— У тебя работа.
— Я не могу...
— Можешь. — Он подтолкнул Сэла к бару и подвел к официантам.
— Привет, Сэл, — с улыбкой сказала одна из официанток бара, проходя мимо них с подносом, заставленным стаканами.
— Эрл, — Альберт сделал знак бармену, — налей мальчику выпить. Ты что пьешь, малыш, — обернулся он к Сэлу, — «Джек Дэниелз»?
— Альберт, мне не выпивка нужна, — пожаловался Сэл.
— Ну, героина я тебе дать не могу, по крайней мере, сию минуту. Давай, тяпни немного и сыграй пару песенок, те, что мистер Росс любит. — Он подал Сэлу стакан, вернее, вложил его ему в руку.
— Альберт, мне надо срочно уехать из города.
Вместо ответа Альберт помог ему поднести руку со стаканом к губам.
— Ты же ничего не понимаешь, Альберт.
— Нет, малыш, — метрдотель был неумолим, — это ты не понимаешь. Мистер Росс уже выписал чек, шлюха справа уже минут десять лапает его под столом, они заканчивают выпивку. От тебя нужно только одно: чтобы ты появился и спел песенки, которые ему нравятся. После этого он умчится со своими девками к себе в номер. Поиграешь немного, споешь пару песенок.
— Альберт, — умолял Сэл, — не могу. Честное слово, не могу...
— Ты можешь. Я в тебя верю. — Поддерживая стакан в руке Сэла, он почти опрокинул его ему в, горло, затем поставил стакан на стойку и сказал: — Сейчас тебе станет легче.
Сэл весь дрожал, тройная доза виски растекалась по подбородку.
Альберт взял его за руку и повел через бар и танцплощадку к пианино.
— Поприветствуем, — выкрикнул метрдотель, обращаясь к переполненному залу, — поприветствуем короля пианино у нас в «Кинг Луи» Сэла Д'Аморе! — Он усадил Сэла за фортепиано и зааплодировал. — Давайте послушаем. Ему пришлось побороться с ненастьем, чтобы добраться до нас, и вот он здесь. Покажем, как мы его ценим!
Все еще аплодируя, Альберт Селестине прошел на танцплощадку и исчез.
Сэл сидел за инструментом, уставившись на бесконечный ряд сверкающих клавиш. «Не могу». Высокие стулья в баре перед сценой были пусты, и Сэл видел весь зал.
И его тоже все видели.
«Не могу. Ни за что».
Эрл в баре включил прожектор, и Сэл подскочил, когда на него упал белый луч света.
Кто-то нервно, рассмеялся. Кто-то заговорил, и на него тотчас зашикали. Единственное лицо, которое Сэл мог различить сквозь свет прожектора, было лицо Альберта Селестине. Он внимательно следил за пианистом.
«Безумие, полнейшее безумие. Я не могу».
Сэл через силу улыбнулся публике. Ну, ребята, вот и я. Все отлично. Шоу продолжается. Он поправил микрофон и, уставившись в темноту, откашлялся. Снова раздался смех. Сэл уставился на клавиши. Белые и черные. Сэл словно впервые их видел. Словно никогда не играл на пианино. «Кому пришло в голову посадить его сюда? Мне надо бежать. Боже мой, мне надо бежать». С леденящей душу, вымученной улыбкой Сэл положил руки на клавиши, и пальцы сами побежали по клавиатуре. «Нет, не могу, я даже не знаю, что играть». С первыми звуками фортепиано слушатели вздохнули с облегчением. Пианист не был маньяком. Пальцы Сэла скользили по клавишам и сами брали аккорд за аккордом. «Заголовки газет, — мелькнула мысль, — его руки будут жить и после его смерти». Постепенно все входило в свою колею — зазвенел дорогой хрусталь, легонько зазвучало по тонкому фарфору столовое серебро. «Не смотрите на меня, — мысленно умолял их Сэл, — не надо». Сэл взял еще один аккорд, и публика совсем успокоилась. Послышался гул голосов — возобновились разговоры.
