В этом и состоял секрет ее власти над ним. А он, охваченный сильной физической страстью к ней – а эта страсть была основой его жизни, – оказался полностью в ее руках. Он сказал:
– Анна, я верю, что ты говоришь правду. Но скажи мне, что было между тобой и Уайаттом.
– Вы обвиняете меня в том, что он посвящает мне свои стихи?
– Нет, душа моя, я ни в чем тебя не обвиняю. Но скажи мне, что я не должен опасаться этого человека, и я снова буду счастлив.
– Вы ни в чем не должны его опасаться.
– Но у него твой брелок!
– Да, я это знаю. Однажды он выхватил его у меня и не захотел отдать обратно. А мне этот брелок не очень нравился, поэтому я не стала настаивать.
Он тяжело опустился рядом с ней на диван возле окна и обнял ее за плечи.
– Я очень рад, моя дорогая, что между вами ничего нет. Извини меня, пожалуйста.
– Принимаю ваши извинения, – ответила Анна.
– Тогда все в порядке. – Он жадно поцеловал ее руку. Глаза его искали ее губ, но он не осмелился поцеловать ее в губы. Он разозлил ее, он боялся усилить ее гнев, так как чувствовал, что она все еще колеблется. Он удивлялся силе своей любви к этой девушке. И двор тоже был удивлен. Он никого так не любил. Нет, он вообще никогда не любил до этого. Ему было тридцать шесть лет, и он износился, поскольку его жизнь проходила бурно. Это была последняя вспышка юности, освещавшая все вокруг него ослепительным светом. Он был человеком средних лет, влюбленным в юность. К Анне он чувствовал необъяснимую нежность, он был одержим своей любовью, каждый день промедления с разводом выводил его из себя.
После этой ссоры во время игры в мяч Анна поняла, что ей уже не выкрутиться. Уайатт смотрел теперь на нее усмешкой. Она отдалилась от него. Она выбрала власть и славу. Его соперник поймал ее на удочку. Уайатт написал стихотворение.
Что ж ты оставила меня.
Всегда любившего тебя,
И в радости, и в горе?
Неужто ты уж так сильна.
Что сможешь позабыть меня.
Как чайку в синем море?
Она должна быть сильной, должна удовлетворить свое честолюбие, при этом действуя осторожно, ибо при дворе, полном блестящих мужчин и женщин, у нее стали появляться враги. И хотя слова их слаще меда, они ее не любят. Кардинал следит за ней во все глаза, но осторожен, как лиса. Герцог Саффолкский и его жена Мария, с которой она ездила во Францию, понимают, что она может помешать планам восхождения на трон их потомков. Чапуис, испанец, который был скорее шпионом своего повелителя, императора Карла, чем его послом, смотрит на нее косо. Катарина, королева, которую она хочет сместить, чтоб занять ее место, ее ненавидит. Мария, принцесса, тоже – ведь ее могут объявить незаконнорожденной. Все они занимают очень высокое положение и вполне могут бороться с ней. Но есть у нее куда более опасный враг – народ Лондона. Недовольство в городе растет. Урожай был плохим, и здравомыслящие купцы понимают, что союз с Францией – безумие, что вместо старых друзей появятся новые, которые доказали в прошлом, что им верить нельзя. Страна голодает, и хотя король выделил городу зерно из своих запасов, народ ропщет. Недовольны и купцы, торговавшие тканями, так как разрыв с Испанией означал, что они потеряют богатые рынки во Фландрии. Кентское графство потребовало от короля, чтобы он выплатил заем, который оно представило ему два года назад. Архиепископ Кентерберийский делает все, что может, чтоб успокоить народ. Но народ волнуется.
И во всем этом англичане винят Уолси. Раньше подданные любили короля. Они любили его во время коронации, когда он, светловолосый и высокий красавец, ехал через толпу. Он так не похож на своего отца, страшного и злого. А когда страна переживала трудности, они во всем обвинили Уолси, так как Уолси совершил большой грех – он был простолюдином, поднявшимся на такую высоту. Люди шептались, что он узурпировал власть. После солнечных дней для Уолси наступили сумерки. И все эти бедные голодные люди смотрели на пышно одетую, красивую девушку, катающуюся в лодке или сидящую верхом на лошади в окружении преданных друзей. Одеяния ее были ярче, чем у других леди, она была увешана драгоценностями, подаренными королем. Это вызывало гнев у голодных людей. Нам не нужна эта Болейн, говорили они друг другу. Королевская шлюха не будет нашей королевой. Наша королева – Катарина!
