Сквозь раздвинутые шторы видно было, как вода струями стекает по чистым, прозрачным стеклам. «Такой же ливень, как в тот, мой последний день в Нью-Орлеане».
Сэл опустился на край застеленной шелковым покрывалом кровати и уставился на телефонный аппарат. «Мой старый друг желает говорить со мной». Он поднял трубку как раз в тот момент, когда кто-то в гостиной, — видимо, полицейский-чикано — положил ее на рычаг. На другом конце провода молчали.
Сэл прикрыл микрофон ладонью, откашлялся, отнял ладонь и сказал:
— Алло!
В ответ послышался холодный, злой смешок, и у Сэла не осталось никаких сомнений насчет «друга».
— Ники?
Снова воцарилась мертвая тишина. Видимо, Ники таким образом развлекался.
Помолчав, Сэл спросил:
— Это ты, Ники?
И тогда Ники Венезия наконец заговорил:
— Какой-то странный у тебя голос, Сэлли. Что с ним случилось?
Сэл едва не выронил трубку, так дрожала у него рука, и теперь держал ее уже обеими.
— Ты что, врезался в... проволоку, я хотел сказать, струну пианино, или еще во что-нибудь?
Сэл не мог говорить. Ему показалось, будто яйца у него расплавились и потекли, словно лед под горячими лучами солнца.
— Давай-ка говори, Д'Аморе, сукин сын, мать твою...
— Он... он пытался меня убить, — с трудом произнес Сэл.
Ники захохотал. Зловеще, как смеются охранники, когда ведут обреченных на смерть в газовые камеры.
— Не надо было ему мешать. Твой старик был бы счастлив.
«Joe the Hack, Joe the Hack», жестоко избитый и обожженный. «О, Боже! О, Боже!»
— Ники, — услышал Сэл собственный голос. — У меня есть деньги. Я могу вернуть Малышу Джонни все сполна. Даже больше.
— В самом деле? — Ники ехидно ухмыльнулся. — Где ты их возьмешь? У маленькой потаскушки полунегритоски, которую трахаешь?
— Оставь ее в покое. Я не хочу, чтобы она...
— Эй, мать твою... — Притворного дружелюбия как не бывало. — Не хватало еще, чтобы ты меня учил, что делать, а чего не делать. Я вырву у тебя твое вонючее сердце!
Сэл слышал тяжелое дыхание Ники Венезия. «Теперь конец. Он убьет меня».
Насилу заставил себя Сэл сказать хоть что-то.
— Послушай, Ники, он хотел меня убить, но в этот момент у него случился сердечный приступ или что-то в этом роде. Я пальцем его не тронул.
Ники молчал. Видимо, слушал. Внимательно слушал.
— Я не виноват, у Реда был сердечный при...
Ники не дал ему договорить.
— Знаешь, где Голливудское водохранилище? — спросил он ледяным тоном.
— Что? — Сэл был в смятении. Что кроется за его словами? — Голливудское водохранилище? Нет. Впервые слышу.
— Захочешь — найдешь! Деньги принесешь туда сегодня в восемь. — Снова раздался его дьявольский смешок. — Я давно мечтал сказать кому-нибудь эти слова. Вздумаешь убежать, вспомни, что ждет твою девицу. — Он опять хохотнул. — Как думаешь, гожусь я на роль грозного мстителя?
И он повесил трубку.
— Ники! Ники! — Некоторое время Сэл смотрел на умолкнувшую трубку, потом положил ее на рычаг.
Дождь со страшной силой хлестал по окнам. Словно из садового шланга. Сэл медленно встал, вернулся в гостиную. Тем временем Изабель переоделась, и они с Карлом собирались уходить. Теперь место полицейских из участка Беверли-Хиллз заняли трое здоровенных черных парней в строгих деловых костюмах, с повадками доберманов. Они впились в Сэла глазами, подозрительно оглядывая его, только что не рычали. Но тут их окликнул Карл.
— Мы едем во Дворец, — сказал он, подавая пальто Изи. — По телефону мне сообщили, что репетиции еще не закончились. А вам, — он окинул Сэла критическим взором, — не мешало бы перед тем, как ехать, умыться.
— Я лучше лягу в постель, — сказал Сэл, опускаясь в кресло. — Что-то неважно себя чувствую. Вымок до нитки, и потом, все эти перипетии с полицией и все прочее. — Он обхватил голову руками. — Попытаюсь отдохнуть, чтобы вечером быть в хорошей форме.
— Нет, — гаркнул Карл, и черные телохранители посмотрели на Сэла так, словно он только что выстрелил из пистолета. — Вам надо быть на репетициях. Чтобы вечером все прошло наилучшим образом.
Сэл взглянул на него в упор.
— Дайте мне передохнуть, Карл. Я вам там совершенно не нужен. Эрик вполне может меня заменить.
— Нет! Нет!
Изабель коснулась руки Карла, их глаза встретились. «Что это значит?»
— Ладно, — примирительно произнес Карл. — Но если почувствуете себя лучше, приезжайте во Дворец и отыщите нас.
— Обещаю.