Неожиданно прозвучал чей-то властный, с металлическими нотками голос, и все замолчали, как расшалившиеся школьники после окрика учителя:
— Спой мою любимую.
Сэл почувствовал, что все внимание вновь обращено к нему — свора охотничьих собак почуяла запах жертвы. Сэл в ужасе смотрел на свою левую ногу — она дрожала. Такого с ним еще никогда не случалось.
— Спой мою любимую, — вновь раздался хриплый возглас.
Сэл узнал голос. Он принадлежал Эдди Россу. Сэл нажал на педаль, продлив звучание последнего аккорда, заслонил рукой глаза от слепящего света прожектора и увидел мистера Росса. Тот кивал ему из своего отдельного кабинета, чуть приподнятого над полом, демонстрируя своим пышнотелым подружкам свое могущество. Служащие готовы были выполнить любой приказ босса. Власть возбуждает.
Еще одна невероятная идея пронеслась в голове Сэла: «Эти шлюхи наверняка из стада Ники Венезия. Наверняка работают на Ники Венезия».
— Да, спой ее. — Раздался еще один голос. Это Альберт Селестине бесстыдно подхалимничал перед боссом. — Она здорово у тебя получается.
Руки Сэла делали свое дело. Как мастера конвейерной сборки, хотя их владелец содрогался от внутренних конвульсий. Пальцы продолжали бегать по клавишам, подбираясь к первым аккордам любимой песни Эдди Росса. Словно сговорившись, руки Сэла извлекли несколько звуков, слившихся в протяжную блюзовую мелодию, такую знакомую и любимую всем Нью-Орлеаном. Некоторые туристы, жадно склонившиеся над тарелками, уже отбивали ногами такт и покачивали головой, страстно желая впитать хотя бы немного этой знаменитой нью-орлеанской музыки.
Руки Сэла играли и играли. Они создавали настроение, задавали ритм, держа Сэла в напряжении. Сэл нежно прикоснулся губами к микрофону и попытался раствориться в чарующих звуках, но тревожные мысли не покидали его. «Нет, не могу. Зачем мне это нужно? И вообще, кому это нужно? Боже мой, я должен убраться отсюда».
Я тоскую по тебе,
мой город родной... -
пропел Сэл, и тут все одобрительно закивали друг другу.
— Эй, а парень умеет петь. Хотя похож на придушенную крысу, которую кошка в дом тащит...
По виноградным лозам.
По золотой росе...
Некоторые посетители, повернувшись к сцене, вытягивая шеи, старались разглядеть обладателя этого чудесного голоса. Сэл продолжал петь, но мысли опережали его, мчались как испуганный пес. «Что же я делаю? Нельзя мне здесь оставаться. Пора бежать из города». Сквозь ресторанную мглу он видел мистера Росса, тот одобрительно улыбался. Пламя свечи за спиной окружало его как нимб. Под столом, проститутка бесстыдно лезла к нему в ширинку. «Сегодня я стану трупом, — думал Сэл. — Умру. Потому что не хватает мужества просто встать и уйти. Я заслуживаю смерти. Я, может быть, уже мертв. Только не помню, каким образом меня убили. Может быть, я уже в аду? Боже, который час?» Не переставая петь, он посмотрел на свои руки, словно собираясь с силами перед сложным музыкальным пассажем. Дешевые электронные часы показывали 8.28. «Все, я покойник. Жить осталось полтора часа. Давайте, ребята, смотрите и слушайте, сегодня мое последнее выступление. Последний ангажемент», — вертелось в голове у Сэла, пока он пел.
Я тоскую по тебе,
Мой город родной...
Элегантно одетые мужчина и женщина, оба лет восьмидесяти, танцевали на площадке, счастливо улыбаясь от прекрасной музыки и от возможности потанцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— Я не могу...