Если сточная канава засорена, от нее исходит зловоние, а их никто никогда не чистил, мусор валялся и гнил неделями, по мостовой бродили крысы, огромные, как кошки. Крыши домов на узких улицах почти касались друг друга, не пропуская ни света, ни воздуха, нагнетали и без того напряженную атмосферу. Люди стали болеть. На улицах валялись мертвые, от них исходил трупный запах. Люди обливались потом, они знали, что в Англию вернулась эта ужасная болезнь, уже унесшая столько жизней. И они спрашивали себя, в чем они провинились перед Богом, и винили в эпидемии ту, которая, будучи ведьмой, приворожила короля, лишила его благочестия. Больные и голодные жители Лондона шепотом произносили ее имя, восставшие жители Кента проклинали ее, в других графствах ее имя вызывало отвращение. Повсюду в стране считали, что пособники дьявола – Уолси и эта женщина, заставившая короля покинуть путь добродетели, и что небеса покарали за это страну. Даже в Хоршэме, куда еще не дошли слухи об охватившей Лондон эпидемии, говорили об Анне Болейн. И старая герцогиня с удовольствием хихикала.
– Подойди ко мне, Катерина Ховард. Почеши мне спину. Наверное, у меня завелись вши или я заболела чесоткой! Посильнее почеши, девочка! Говорят, при дворе очень весело. Кажется, наш король околдован твоей кузиной, Анной Болейн. И это меня не удивляет, нисколько не удивляет. Когда она приезжала ко мне в Ламберт, я сказала, что это такая девушка, которая может свести с ума самого короля. Однако я при этом добавила, что он может здорово ее отшлепать, прежде чем лечь с ней в постель. Не царапай меня так! Понежнее… А теперь я думаю… – Герцогиня захихикала. – Что-то ты очень заинтересовалась всем этим, девочка. Ты еще мала, и я не должна тебе всего этого рассказывать. Ну, конечно… Если ему это не удается… Я хорошо знаю Его Величество… Хотя некоторые говорят… Никогда не стоит уступать… Но что может сделать бедная девушка?.. А как Марии удавалось держать его при себе столько лет?.. В этих Болейнах что-то есть! И, конечно, они обязаны этим Ховардам… Хотя в тебе, девочка, клянусь, я этого не вижу. Посмотри на свое платье! Просто ужас! Изабел должна лучше следить за тобой. И что ты делаешь по ночам, когда все должны спать? В ваших комнатах так шумно, что мне хочется встать и посмотреть, что там происходит.
Конечно, герцогиня просто болтала, так как она теперь не вставала с постели. Однако Катерина решила, что нужно предупредить об этом остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Анна, я верю, что ты говоришь правду. Но скажи мне, что было между тобой и Уайаттом.
– Вы обвиняете меня в том, что он посвящает мне свои стихи?
– Нет, душа моя, я ни в чем тебя не обвиняю. Но скажи мне, что я не должен опасаться этого человека, и я снова буду счастлив.
– Вы ни в чем не должны его опасаться.
– Но у него твой брелок!
– Да, я это знаю. Однажды он выхватил его у меня и не захотел отдать обратно. А мне этот брелок не очень нравился, поэтому я не стала настаивать.
Он тяжело опустился рядом с ней на диван возле окна и обнял ее за плечи.
– Я очень рад, моя дорогая, что между вами ничего нет. Извини меня, пожалуйста.
– Принимаю ваши извинения, – ответила Анна.
– Тогда все в порядке. – Он жадно поцеловал ее руку. Глаза его искали ее губ, но он не осмелился поцеловать ее в губы. Он разозлил ее, он боялся усилить ее гнев, так как чувствовал, что она все еще колеблется. Он удивлялся силе своей любви к этой девушке. И двор тоже был удивлен. Он никого так не любил. Нет, он вообще никогда не любил до этого. Ему было тридцать шесть лет, и он износился, поскольку его жизнь проходила бурно. Это была последняя вспышка юности, освещавшая все вокруг него ослепительным светом. Он был человеком средних лет, влюбленным в юность. К Анне он чувствовал необъяснимую нежность, он был одержим своей любовью, каждый день промедления с разводом выводил его из себя.
После этой ссоры во время игры в мяч Анна поняла, что ей уже не выкрутиться. Уайатт смотрел теперь на нее усмешкой. Она отдалилась от него. Она выбрала власть и славу. Его соперник поймал ее на удочку. Уайатт написал стихотворение.
Что ж ты оставила меня.
Всегда любившего тебя,
И в радости, и в горе?
Неужто ты уж так сильна.
Что сможешь позабыть меня.
Как чайку в синем море?
