Изи театрально подняла руки, торжествуя победу. — Я смогла! У меня получилось!
— Это еще неизвестно, — рассмеялся Сэл. — Я ничего не видел.
Джованни пытался развернуть плитку шоколада, но тонкая золотая фольга оказалась чересчур нежной для его грубых шишковатых пальцев.
— Дайте я, — сказал Сэл, беря у старика плитку из рук и быстро снимая обертку. Опустив шоколад в чашку с дымящимся молоком, он крикнул Изабель: — Я имел в виду, что отсюда не видно, угодил ли мяч в лунку.
Изабель обернулась к Эрику, который стоял, прислонившись к китайской пагоде и размахивая клюшкой, как какой-нибудь Фред Астен с тростью.
— Эрик, ну скажи ему! — потребовала она капризным тоном.
Эрик заслонил рукой от солнца глаза и крикнул сидевшему на гостиничной веранде Сэлу:
— Она не обманывает.
— Ну что, Марко, как идут дела? — Джованни привез сюда на уик-энд Изабель с друзьями, которые семь недель не вылезали из студии, работая по десять — одиннадцать часов в сутки. Джованни не выдержал и прилетел из Рио в Мюнхен повидать дочь. Карл нехотя согласился предоставить им короткий отпуск, и старый калека обставил его с необычайной роскошью. Для него не было большей радости, чем тратить деньги на родных и друзей.
— Вы имеете в виду записи Изабель? — Сэл медленно покачал головой, снова устремив взгляд на миниатюрную площадку для игры в гольф. Разумеется, и Саксонский замок, и китайская пагода были всего лишь аттракционами этого сказочного города, устроенного на потеху туристам, за исключением небольшого кладбища в центре него, где были захоронены юные альпинисты.
— Не знаю, Джо, — ответил Сэл, не сводя глаз с Эрика и Изабель, направлявшихся теперь к голландской ветряной мельнице. И продолжал, глядя в лицо старику: . — Как человек заинтересованный, ничего не могу утверждать с полной уверенностью, но клянусь Богом, Изабель не хуже всех тех, кого мне довелось когда-либо слышать.
Джованни испытующе смотрел на него секунду-другую.
— Значит, у нее хорошо получается?
— Очень хорошо.
Старик улыбнулся. Он светился от радости.
— Так я и думал. Личико Изабель сейчас сияет от счастья, в ней появилась уверенность. Ничего этого я прежде не замечал. Значит, вышла из нее певица? Да, Марко?
— Она неподражаема, Джо! Естественность. Природный талант. Она действительно неподражаема.
Джованни был в полном восторге.
— Марко! Смотри!
— Что ты сейчас собираешься сделать?
— Смотри хорошенько. Я закачу мяч в лунку с первой попытки.
Сэл, смеясь, взглянул на Джованни. Тот был в полном недоумении.
— Изи говорит, что попадет в лунку с первой попытки.
— Что ты сказал? — крикнула Изи. Она отошла подальше, и ее почти не было слышно.
— Смотрите! — Мяч подскочил и попал в одну из вращающихся лопастей ветряной мельницы.
— Вот зараза! Дерьмо! — разозлилась девушка.
— Да, удар был что надо! — съехидничал Марко. — Если бы мини-гольф входил в программу Олимпийских игр, ты...
— Марко!
— ...ты завоевала бы золотую медаль.
— Пошел ты к траханой матери! — уже добродушно парировала она.
— Изабель! — одернул ее отец. — Тебе не пристало так выражаться. — И повторил то же по-португальски.
Изабель рассмеялась, и ее нежный, как звон колокольчика, смех отозвался эхом в прозрачном осеннем воздухе.
— Непослушная девчонка! — улыбнулся Джованни и с напускной строгостью покачал головой.
Сэл отпил из чашки горячего шоколада и обжег язык. В этот момент в дверях террасы, ведущих в холл отеля, появился Карл в сопровождении хозяйки отеля — высокой, стройной седовласой шведки. Они беседовали по-немецки. «Интересно, о чем, — подумал Сэл, — скорее всего о пенсионной страховке, оформленной еще при Гитлере».
— Карл — настоящий профессионал, Джо, — сказал Сэл неожиданно хриплым, словно простуженным голосом.
— Во-о-от как? — изумленно уставился на него калека-коротышка, отчаянно пытаясь понять, что к чему.
— Лучшего продюсера я не встречал. Только вряд ли он заинтересуется моими произведениями, знаю по опыту. А Изи повезло.
— Что значит продюсер, Марко? Что он производит? Разве можно произвести человека, например, тебя?
Сэл с улыбкой пожал плечами:
— Ладно, Джо. Ладно. Забудь о том, что я сказал.
Тем временем снова появился официант. С профессиональной ловкостью и проворством он расставил тосты, масло и чашки на белоснежной скатерти и удалился. А Карл с хозяйкой отеля, весело смеясь, покинули веранду.
— Этого отеля прежде здесь не было, — заметил Джованни, жуя тост.