— Можешь. — Он подтолкнул Сэла к бару и подвел к официантам.
— Привет, Сэл, — с улыбкой сказала одна из официанток бара, проходя мимо них с подносом, заставленным стаканами.
— Эрл, — Альберт сделал знак бармену, — налей мальчику выпить. Ты что пьешь, малыш, — обернулся он к Сэлу, — «Джек Дэниелз»?
— Альберт, мне не выпивка нужна, — пожаловался Сэл.
— Ну, героина я тебе дать не могу, по крайней мере, сию минуту. Давай, тяпни немного и сыграй пару песенок, те, что мистер Росс любит. — Он подал Сэлу стакан, вернее, вложил его ему в руку.
— Альберт, мне надо срочно уехать из города.
Вместо ответа Альберт помог ему поднести руку со стаканом к губам.
— Ты же ничего не понимаешь, Альберт.
— Нет, малыш, — метрдотель был неумолим, — это ты не понимаешь. Мистер Росс уже выписал чек, шлюха справа уже минут десять лапает его под столом, они заканчивают выпивку. От тебя нужно только одно: чтобы ты появился и спел песенки, которые ему нравятся. После этого он умчится со своими девками к себе в номер. Поиграешь немного, споешь пару песенок.
— Альберт, — умолял Сэл, — не могу. Честное слово, не могу...
— Ты можешь. Я в тебя верю. — Поддерживая стакан в руке Сэла, он почти опрокинул его ему в, горло, затем поставил стакан на стойку и сказал: — Сейчас тебе станет легче.
Сэл весь дрожал, тройная доза виски растекалась по подбородку.
Альберт взял его за руку и повел через бар и танцплощадку к пианино.
— Поприветствуем, — выкрикнул метрдотель, обращаясь к переполненному залу, — поприветствуем короля пианино у нас в «Кинг Луи» Сэла Д'Аморе! — Он усадил Сэла за фортепиано и зааплодировал. — Давайте послушаем. Ему пришлось побороться с ненастьем, чтобы добраться до нас, и вот он здесь. Покажем, как мы его ценим!
Все еще аплодируя, Альберт Селестине прошел на танцплощадку и исчез.
Сэл сидел за инструментом, уставившись на бесконечный ряд сверкающих клавиш. «Не могу». Высокие стулья в баре перед сценой были пусты, и Сэл видел весь зал.
И его тоже все видели.
«Не могу. Ни за что».
Эрл в баре включил прожектор, и Сэл подскочил, когда на него упал белый луч света.
Кто-то нервно, рассмеялся. Кто-то заговорил, и на него тотчас зашикали. Единственное лицо, которое Сэл мог различить сквозь свет прожектора, было лицо Альберта Селестине. Он внимательно следил за пианистом.
«Безумие, полнейшее безумие. Я не могу».
Сэл через силу улыбнулся публике. Ну, ребята, вот и я. Все отлично. Шоу продолжается. Он поправил микрофон и, уставившись в темноту, откашлялся. Снова раздался смех. Сэл уставился на клавиши. Белые и черные. Сэл словно впервые их видел. Словно никогда не играл на пианино. «Кому пришло в голову посадить его сюда? Мне надо бежать. Боже мой, мне надо бежать». С леденящей душу, вымученной улыбкой Сэл положил руки на клавиши, и пальцы сами побежали по клавиатуре. «Нет, не могу, я даже не знаю, что играть». С первыми звуками фортепиано слушатели вздохнули с облегчением. Пианист не был маньяком. Пальцы Сэла скользили по клавишам и сами брали аккорд за аккордом. «Заголовки газет, — мелькнула мысль, — его руки будут жить и после его смерти». Постепенно все входило в свою колею — зазвенел дорогой хрусталь, легонько зазвучало по тонкому фарфору столовое серебро. «Не смотрите на меня, — мысленно умолял их Сэл, — не надо». Сэл взял еще один аккорд, и публика совсем успокоилась. Послышался гул голосов — возобновились разговоры.
