Она была возмущена тем, что он шел между двумя охранниками, державшими оружие наготове на случай, если он захочет убежать. Какие они идиоты, если думают, будто он может бежать! Они не понимают, что он рад предстоящей казни. Он сказал Уиллу, что рад тому, что сделан первый шаг – ведь первый шаг это самое трудное дело! Разве не говорил он, что выступить против короля – значит лишиться тела, но подчиниться ему – означает лишиться души!
Прорвавшись сквозь охрану, она подбежала к отцу и обняла его за шею. Охранники отвернулись. Они не могли видеть этой сцены без слез.
– Мэг, – зашептал он ей, – Христом молю, не лишай меня мужества.
Больше она ничего не помнит. Она очнулась на земле, окруженная людьми, которые пытались привести ее в чувство, подбадривали, выражали сожаление. Но она ничего не видела и не ощущала, кроме ужасной июльской жары. Ее не покидала мысль о том, что она больше никогда не увидит своего отца.
Он написал ей письмо из Тауэра, используя для этого кусок угля. В письме сообщил, когда состоится казнь. И даже тогда он не утратил присущего ему чувства юмора. «Это произойдет накануне дня Святого Томаса, что мне очень удобно. Ты великолепно держалась, когда целовала меня в последний раз. К счастью, дочерняя любовь и милосердие подчиняются правилам этикета».
Она ходила на его похороны. Король дал на это свое письменное разрешение. Это было уступкой с его стороны, однако было поставлено условие сэру Томасу не произносить длинную речь.
Итак, он умер. Его голова была выставлена на обозрение на Лондонском мосту, чтобы довести до сведения народа, что этот человек был предателем. Но народ смотрел на его голову и высказывал возмущение. Люди роптали, потому что знали, что смотрят на голову человека, который был скорее святым, чем предателем.
Генрих был недоволен. Он устал от женщин. Женщины должны доставлять удовольствие, способствовать отдыху после государственных забот, которыми он был обременен.
Французский король пытался возобновить переговоры по вопросу о браке Марии. Мор находился в тюрьме в ожидании казни. Фишер тоже. Король отложил казнь этих людей, зная, как любит их народ. Он всегда считался с настроением народа, боялся идти против него.
Но все его заботы так или иначе были связаны с Анной. Он злился на нее за то, что она поставила его в такое положение, что все еще была для него желанной, хотя и не всегда. Но без нее его жизнь стала бы пустой. Это Анна заставила короля вступить на этот путь. О, если бы она не вошла в его кровь и плоть, если бы он не встретился с ней! Он ненавидел ее и в то же время любил. Она не давала ему покоя, вызывала раздражение, но он не мог вычеркнуть ее из своей жизни. Больше того, он сам не знал, хочет ли он это сделать. Конечно, положение его, могущественного короля, было очень неприятным. Из-за Анны он порвал с Римом, имя Папы изъяли из молитвенников, его не упоминали во время службы. Но люди на улицах не переставали говорить о Папе и относились к нему с большим почтением. Уолси умер, с его смертью изменилась политика Англии. Уолси считал, что Англия должна сохранять равновесие власти в Европе. Политика Генриха была иная: Англия отделилась от Европы. Она осталась одна.
Все эти вопросы, которыми раньше занимался Уолси, теперь легли на плечи короля. Кромвель был лицемерным и хитрым, но он был исполнителем, а не лидером, и делал то, что ему говорили. И почему человек, у которого так много забот, должен еще постоянно объясняться с женщинами, успокаивать их. Мэдж Шелтон прекрасная девочка. Но она ему надоела. Анна – это Анна, такой больше нет. Но она настоящая ведьма, настырная к тому же. Очень умная, старающаяся через него управлять Англией. Она постоянно торопит его в решении тех или иных вопросов. Сейчас положение в стране такое, что кровь человека, и без того горячая, может взять и закипеть.
Он думал, что сможет проявить твердость. У Анны больше не будет детей, от нее лучше избавиться, она его беспокоит, отвлекает от государственных дел. Женщины должны знать, что место их в кровати, они не должны вставать между королем и его страной.
