил всех к утреннему чаю. При открытых окнах, на солнце, дружно сидели вокруг начищенного самовара, когда под окнами среди кустов цветущей гортензии блеснула медь.
– Что это? – воскликнула младшая гостья. – Еще самовары?
– Выгрузка идет полным ходом! – входя, доложил Сибирцев.
«Хотя бы перемолвить словцо с этим красавчиком!» – подумала Сиомара. Она смотрела, не скрывая любопытства.
– Как хорошо служить в военном флоте! – с легким вздохом сказала Пегги.
– Кстати, мы хорошенько рассмотрели ваши товары, господин Дотери, – заметил Посьет. «Хлам, гнилье, голая спекуляция!» – докладывали унтер-офицеры, проверявшие тюки. – И я рад буду представить вас, господин Рид, местным властям как первое гражданское должностное лицо.
– Нет... что вы... – вспыхнул Рид.
– Это можно отложить, – решительно сказал Доти.
– Все товары перенесем в помещение при храме, которое нами очищено и проветрено. Пожалуйста, просим осмотреть.
– Премного благодарен, капитан Посьет...
А на следующий день Накамура Тамея, грузно ссутулясь и тяжко ступая по ступеням, подымался в храм Гекусенди.
– Путятин-чин! Посол-сан! – отирая бумагой взмокшее лицо, говорил он.
Еще недавно Накамура был секретарем японской правительственной делегации на переговорах с Путятиным. Теперь он губернатор Симода, одного из трех портов, которые предстоит открыть для торговли с Европой и Америкой.
Вчера, когда шла выгрузка, всем казалось, что Путятин берет на берег купленные у американцев продукты и товары, как это было во время стоянки «Поухаттана».
– Я поставил вас в известность... что мы зафрахтовали «Кароляйн».
Накамура получил письмо Путятина вчера.
– Мы с вами старые друзья, Накамура-сама! И я вас никогда не подведу. Очень глубоко уважал вас всегда. И теперь особенно, я в большом восторге, что вы назначены губернатором Симода, и согласен во всем помочь вам. Но иного выхода у меня нет. Судите сами. Идет война...
Казалось, Накамура ничего не слушал и верить ничему не желал.
– Я прошу вас, адмирал и генерал, помощник царя, возвратить американцев с женами на их шхуну.
– Чтобы вывезти наших людей, надо шхуну очистить, привести в порядок, отремонтировать. Когда я пошлю на ней часть людей в Россию, то семьи капитана, консула и купцов останутся здесь. Американцы не боятся войны, идут с нами, но им нельзя брать с собой женщин. Я все написал вам. Неужели вы хотите, чтобы мои шестьсот человек жили в Японии без конца? Так по-вашему? Да они тут озвереют от безделья и наделают и мне и вам хлопот, несмотря на все мои строгости. Они тут женятся и разбегутся! Шхуну в Хэда мы достроим и уже теперь закладываем для вас еще одну. Когда я уходил, то второй стапель был готов. На нем устанавливали киль. Князь Мито прислал еще рабочих. Сам князь Мито теперь наш друг! Эгава-сан уже закладывает третью шхуну! Я не могу менять решения. У вас у самих есть закон, что самурай мнения не меняет. Я подписал с американцами контракт и дал им часть денег. Да пойдемте со мной, – сказал Путятин, открывая двери во внутренние комнаты. Их анфилада с лакированными косяками дверей блестела, отражая солнце. – Я познакомлю вас с американцами и с их консулом. Это прекрасные люди!
Накамура все знал и все слышал. Вся Симода говорила: на землю Японии ступила необыкновенной красоты американская красавица, стриженая, под вуалью, но когда открывает лицо, то все бывают поражены. Кажется, душа отлетает, когда на нее смотришь. Она теперь поселилась в храме Гекусенди, ходит по двору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Пили чилийское вино.
– Один американец из Гонконга пытался в этом году открыть в Симода банковскую контору, – сказал Шиллинг.
– Кто? – встрепенулся Рид.
– Кто такой? – спросил Доти.
Многие отставили бокалы и отшатнулись от стола, подняв головы с деловым выражением лиц. Общее единение, казалось, было нарушено.
– Сайлес Берроуз. Владелец банкирской конторы. Он жил на «Поухаттане» и начал в Симода дела.
– Ах, Берроуз! – воскликнул Рид. – Но в газете написано, что он был в Японии на своей шхуне, прибыл прямо от Золотых Ворот с грузом товаров.
– Ничего подобного! Он был с Адамсом и Мак-Клуни на военном пароходе, и ни о какой собственной шхуне не было и помина. Я сам жил на «Поухаттане» в соседней каюте с Берроузом и прекрасно знаю его...
– Вы? – спросил Дотери.
– Да.
– Берроуз привез на шхуне подарки японскому императору. Так опубликовано...
Все это приходилось слышать впервые. Даже Посьет не знал ничего подобного.
Рано утром в Гекусенди явился Вард, сел, положил шляпу на пол, немного волнуясь, вскочил, растопырил руки, как бы желая схватить адмирала за плечи, и воскликнул, что ни завтра, ни послезавтра он никак не может идти в Хэда за частью команды.
Контракт вчера составлен. Вард пока не поминал о контракте. Не отвечая шкиперу, Путятин желал бы знать, в чем дело.
Вард совсем потерял самообладание. Пальцы его теребили огромный красный носовой платок, который он достал из клетчатых штанов.