— Что?
— Этого отеля здесь не было. Их тоже не было. — Он указал изуродованной рукой в сторону примыкающих друг к другу живописных маленьких гостиниц. — Мне было лет семь или восемь, когда отец впервые привез меня сюда. Еще до того, как я свалился с дерева и разбился.
— До несчастья, которое произошло с вами?
— Да. — Джованни отпил шоколада из чашки. — Всего этого и в помине не было. Крошечная деревушка: одна или две гостиницы, вот и все.
— Ну а горы. Разве их тоже не было?
Джованни расплылся в улыбке. Ему нравилось, когда Марко вот так его поддразнивал. Другие никогда не делали этого, возможно, из-за его физического уродства, — он вдруг понял, что это очень приятно.
— Да, сеньор Толедано, горы, конечно, были. Только не такие, а совсем маленькие. — Он показал рукой. — Игрушечные.
Оба дружно рассмеялись. Сэл подул на шоколад и сделал глоток. День выдался чудесный, ярко сияло солнце. Здесь часто менялась погода, и стоило набежать тучам над вершинами гор, как становилось холодно и темно. Сэл пил маленькими глотками шоколад и смотрел на погруженного в воспоминания старика.
— Помню, — продолжал Джованни, скользя взглядом по крышам домов и узким улочкам, — помню, как бегал здесь. Мы приехали в самый канун Рождества, и я видел, как запрягали лошадей в — как же они называются — дай Бог памяти, — одним словом — специальные снежные повозки...
— Сани.
— Да, да, сани. Бегу, бывало, изо всех сил, цепляясь за... за... сани, и мчусь по деревне. Я тогда бегал быстрее всех. — Он сокрушенно покачал головой, словно укоряя Бога за то, что сыграл с ним такую жестокую шутку. — Трудно поверить, правда?
Сэл, не зная, что на это сказать, промолчал.
— Я смотрел на спускающихся с гор лыжников, — продолжал Джованни, — высоких и стройных, и твердил отцу, что хочу быть похожим на них, высоким и сильным. Я так мечтал ходить на лыжах! — Джованни устремил взгляд в пространство. — А отец только смеялся. Он был большим человеком, мой папа, но война все отняла у него. Лучшего друга я никогда не имел. — Старый калека отпил, еще немного из чашки и проникновенно взглянул на Сэла.
— Изабель рассказала, в прошлом году вы потеряли отца.
«Прости, папа, я виноват перед тобой».
— Да, это так.
— Очень сочувствую вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— Это еще неизвестно, — рассмеялся Сэл. — Я ничего не видел.
Джованни пытался развернуть плитку шоколада, но тонкая золотая фольга оказалась чересчур нежной для его грубых шишковатых пальцев.
— Дайте я, — сказал Сэл, беря у старика плитку из рук и быстро снимая обертку. Опустив шоколад в чашку с дымящимся молоком, он крикнул Изабель: — Я имел в виду, что отсюда не видно, угодил ли мяч в лунку.
Изабель обернулась к Эрику, который стоял, прислонившись к китайской пагоде и размахивая клюшкой, как какой-нибудь Фред Астен с тростью.
— Эрик, ну скажи ему! — потребовала она капризным тоном.
Эрик заслонил рукой от солнца глаза и крикнул сидевшему на гостиничной веранде Сэлу:
— Она не обманывает.
— Ну что, Марко, как идут дела? — Джованни привез сюда на уик-энд Изабель с друзьями, которые семь недель не вылезали из студии, работая по десять — одиннадцать часов в сутки. Джованни не выдержал и прилетел из Рио в Мюнхен повидать дочь. Карл нехотя согласился предоставить им короткий отпуск, и старый калека обставил его с необычайной роскошью. Для него не было большей радости, чем тратить деньги на родных и друзей.
— Вы имеете в виду записи Изабель? — Сэл медленно покачал головой, снова устремив взгляд на миниатюрную площадку для игры в гольф. Разумеется, и Саксонский замок, и китайская пагода были всего лишь аттракционами этого сказочного города, устроенного на потеху туристам, за исключением небольшого кладбища в центре него, где были захоронены юные альпинисты.
— Не знаю, Джо, — ответил Сэл, не сводя глаз с Эрика и Изабель, направлявшихся теперь к голландской ветряной мельнице. И продолжал, глядя в лицо старику: . — Как человек заинтересованный, ничего не могу утверждать с полной уверенностью, но клянусь Богом, Изабель не хуже всех тех, кого мне довелось когда-либо слышать.
Джованни испытующе смотрел на него секунду-другую.
— Значит, у нее хорошо получается?
— Очень хорошо.
Старик улыбнулся. Он светился от радости.
— Так я и думал. Личико Изабель сейчас сияет от счастья, в ней появилась уверенность. Ничего этого я прежде не замечал. Значит, вышла из нее певица? Да, Марко?
— Она неподражаема, Джо! Естественность. Природный талант. Она действительно неподражаема.