Народ роптал. Многие из благородных лордов готовы были выступить в поддержку католицизма, – возможно, они состояли в заговоре с Чапуисом. В настоящее время это не было опасно, но такое положение всегда связано с риском. Ему нужно следить за своей дочерью Марией. Он полагал, что существует заговор, цель которого вывезти ее тайно из страны и отправить к императору. А что если этот вояка поднимет против короля свою армию и возведет на трон Катарину и Марию? Интересно, сколько благородных лордов Англии, которые в настоящее время поддерживают короля, перейдут на сторону императора и встанут под его знамена? Все эти вопросы очень беспокоили Генриха. Он говорил себе, что решился на развод для того, чтобы у него родился сын и таким образом Англия могла бы избежать гражданской войны. Но сын не родился, а его поступки приблизили Англию к гражданской войне еще больше, чем в период конфликтов между домами Йорка и Ланкастера.
Он посоветовался со своими самыми близкими людьми в отношении новой тактики поведения. Что если он разведется с Анной? Такое впечатление, что она не может родить ему сына. Может быть, это всемогущий Бог предупреждает его, что небеса не одобряют его брак с Анной! Ведь это удивительно: здоровая девушка, а не может родить сына, не может забеременеть. Родила всего одну дочь, а потом сделала вид, что забеременела! Он скривил губы в улыбке. Хотела обмануть его. Она и сейчас продолжает его обманывать. Он уверен, что без нее ему будет лучше, а она соблазняет его, притягивает к себе, и он, вместо того чтобы как-то избавиться от нее, оказывается в ее объятиях.
Его советники отрицательно относились ко второму разводу. Есть черта, которую не в состоянии переступить даже самые послушные подданные, и никакой деспот король не может их заставить это сделать. Возможно, эти люди думали о сэре Томасе Море и о Фишере, так стоически ожидавших казни. Или же о том, что народ недоволен королем.
Король может развестись с Анной, считали советники, но только при условии, что он вновь сойдется с Катариной.
Катарина! Король взвыл, как раненый зверь. Вернуть Катарину! Анна выводила его из себя, досаждала ему, но по крайней мере она его возбуждала. Не стоит об этом пока говорить, но ничто не заставит его жить снова с Катариной!
Все это бесило короля. А новый Папа окончательно вывел его из себя, назначив Джона Фишера, человека, сидевшего в Тауэре, кардиналом. Когда Генрих узнал об этом, он чуть не сошел с ума от злости.
– Я пошлю его голову в Рим, и пускай Папа наденет на нее кардинальскую шапку! – кричал король. Его терпение лопнуло, и Фишер был казнен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Прорвавшись сквозь охрану, она подбежала к отцу и обняла его за шею. Охранники отвернулись. Они не могли видеть этой сцены без слез.
– Мэг, – зашептал он ей, – Христом молю, не лишай меня мужества.
Больше она ничего не помнит. Она очнулась на земле, окруженная людьми, которые пытались привести ее в чувство, подбадривали, выражали сожаление. Но она ничего не видела и не ощущала, кроме ужасной июльской жары. Ее не покидала мысль о том, что она больше никогда не увидит своего отца.
Он написал ей письмо из Тауэра, используя для этого кусок угля. В письме сообщил, когда состоится казнь. И даже тогда он не утратил присущего ему чувства юмора. «Это произойдет накануне дня Святого Томаса, что мне очень удобно. Ты великолепно держалась, когда целовала меня в последний раз. К счастью, дочерняя любовь и милосердие подчиняются правилам этикета».
Она ходила на его похороны. Король дал на это свое письменное разрешение. Это было уступкой с его стороны, однако было поставлено условие сэру Томасу не произносить длинную речь.
Итак, он умер. Его голова была выставлена на обозрение на Лондонском мосту, чтобы довести до сведения народа, что этот человек был предателем. Но народ смотрел на его голову и высказывал возмущение. Люди роптали, потому что знали, что смотрят на голову человека, который был скорее святым, чем предателем.
Генрих был недоволен. Он устал от женщин. Женщины должны доставлять удовольствие, способствовать отдыху после государственных забот, которыми он был обременен.
