– Ну так воспользуйтесь своими чувствами, – предложила Винна. – Куда он делся?
Ей ответил Эхок, серьезно показав вверх.
– Молодец, парень, – похвалил его Эспер, приглядываясь к тому месту, на которое указал мальчик. – Видите, как поцарапана кора? Дальше он передвигался по деревьям.
Стивен побледнел и посмотрел вверх.
– Это почти так же плохо, как превратиться в мох, – заметил он. – Как мы его вообще увидим?
– Это загадка? – проворчал Эспер. – Глазами.
– Но как его выследить?
– Да, это вопрос. Однако он движется вдоль опушки леса, где растет терновник и куда идем и мы. Прайфек послал нас отнюдь не охотиться на уттинов. Я считаю, что нам следует выполнять его приказ; ну а если мы встретимся с уттином еще раз – что ж, тем лучше.
– Ну, едва ли нам будет лучше, – вздохнул Стивен, – но я вынужден с тобой согласиться.
Некоторое время они ехали молча. Эспер не сводил глаз с верхушек деревьев, и у него постоянно чесалась спина. Аромат осенних листьев забивал все другие запахи. Долгий опыт научил Эспера, что этот запах обещает скорые смерти. Вырастившая его женщина-сефри говорила, что подобные странные ощущения приходят от Грима Неистового, поскольку Эспер рожден там, где приносились жертвы Гриму. Эспер не слишком ей верил, к тому же ему было все равно – важно лишь, что обычно это оказывалось верным.
За исключением осени, когда запах присутствовал постоянно…
И вновь обоняние его не подвело. Когда они подходили к прогалине, запах усилился.
– Я чую кровь, – сказал Стивен. – И что-то гадкое.
– А что слышат твои благословенные уши?
– Точно не знаю. Возможно, чье-то дыхание, вот только я не могу определить, откуда оно доносится.
Они прошли еще немного и увидели растерзанное тело.
– Святые! – выдохнула Винна.
– Да благословят святые несчастного паренька, – уточнил Стивен.
Кровь пропитала листья и землю, но лицо оставалось чистым – они сразу же узнали Алгафа, мальчика с фермы.
– Похоже, он не послушался матери, – вздохнул Эспер.
Стивен сделал шаг вперед, но Эспер остановил его.
– Нет. Разве ты сам не видишь? Мальчик – приманка. Тварь хочет, чтобы мы приблизились к нему.
– Но он еще жив, – возразил Стивен. – Именно его дыхание я слышал.
– Эсп… – начала Винна, но Белый знаком велел ей молчать.
Лесничий продолжал наблюдать за кронами деревьев, однако ветви оставались голыми и неподвижными, легкий ветерок почти стих. Он вздохнул.
– Следите за деревьями, – предупредил он. – Я заберу мальчика.
– Нет, – возразил Стивен. – Лучше я. Ведь я не владею луком так, как ты. Если он действительно прячется на деревьях, у тебя гораздо больше шансов его остановить.
Эспер подумал и кивнул.
– Ладно, только будь осторожен.
Когда Стивен двинулся к телу, Эспер наложил стрелу на тетиву.
Стая ласточек пролетела над деревьями, и в лесу наступила жуткая тишина.
Стивен подошел к мальчику и опустился перед ним на колени.
– Плохо дело, – сказал он. – Сильное кровотечение. Но если мы его перевяжем, у него будут шансы выжить.
– Я ничего не вижу, – сказал Эхок.
– Я знаю, – ответил Эспер. – И мне это не нравится.
– Возможно, ты ошибаешься, – предположила Винна. – Мы не уверены, что уттин – или как там еще называется это существо – настолько умен, чтобы устроить ловушку.
– С греффином путешествовали люди и сефри, – напомнил ей Эспер, перед его глазами возникли маленькие следы. – Не исключено, что и с ним. Ему не обязательно самому быть умным.
– Верно.
Он о чем-то позабыл – и понимал это. Уттин должен был выйти на прогалину по земле. Эспер нашел только одну цепочку следов. И он решил, что уттин ушел в другую сторону, взобравшись на деревья.
«Уттины умеют уменьшаться до размеров комара или превращаться в мох», – сказала Винна.
– Стивен, иди сюда! Сейчас же! – закричал Эспер.
– Но я…
Глаза Стивена широко раскрылись, голова резко повернулась в сторону; затем он вскочил на ноги.
Он не успел преодолеть и ярда, когда земля вздыбилась и в облаке разлетающихся листьев нечто огромное метнулось к нему.
Глава 3
Мери
Пальцы Леофа танцевали на красно-черных клавишах инструмента, а перед его внутренним взором сменяли друг друга кошмарные видения: трупы с выжженными глазами, навеки исчезнувший под крыльями ночи город. Темнота стекала по его пальцам на клавиатуру, веселая мелодия, которую он играл, превращалась в реквием. Вконец расстроившись, он потянулся за костылями и с трудом встал, поморщившись от боли в ноге.
Леоф хотел было вернуться в свою комнату, чтобы прилечь, но мысль о маленьком темном помещении вызвала у него дрожь. В музыкальном зале было светло, два высоких окна выходили на улицы города. К тому же здесь имелся прекрасный набор инструментов: помимо клавесина, на котором он играл, лютни и теорбы всех размеров, гобои, блок-флейты, флажолеты и волынки. А также запас бумаги и чернил.
Однако все здесь покрывал тонкий слой пыли, а струнные инструменты никто не настраивал несколько лет. Интересно, сколько времени минуло с тех пор, как двор имел постоянного композитора?
А точнее, намерен ли он нанять такового сейчас?
Когда Леоф узнает о решении королевы?
Артвейр сдержал слово: нашел Леофу жилье в замке и раздобыл разрешение пользоваться музыкальным залом. Кроме того, Леоф получил краткую аудиенцию у короля, который не обратил на него ни малейшего внимания. Королева также присутствовала, красивая и царственная, и по ее подсказке король поблагодарил Леофа за участие в событиях в Бруге. Однако никто из них не упомянул о его будущем. И хотя портной сшил для сочинителя музыки несколько костюмов, а еду регулярно доставляли в комнату, за два десятка прошедших дней о нем больше никто не вспомнил.
Леоф работал, но без особого интереса. Он написал песню маленда, аранжировал ее для оркестра из двенадцати инструментов, а потом – не будучи удовлетворен результатом – для тридцати инструментов. Столь большие оркестры никогда прежде не собирались, но он слышал именно такую музыку.
Леоф еще несколько раз пытался записать неуловимую мелодию холмов, но что-то его останавливало, и он отложил ее в сторону, решив заняться сочинением танцевальной музыки для двора на случай, если удастся получить большой заказ – на свадьбу, например.
И все это время его преследовали мертвецы Бруга – они рыдали, мечтая обрести флос. Он знал, что должен сделать, но его не покидали сомнения. Леоф боялся, что сочинение такой могучей музыки, как эта, уже начавшая формироваться в его душе, может лишить его жизни, высосав все силы.
Поэтому он бродил по залу, изучал старые рукописи, настраивал инструменты, откладывал их в сторону и брался за что-нибудь другое.
Он как раз смотрел на далекие баржи, плывущие по реке Свежесть, когда кто-то приглушенно чихнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136