Джованни был в полном восторге.
— Марко! Смотри!
— Что ты сейчас собираешься сделать?
— Смотри хорошенько. Я закачу мяч в лунку с первой попытки.
Сэл, смеясь, взглянул на Джованни. Тот был в полном недоумении.
— Изи говорит, что попадет в лунку с первой попытки.
— Что ты сказал? — крикнула Изи. Она отошла подальше, и ее почти не было слышно.
— Смотрите! — Мяч подскочил и попал в одну из вращающихся лопастей ветряной мельницы.
— Вот зараза! Дерьмо! — разозлилась девушка.
— Да, удар был что надо! — съехидничал Марко. — Если бы мини-гольф входил в программу Олимпийских игр, ты...
— Марко!
— ...ты завоевала бы золотую медаль.
— Пошел ты к траханой матери! — уже добродушно парировала она.
— Изабель! — одернул ее отец. — Тебе не пристало так выражаться. — И повторил то же по-португальски.
Изабель рассмеялась, и ее нежный, как звон колокольчика, смех отозвался эхом в прозрачном осеннем воздухе.
— Непослушная девчонка! — улыбнулся Джованни и с напускной строгостью покачал головой.
Сэл отпил из чашки горячего шоколада и обжег язык. В этот момент в дверях террасы, ведущих в холл отеля, появился Карл в сопровождении хозяйки отеля — высокой, стройной седовласой шведки. Они беседовали по-немецки. «Интересно, о чем, — подумал Сэл, — скорее всего о пенсионной страховке, оформленной еще при Гитлере».
— Карл — настоящий профессионал, Джо, — сказал Сэл неожиданно хриплым, словно простуженным голосом.
— Во-о-от как? — изумленно уставился на него калека-коротышка, отчаянно пытаясь понять, что к чему.
— Лучшего продюсера я не встречал. Только вряд ли он заинтересуется моими произведениями, знаю по опыту. А Изи повезло.
— Что значит продюсер, Марко? Что он производит? Разве можно произвести человека, например, тебя?
Сэл с улыбкой пожал плечами:
— Ладно, Джо. Ладно. Забудь о том, что я сказал.
Тем временем снова появился официант. С профессиональной ловкостью и проворством он расставил тосты, масло и чашки на белоснежной скатерти и удалился. А Карл с хозяйкой отеля, весело смеясь, покинули веранду.
— Этого отеля прежде здесь не было, — заметил Джованни, жуя тост.
— Что?
— Этого отеля здесь не было. Их тоже не было. — Он указал изуродованной рукой в сторону примыкающих друг к другу живописных маленьких гостиниц. — Мне было лет семь или восемь, когда отец впервые привез меня сюда. Еще до того, как я свалился с дерева и разбился.
— До несчастья, которое произошло с вами?
— Да. — Джованни отпил шоколада из чашки. — Всего этого и в помине не было. Крошечная деревушка: одна или две гостиницы, вот и все.
— Ну а горы. Разве их тоже не было?
Джованни расплылся в улыбке. Ему нравилось, когда Марко вот так его поддразнивал. Другие никогда не делали этого, возможно, из-за его физического уродства, — он вдруг понял, что это очень приятно.
— Да, сеньор Толедано, горы, конечно, были. Только не такие, а совсем маленькие. — Он показал рукой. — Игрушечные.
Оба дружно рассмеялись. Сэл подул на шоколад и сделал глоток. День выдался чудесный, ярко сияло солнце. Здесь часто менялась погода, и стоило набежать тучам над вершинами гор, как становилось холодно и темно. Сэл пил маленькими глотками шоколад и смотрел на погруженного в воспоминания старика.
— Помню, — продолжал Джованни, скользя взглядом по крышам домов и узким улочкам, — помню, как бегал здесь. Мы приехали в самый канун Рождества, и я видел, как запрягали лошадей в — как же они называются — дай Бог памяти, — одним словом — специальные снежные повозки...
— Сани.
— Да, да, сани. Бегу, бывало, изо всех сил, цепляясь за... за... сани, и мчусь по деревне. Я тогда бегал быстрее всех. — Он сокрушенно покачал головой, словно укоряя Бога за то, что сыграл с ним такую жестокую шутку. — Трудно поверить, правда?
Сэл, не зная, что на это сказать, промолчал.
— Я смотрел на спускающихся с гор лыжников, — продолжал Джованни, — высоких и стройных, и твердил отцу, что хочу быть похожим на них, высоким и сильным. Я так мечтал ходить на лыжах! — Джованни устремил взгляд в пространство. — А отец только смеялся. Он был большим человеком, мой папа, но война все отняла у него. Лучшего друга я никогда не имел. — Старый калека отпил, еще немного из чашки и проникновенно взглянул на Сэла.
— Изабель рассказала, в прошлом году вы потеряли отца.
«Прости, папа, я виноват перед тобой».
— Да, это так.
— Очень сочувствую вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128