Сэл смотрел, как они выходили из бунгало. Карл следовал за первым телохранителем, между вторым и третьим шла Изабель и наконец Эрик.
— С тобой все в порядке, старик? — задержавшись на минуту, спросил он Сэла.
— Все отлично, Эрик. А где Джованни, не знаешь?
— Он у себя. Сказал, что очень устал. Его проводил англичанин. Не тот, которого двинули в челюсть. Ты точно не хочешь ехать? — беспокоился Эрик.
— Абсолютно точно. Немного посплю, — ответил Сэл, даже не думая идти в спальню.
Уже стоя в дверях, Эрик продолжал внимательно разглядывать друга.
— Тебе не кажется странным то, что произошло утром?
Сэл кивнул.
— Да, все это странно. Очень странно.
Помолчав, Эрик спросил:
— Неужели ты не слышал, старик, что. сказал тебе один из этих подонков?
— Клянусь Богом, не расслышал. Но что-то сказал. А ты слышал? Ты слышал, что он сказал?
— Я не понял, точнее, не расслышал. Но что-то сказал.
— Чепуха какая-то, — бросил Сэл. — Просто чепуха.
Швед, по-видимому, был удовлетворен ответом друга и, прежде чем выйти, сказал:
— Посмотри, как льет! Надо было уехать из Лондона, чтобы мокнуть под дождем здесь! Помнишь, как в песне? «В Южной Калифорнии не бывает дождей...» — Он улыбнулся. — До встречи, старик. — И захлопнул за собой дверь.
Минуты три Сэл подождал и бросился в бунгало номер 16 к Джованни. Старик жил в уютных апартаментах с европейской гостиной и спальней. Пробежав под дождем по выложенной плитками дорожке, а затем по залитой водой зеленой лужайке, он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, заглянул внутрь. Джованни сидел в кресле-каталке, на голубовато-зеленой стене за его спиной были изображены белые журавли в полете. Врач запретил ему курить, но сейчас в пепельнице лежала зажженная сигара, наполнявшая гостиную терпким ароматом дорогого табака. Он держал на коленях пару туфель и мягкой суконкой наносил на них крем.
Изабель говорила, что это для него как лекарство. Сапожником был, сапожником и остался.
Запыхавшись, Сэл остановился на пороге: с одежды стекала на пол вода.
— Джо, я должен...
— Входи, Марко. И закрой дверь. — Старик приветливо махнул рукой, продетой в мягкую, из блестящей кардовской кожи туфлю фирмы «Джемелли де Жанейро».
Сэл опустился в кресло, обитое тканью в тон стен — белые журавли на голубовато-зеленоватом фоне. Его мокрые волосы свисали на лоб, промокшая насквозь рубашка прилипла к телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Сэл опустился на край застеленной шелковым покрывалом кровати и уставился на телефонный аппарат. «Мой старый друг желает говорить со мной». Он поднял трубку как раз в тот момент, когда кто-то в гостиной, — видимо, полицейский-чикано — положил ее на рычаг. На другом конце провода молчали.
Сэл прикрыл микрофон ладонью, откашлялся, отнял ладонь и сказал:
— Алло!
В ответ послышался холодный, злой смешок, и у Сэла не осталось никаких сомнений насчет «друга».
— Ники?
Снова воцарилась мертвая тишина. Видимо, Ники таким образом развлекался.
Помолчав, Сэл спросил:
— Это ты, Ники?
И тогда Ники Венезия наконец заговорил:
— Какой-то странный у тебя голос, Сэлли. Что с ним случилось?
Сэл едва не выронил трубку, так дрожала у него рука, и теперь держал ее уже обеими.
— Ты что, врезался в... проволоку, я хотел сказать, струну пианино, или еще во что-нибудь?
Сэл не мог говорить. Ему показалось, будто яйца у него расплавились и потекли, словно лед под горячими лучами солнца.
— Давай-ка говори, Д'Аморе, сукин сын, мать твою...
— Он... он пытался меня убить, — с трудом произнес Сэл.
Ники захохотал. Зловеще, как смеются охранники, когда ведут обреченных на смерть в газовые камеры.
— Не надо было ему мешать. Твой старик был бы счастлив.
«Joe the Hack, Joe the Hack», жестоко избитый и обожженный. «О, Боже! О, Боже!»
— Ники, — услышал Сэл собственный голос. — У меня есть деньги. Я могу вернуть Малышу Джонни все сполна. Даже больше.
— В самом деле? — Ники ехидно ухмыльнулся. — Где ты их возьмешь? У маленькой потаскушки полунегритоски, которую трахаешь?
— Оставь ее в покое. Я не хочу, чтобы она...
— Эй, мать твою... — Притворного дружелюбия как не бывало. — Не хватало еще, чтобы ты меня учил, что делать, а чего не делать. Я вырву у тебя твое вонючее сердце!
Сэл слышал тяжелое дыхание Ники Венезия. «Теперь конец. Он убьет меня».
Насилу заставил себя Сэл сказать хоть что-то.
— Послушай, Ники, он хотел меня убить, но в этот момент у него случился сердечный приступ или что-то в этом роде. Я пальцем его не тронул.
Ники молчал. Видимо, слушал. Внимательно слушал.