Неожиданно прозвучал чей-то властный, с металлическими нотками голос, и все замолчали, как расшалившиеся школьники после окрика учителя:
— Спой мою любимую.
Сэл почувствовал, что все внимание вновь обращено к нему — свора охотничьих собак почуяла запах жертвы. Сэл в ужасе смотрел на свою левую ногу — она дрожала. Такого с ним еще никогда не случалось.
— Спой мою любимую, — вновь раздался хриплый возглас.
Сэл узнал голос. Он принадлежал Эдди Россу. Сэл нажал на педаль, продлив звучание последнего аккорда, заслонил рукой глаза от слепящего света прожектора и увидел мистера Росса. Тот кивал ему из своего отдельного кабинета, чуть приподнятого над полом, демонстрируя своим пышнотелым подружкам свое могущество. Служащие готовы были выполнить любой приказ босса. Власть возбуждает.
Еще одна невероятная идея пронеслась в голове Сэла: «Эти шлюхи наверняка из стада Ники Венезия. Наверняка работают на Ники Венезия».
— Да, спой ее. — Раздался еще один голос. Это Альберт Селестине бесстыдно подхалимничал перед боссом. — Она здорово у тебя получается.
Руки Сэла делали свое дело. Как мастера конвейерной сборки, хотя их владелец содрогался от внутренних конвульсий. Пальцы продолжали бегать по клавишам, подбираясь к первым аккордам любимой песни Эдди Росса. Словно сговорившись, руки Сэла извлекли несколько звуков, слившихся в протяжную блюзовую мелодию, такую знакомую и любимую всем Нью-Орлеаном. Некоторые туристы, жадно склонившиеся над тарелками, уже отбивали ногами такт и покачивали головой, страстно желая впитать хотя бы немного этой знаменитой нью-орлеанской музыки.
Руки Сэла играли и играли. Они создавали настроение, задавали ритм, держа Сэла в напряжении. Сэл нежно прикоснулся губами к микрофону и попытался раствориться в чарующих звуках, но тревожные мысли не покидали его. «Нет, не могу. Зачем мне это нужно? И вообще, кому это нужно? Боже мой, я должен убраться отсюда».
Я тоскую по тебе,
мой город родной... -
пропел Сэл, и тут все одобрительно закивали друг другу.
— Эй, а парень умеет петь. Хотя похож на придушенную крысу, которую кошка в дом тащит...
По виноградным лозам.
По золотой росе...
Некоторые посетители, повернувшись к сцене, вытягивая шеи, старались разглядеть обладателя этого чудесного голоса. Сэл продолжал петь, но мысли опережали его, мчались как испуганный пес. «Что же я делаю? Нельзя мне здесь оставаться. Пора бежать из города». Сквозь ресторанную мглу он видел мистера Росса, тот одобрительно улыбался. Пламя свечи за спиной окружало его как нимб. Под столом, проститутка бесстыдно лезла к нему в ширинку. «Сегодня я стану трупом, — думал Сэл. — Умру. Потому что не хватает мужества просто встать и уйти. Я заслуживаю смерти. Я, может быть, уже мертв. Только не помню, каким образом меня убили. Может быть, я уже в аду? Боже, который час?» Не переставая петь, он посмотрел на свои руки, словно собираясь с силами перед сложным музыкальным пассажем. Дешевые электронные часы показывали 8.28. «Все, я покойник. Жить осталось полтора часа. Давайте, ребята, смотрите и слушайте, сегодня мое последнее выступление. Последний ангажемент», — вертелось в голове у Сэла, пока он пел.
Я тоскую по тебе,
Мой город родной...
Элегантно одетые мужчина и женщина, оба лет восьмидесяти, танцевали на площадке, счастливо улыбаясь от прекрасной музыки и от возможности потанцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128