– У жены в воскресенье день рождения. Я не могу с ней расстаться. Она не отпускает меня. Мы никуда не уйдем до понедельника.
Сказав все это, Вард почувствовал облегчение и вытер платком лысину.
Пришли Дотери, Доти и Рид и тоже положили свои шляпы на пол.
– Всю жизнь мы проводили этот день вместе, – сказал Вард.
– В таком случае, – ответил Путятин, – отпразднуем семейный праздник госпожи Вард все вместе? Согласны ли вы, капитан? Мы задержимся. Время еще есть. Мы остаемся. Все равно льды у наших берегов еще не разошлись.
«За чем дело стало! – подумал Путятин. – Теперь это в нашу пользу».
Он пригласил Посьета и офицеров и объяснил все.
– Так и отпразднуем этот день вместе, господа! – решительно объявил адмирал и так взглянул в лица своих молодых офицеров, словно отдавал им приказание броситься на абордаж.
– Мы охотно задержимся, ваше превосходительство! – отчеканил Шиллинг.
Вард краснел. Видно было по его лицу, как семейные чувства борются в нем с идеалами бизнеса, ради которого интимный праздник превращается в бал коммерческого собрания. Это, впрочем, не его выдумка. Дамы потребовали, вспомнили они, а Вард всю жизнь путал, когда у жены день рождения и когда именины...
– У нас и повар отличный. Японцы доставят мне все свежее. Ваши дети будут рады.
Приехали Анна Мария и Сиомара посмотреть помещение, в котором придется жить. Они вставали рано и к подъему флага успевали переделать много дел.
Адмирал пригласил всех к утреннему чаю. При открытых окнах, на солнце, дружно сидели вокруг начищенного самовара, когда под окнами среди кустов цветущей гортензии блеснула медь.
– Что это? – воскликнула младшая гостья. – Еще самовары?
– Выгрузка идет полным ходом! – входя, доложил Сибирцев.
«Хотя бы перемолвить словцо с этим красавчиком!» – подумала Сиомара. Она смотрела, не скрывая любопытства.
– Как хорошо служить в военном флоте! – с легким вздохом сказала Пегги.
– Кстати, мы хорошенько рассмотрели ваши товары, господин Дотери, – заметил Посьет. «Хлам, гнилье, голая спекуляция!» – докладывали унтер-офицеры, проверявшие тюки. – И я рад буду представить вас, господин Рид, местным властям как первое гражданское должностное лицо.
– Нет... что вы... – вспыхнул Рид.
– Это можно отложить, – решительно сказал Доти.
– Все товары перенесем в помещение при храме, которое нами очищено и проветрено. Пожалуйста, просим осмотреть.
– Премного благодарен, капитан Посьет...
А на следующий день Накамура Тамея, грузно ссутулясь и тяжко ступая по ступеням, подымался в храм Гекусенди.
– Путятин-чин! Посол-сан! – отирая бумагой взмокшее лицо, говорил он.
Еще недавно Накамура был секретарем японской правительственной делегации на переговорах с Путятиным. Теперь он губернатор Симода, одного из трех портов, которые предстоит открыть для торговли с Европой и Америкой.
Вчера, когда шла выгрузка, всем казалось, что Путятин берет на берег купленные у американцев продукты и товары, как это было во время стоянки «Поухаттана».
– Я поставил вас в известность... что мы зафрахтовали «Кароляйн».
Накамура получил письмо Путятина вчера.
– Мы с вами старые друзья, Накамура-сама! И я вас никогда не подведу. Очень глубоко уважал вас всегда. И теперь особенно, я в большом восторге, что вы назначены губернатором Симода, и согласен во всем помочь вам. Но иного выхода у меня нет. Судите сами. Идет война...
Казалось, Накамура ничего не слушал и верить ничему не желал.
– Я прошу вас, адмирал и генерал, помощник царя, возвратить американцев с женами на их шхуну.
– Чтобы вывезти наших людей, надо шхуну очистить, привести в порядок, отремонтировать. Когда я пошлю на ней часть людей в Россию, то семьи капитана, консула и купцов останутся здесь. Американцы не боятся войны, идут с нами, но им нельзя брать с собой женщин. Я все написал вам. Неужели вы хотите, чтобы мои шестьсот человек жили в Японии без конца? Так по-вашему? Да они тут озвереют от безделья и наделают и мне и вам хлопот, несмотря на все мои строгости. Они тут женятся и разбегутся! Шхуну в Хэда мы достроим и уже теперь закладываем для вас еще одну. Когда я уходил, то второй стапель был готов. На нем устанавливали киль. Князь Мито прислал еще рабочих. Сам князь Мито теперь наш друг! Эгава-сан уже закладывает третью шхуну! Я не могу менять решения. У вас у самих есть закон, что самурай мнения не меняет. Я подписал с американцами контракт и дал им часть денег. Да пойдемте со мной, – сказал Путятин, открывая двери во внутренние комнаты. Их анфилада с лакированными косяками дверей блестела, отражая солнце. – Я познакомлю вас с американцами и с их консулом. Это прекрасные люди!
Накамура все знал и все слышал. Вся Симода говорила: на землю Японии ступила необыкновенной красоты американская красавица, стриженая, под вуалью, но когда открывает лицо, то все бывают поражены. Кажется, душа отлетает, когда на нее смотришь. Она теперь поселилась в храме Гекусенди, ходит по двору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118