— Я не виноват, у Реда был сердечный при...
Ники не дал ему договорить.
— Знаешь, где Голливудское водохранилище? — спросил он ледяным тоном.
— Что? — Сэл был в смятении. Что кроется за его словами? — Голливудское водохранилище? Нет. Впервые слышу.
— Захочешь — найдешь! Деньги принесешь туда сегодня в восемь. — Снова раздался его дьявольский смешок. — Я давно мечтал сказать кому-нибудь эти слова. Вздумаешь убежать, вспомни, что ждет твою девицу. — Он опять хохотнул. — Как думаешь, гожусь я на роль грозного мстителя?
И он повесил трубку.
— Ники! Ники! — Некоторое время Сэл смотрел на умолкнувшую трубку, потом положил ее на рычаг.
Дождь со страшной силой хлестал по окнам. Словно из садового шланга. Сэл медленно встал, вернулся в гостиную. Тем временем Изабель переоделась, и они с Карлом собирались уходить. Теперь место полицейских из участка Беверли-Хиллз заняли трое здоровенных черных парней в строгих деловых костюмах, с повадками доберманов. Они впились в Сэла глазами, подозрительно оглядывая его, только что не рычали. Но тут их окликнул Карл.
— Мы едем во Дворец, — сказал он, подавая пальто Изи. — По телефону мне сообщили, что репетиции еще не закончились. А вам, — он окинул Сэла критическим взором, — не мешало бы перед тем, как ехать, умыться.
— Я лучше лягу в постель, — сказал Сэл, опускаясь в кресло. — Что-то неважно себя чувствую. Вымок до нитки, и потом, все эти перипетии с полицией и все прочее. — Он обхватил голову руками. — Попытаюсь отдохнуть, чтобы вечером быть в хорошей форме.
— Нет, — гаркнул Карл, и черные телохранители посмотрели на Сэла так, словно он только что выстрелил из пистолета. — Вам надо быть на репетициях. Чтобы вечером все прошло наилучшим образом.
Сэл взглянул на него в упор.
— Дайте мне передохнуть, Карл. Я вам там совершенно не нужен. Эрик вполне может меня заменить.
— Нет! Нет!
Изабель коснулась руки Карла, их глаза встретились. «Что это значит?»
— Ладно, — примирительно произнес Карл. — Но если почувствуете себя лучше, приезжайте во Дворец и отыщите нас.
— Обещаю.
Сэл смотрел, как они выходили из бунгало. Карл следовал за первым телохранителем, между вторым и третьим шла Изабель и наконец Эрик.
— С тобой все в порядке, старик? — задержавшись на минуту, спросил он Сэла.
— Все отлично, Эрик. А где Джованни, не знаешь?
— Он у себя. Сказал, что очень устал. Его проводил англичанин. Не тот, которого двинули в челюсть. Ты точно не хочешь ехать? — беспокоился Эрик.
— Абсолютно точно. Немного посплю, — ответил Сэл, даже не думая идти в спальню.
Уже стоя в дверях, Эрик продолжал внимательно разглядывать друга.
— Тебе не кажется странным то, что произошло утром?
Сэл кивнул.
— Да, все это странно. Очень странно.
Помолчав, Эрик спросил:
— Неужели ты не слышал, старик, что. сказал тебе один из этих подонков?
— Клянусь Богом, не расслышал. Но что-то сказал. А ты слышал? Ты слышал, что он сказал?
— Я не понял, точнее, не расслышал. Но что-то сказал.
— Чепуха какая-то, — бросил Сэл. — Просто чепуха.
Швед, по-видимому, был удовлетворен ответом друга и, прежде чем выйти, сказал:
— Посмотри, как льет! Надо было уехать из Лондона, чтобы мокнуть под дождем здесь! Помнишь, как в песне? «В Южной Калифорнии не бывает дождей...» — Он улыбнулся. — До встречи, старик. — И захлопнул за собой дверь.
Минуты три Сэл подождал и бросился в бунгало номер 16 к Джованни. Старик жил в уютных апартаментах с европейской гостиной и спальней. Пробежав под дождем по выложенной плитками дорожке, а затем по залитой водой зеленой лужайке, он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, заглянул внутрь. Джованни сидел в кресле-каталке, на голубовато-зеленой стене за его спиной были изображены белые журавли в полете. Врач запретил ему курить, но сейчас в пепельнице лежала зажженная сигара, наполнявшая гостиную терпким ароматом дорогого табака. Он держал на коленях пару туфель и мягкой суконкой наносил на них крем.
Изабель говорила, что это для него как лекарство. Сапожником был, сапожником и остался.
Запыхавшись, Сэл остановился на пороге: с одежды стекала на пол вода.
— Джо, я должен...
— Входи, Марко. И закрой дверь. — Старик приветливо махнул рукой, продетой в мягкую, из блестящей кардовской кожи туфлю фирмы «Джемелли де Жанейро».
Сэл опустился в кресло, обитое тканью в тон стен — белые журавли на голубовато-зеленоватом фоне. Его мокрые волосы свисали на лоб, промокшая насквозь рубашка прилипла к телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128