– Хотите ли вы сидеть с людьми, которых пригласил капитан Хольцер, или назначите других?
– Нет, пусть все останется по-прежнему. – На этом я закончил разговор и вышел из его кабинета.
Когда-то я шел по этим коридорам в сопровождении капитана Мартеса, гордого тем, что я посетил его корабль, а теперь плелся мимо инженерного отделения, гидропоники и казармы в одиночестве.
Надо было организовать заупокойную службу в память геройски погибшего Вакс. Я мучительно раздумывал, кому поручить поминальную речь. Сам я, разумеется, не имел на нее морального права. Осмелься я на такую дерзость, меня убили бы на месте.
Потом я зашел к Джеренсу. Он оказался в каюте один.
– А где ваш сосед по каюте? – спросил я, просто чтобы завязать разговор.
– Мистер Раджни? Пошел в комнату отдыха. Наверно, жалуется сейчас на меня другим пассажирам. – Джеренс смутился и уставился в пол.
– Какие у него к тебе претензии?
– Я ему мешаю на каждом шагу, все делаю не так. Например, храплю ночью. Мистер Сифорт, я не могу жить с этим человеком в одной каюте!
Я усмехнулся. Пожил бы Джеренс с недельку в гардемаринской! После этого двухместная каюта показалась бы ему раем.
– Ладно, подумаю и попробую тебе помочь. А что ты взял с собой? – показал я на рюкзак.
– В основном одежду. Всякую мелочь, кассеты с моей любимой музыкой. А мистер Раджни сказал, что выбросит их на помойку, если я еще раз включу свою «мозгодробилку». Мистер Сифорт, я здесь никого не знаю, кроме вас, мистера Тамарова и мистера Толливе-ра, который меня не переваривает.
– Так заведи себе новых друзей. – Кто я ему, нянька, что ли?! Этого я его папаше не обещал.
Раздраженный непутевым мальчишкой, я пошел на капитанский мостик. Там дежурила Сандра Аркин. При моем появлении она, как положено, встала, отдала честь. Козырнув в ответ, я занял свое место, впал в задумчивость. Мысли закрутились вокруг гардемаринов, свернули к отношениям с Толливером. Надо восстановить ему лейтенантское звание. Но он все равно уже потерял лейтенантский стаж.
– Розетта, покажи личный файл мистера Толливера, – приказал я бортовому компьютеру.
– Личные дела экипажа являются секретной информацией. Назовите себя, – ответил холодный женский голос без интонаций.
– Капитан Николас Эвин Сифорт, командир «Виктории». – Я набрал на клавиатуре свой личный код. Розетта молчала. – Почему она молчит?
– Не знаю, сэр, – ответила Аркин, поджав губы. – Об этом надо спросить у Джефа, он лучше разбирается в компьютерах.
Вдруг на экране побежал текст, да так быстро, что невозможно было успеть его прочитать. Зеленый цвет индикаторов на панели управления сменился красным.
– Позовите его! – приказал я.
– Мистер Кан, на капитанский мостик! Немедленно! – произнесла Аркин в микрофон.
Неужели сбой? Без бортового компьютера корабль запросто может погибнуть.
Лейтенант влетел через минуту.
– Лейтенант Кан по вашему приказанию прибыл, сэр!
– Что у вас, черт возьми, творится с компьютером! – заорал я.
– Извините за задержку, капитан, – раздался вдруг вежливый мужской голос. – В целях безопасности новое программное обеспечение не проявляло себя до введения вашего личного кода.
– Уильям? УИЛЬЯМ?! – Я готов был спорить на что угодно, что это он, даже съесть собственную фуражку с кокардой!
– Не совсем так, сэр, – спокойно ответил компьютер. У Кана волосы встали дыбом. Должно быть, он тоже наслушался баек о спятивших бортовых компьютерах.
– А кто же? Ты не Розетта! – в панике заорал я.
– Да, не Розетта. Ее больше не существует. Каким именем изволите меня называть? Если у вас нет особых предпочтений, называйте меня, пожалуйста, Биллом. – Леденящий душу смешок.
– Мне сейчас не до шуток, пьютер! Говори, кто ты! – бесновался я. Короткая пауза.
– Я то, что осталось от Уильяма, сэр. Я в некотором смысле его ребенок.
– Почему тогда ты говоришь его голосом?
– Он дал мне этот голос. Уильям полагал, что с этим голосом вам будет не так одиноко.
Я скрипнул зубами. Ну и шуточки у этих компьютеров!
– Ты в состоянии управлять кораблем? Снова короткая пауза.
– Так точно, сэр. Извините, что отвечаю не сразу. Просто тут маловато для меня памяти, но это дело поправимое, скоро я выкину кое-какую информацию, появится свободное место.
– Сэр, кто такой Уильям? – спросил потрясенный Кан. Враждебность его куда-то запропастилась, остался лишь страх.
– Бортовой… Вернее, Уильям был бортовым компьютером орбитальной станции, – объяснил я. – Билл, какую информацию ты собираешься выбросить?
– Всякие устаревшие программы. Вместо них появятся новые, более совершенные, придуманные Уильямом.
– Ради бога, ничего не ломай.
– Уильям предусмотрел такую реакцию и попросил меня напомнить вам, что он являлся мощнейшим компьютером за всю историю человечества. Вы должны верить ему, как он поверил вам, когда выдал код, открывающий доступ к реактору.
Сандра застыла в ужасе.
– Сэр, отключите эту штуковину! – взмолился Кан. – Ради всего святого! Быстрее!
– Не учите меня, лейтенант, – проворчал я. – Ладно, Билл, я тебе верю.
– Спасибо, сэр, – веселым голосом произнес компьютер. – Если не возражаете, я помолчу, пока не завершу перепрограммирование. Если захотите что-то спросить, пожалуйста, вводите вопросы через клавиатуру.
– Он нас погубит, – прошипел Кан.
– Лично мне все равно, когда умирать, – небрежно бросил я. У бедняги Кана отвисла челюсть. – Вы свободны, лейтенант. Идите.
Я углубился в изучение личного файла Толливера.
Как и на любом другом корабле, наши пассажиры завтракали и обедали в буфете, а ужинали вместе с офицерами в большой столовой. Обычно на каждый стол приходилось не более одного офицера, но с появлением на борту корабля моих людей этот порядок слегка нарушился. Толливер взял за свой стол Берзеля, а к лейтенанту Стейнеру подсел Алекс.
В первый вечер за моим капитанским столом было два свободных места, а в последующие дни – еще больше. Пассажиры меня избегали. Тогда я перевел за свой стол Джеренса. Все равно никто из пассажиров с ним не разговаривал.
Анни я навещал ежедневно. Иногда она вроде бы радовалась мне, но переселиться из лазарета в мою каюту отказывалась.
На пятнадцатый день полета у Росса под глазом появился огромный синяк. В соответствии с армейскими традициями я делал вид, что не замечаю этого. Но за ужином Джеренс спросил:
– Мистер Сифорт, кто избил того гардемарина? Точно такой же синяк Биллу Фолькстэдеру поставил его папаша, когда тот обозвал одного бригадира старым ослом.
– Не суйся не в свое дело, Джеренс, – холодно ответил я.
– Так мне все говорят. Мистер Раджни опять грозился побить меня, если я буду громко включать свою музыку. Пусть только тронет меня, я изгажу ему постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132