Она должна быть сильной, должна удовлетворить свое честолюбие, при этом действуя осторожно, ибо при дворе, полном блестящих мужчин и женщин, у нее стали появляться враги. И хотя слова их слаще меда, они ее не любят. Кардинал следит за ней во все глаза, но осторожен, как лиса. Герцог Саффолкский и его жена Мария, с которой она ездила во Францию, понимают, что она может помешать планам восхождения на трон их потомков. Чапуис, испанец, который был скорее шпионом своего повелителя, императора Карла, чем его послом, смотрит на нее косо. Катарина, королева, которую она хочет сместить, чтоб занять ее место, ее ненавидит. Мария, принцесса, тоже – ведь ее могут объявить незаконнорожденной. Все они занимают очень высокое положение и вполне могут бороться с ней. Но есть у нее куда более опасный враг – народ Лондона. Недовольство в городе растет. Урожай был плохим, и здравомыслящие купцы понимают, что союз с Францией – безумие, что вместо старых друзей появятся новые, которые доказали в прошлом, что им верить нельзя. Страна голодает, и хотя король выделил городу зерно из своих запасов, народ ропщет. Недовольны и купцы, торговавшие тканями, так как разрыв с Испанией означал, что они потеряют богатые рынки во Фландрии. Кентское графство потребовало от короля, чтобы он выплатил заем, который оно представило ему два года назад. Архиепископ Кентерберийский делает все, что может, чтоб успокоить народ. Но народ волнуется.
И во всем этом англичане винят Уолси. Раньше подданные любили короля. Они любили его во время коронации, когда он, светловолосый и высокий красавец, ехал через толпу. Он так не похож на своего отца, страшного и злого. А когда страна переживала трудности, они во всем обвинили Уолси, так как Уолси совершил большой грех – он был простолюдином, поднявшимся на такую высоту. Люди шептались, что он узурпировал власть. После солнечных дней для Уолси наступили сумерки. И все эти бедные голодные люди смотрели на пышно одетую, красивую девушку, катающуюся в лодке или сидящую верхом на лошади в окружении преданных друзей. Одеяния ее были ярче, чем у других леди, она была увешана драгоценностями, подаренными королем. Это вызывало гнев у голодных людей. Нам не нужна эта Болейн, говорили они друг другу. Королевская шлюха не будет нашей королевой. Наша королева – Катарина!
Если сточная канава засорена, от нее исходит зловоние, а их никто никогда не чистил, мусор валялся и гнил неделями, по мостовой бродили крысы, огромные, как кошки. Крыши домов на узких улицах почти касались друг друга, не пропуская ни света, ни воздуха, нагнетали и без того напряженную атмосферу. Люди стали болеть. На улицах валялись мертвые, от них исходил трупный запах. Люди обливались потом, они знали, что в Англию вернулась эта ужасная болезнь, уже унесшая столько жизней. И они спрашивали себя, в чем они провинились перед Богом, и винили в эпидемии ту, которая, будучи ведьмой, приворожила короля, лишила его благочестия. Больные и голодные жители Лондона шепотом произносили ее имя, восставшие жители Кента проклинали ее, в других графствах ее имя вызывало отвращение. Повсюду в стране считали, что пособники дьявола – Уолси и эта женщина, заставившая короля покинуть путь добродетели, и что небеса покарали за это страну. Даже в Хоршэме, куда еще не дошли слухи об охватившей Лондон эпидемии, говорили об Анне Болейн. И старая герцогиня с удовольствием хихикала.
– Подойди ко мне, Катерина Ховард. Почеши мне спину. Наверное, у меня завелись вши или я заболела чесоткой! Посильнее почеши, девочка! Говорят, при дворе очень весело. Кажется, наш король околдован твоей кузиной, Анной Болейн. И это меня не удивляет, нисколько не удивляет. Когда она приезжала ко мне в Ламберт, я сказала, что это такая девушка, которая может свести с ума самого короля. Однако я при этом добавила, что он может здорово ее отшлепать, прежде чем лечь с ней в постель. Не царапай меня так! Понежнее… А теперь я думаю… – Герцогиня захихикала. – Что-то ты очень заинтересовалась всем этим, девочка. Ты еще мала, и я не должна тебе всего этого рассказывать. Ну, конечно… Если ему это не удается… Я хорошо знаю Его Величество… Хотя некоторые говорят… Никогда не стоит уступать… Но что может сделать бедная девушка?.. А как Марии удавалось держать его при себе столько лет?.. В этих Болейнах что-то есть! И, конечно, они обязаны этим Ховардам… Хотя в тебе, девочка, клянусь, я этого не вижу. Посмотри на свое платье! Просто ужас! Изабел должна лучше следить за тобой. И что ты делаешь по ночам, когда все должны спать? В ваших комнатах так шумно, что мне хочется встать и посмотреть, что там происходит.
Конечно, герцогиня просто болтала, так как она теперь не вставала с постели. Однако Катерина решила, что нужно предупредить об этом остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152