Французский король пытался возобновить переговоры по вопросу о браке Марии. Мор находился в тюрьме в ожидании казни. Фишер тоже. Король отложил казнь этих людей, зная, как любит их народ. Он всегда считался с настроением народа, боялся идти против него.
Но все его заботы так или иначе были связаны с Анной. Он злился на нее за то, что она поставила его в такое положение, что все еще была для него желанной, хотя и не всегда. Но без нее его жизнь стала бы пустой. Это Анна заставила короля вступить на этот путь. О, если бы она не вошла в его кровь и плоть, если бы он не встретился с ней! Он ненавидел ее и в то же время любил. Она не давала ему покоя, вызывала раздражение, но он не мог вычеркнуть ее из своей жизни. Больше того, он сам не знал, хочет ли он это сделать. Конечно, положение его, могущественного короля, было очень неприятным. Из-за Анны он порвал с Римом, имя Папы изъяли из молитвенников, его не упоминали во время службы. Но люди на улицах не переставали говорить о Папе и относились к нему с большим почтением. Уолси умер, с его смертью изменилась политика Англии. Уолси считал, что Англия должна сохранять равновесие власти в Европе. Политика Генриха была иная: Англия отделилась от Европы. Она осталась одна.
Все эти вопросы, которыми раньше занимался Уолси, теперь легли на плечи короля. Кромвель был лицемерным и хитрым, но он был исполнителем, а не лидером, и делал то, что ему говорили. И почему человек, у которого так много забот, должен еще постоянно объясняться с женщинами, успокаивать их. Мэдж Шелтон прекрасная девочка. Но она ему надоела. Анна – это Анна, такой больше нет. Но она настоящая ведьма, настырная к тому же. Очень умная, старающаяся через него управлять Англией. Она постоянно торопит его в решении тех или иных вопросов. Сейчас положение в стране такое, что кровь человека, и без того горячая, может взять и закипеть.
Он думал, что сможет проявить твердость. У Анны больше не будет детей, от нее лучше избавиться, она его беспокоит, отвлекает от государственных дел. Женщины должны знать, что место их в кровати, они не должны вставать между королем и его страной.
Народ роптал. Многие из благородных лордов готовы были выступить в поддержку католицизма, – возможно, они состояли в заговоре с Чапуисом. В настоящее время это не было опасно, но такое положение всегда связано с риском. Ему нужно следить за своей дочерью Марией. Он полагал, что существует заговор, цель которого вывезти ее тайно из страны и отправить к императору. А что если этот вояка поднимет против короля свою армию и возведет на трон Катарину и Марию? Интересно, сколько благородных лордов Англии, которые в настоящее время поддерживают короля, перейдут на сторону императора и встанут под его знамена? Все эти вопросы очень беспокоили Генриха. Он говорил себе, что решился на развод для того, чтобы у него родился сын и таким образом Англия могла бы избежать гражданской войны. Но сын не родился, а его поступки приблизили Англию к гражданской войне еще больше, чем в период конфликтов между домами Йорка и Ланкастера.
Он посоветовался со своими самыми близкими людьми в отношении новой тактики поведения. Что если он разведется с Анной? Такое впечатление, что она не может родить ему сына. Может быть, это всемогущий Бог предупреждает его, что небеса не одобряют его брак с Анной! Ведь это удивительно: здоровая девушка, а не может родить сына, не может забеременеть. Родила всего одну дочь, а потом сделала вид, что забеременела! Он скривил губы в улыбке. Хотела обмануть его. Она и сейчас продолжает его обманывать. Он уверен, что без нее ему будет лучше, а она соблазняет его, притягивает к себе, и он, вместо того чтобы как-то избавиться от нее, оказывается в ее объятиях.
Его советники отрицательно относились ко второму разводу. Есть черта, которую не в состоянии переступить даже самые послушные подданные, и никакой деспот король не может их заставить это сделать. Возможно, эти люди думали о сэре Томасе Море и о Фишере, так стоически ожидавших казни. Или же о том, что народ недоволен королем.
Король может развестись с Анной, считали советники, но только при условии, что он вновь сойдется с Катариной.
Катарина! Король взвыл, как раненый зверь. Вернуть Катарину! Анна выводила его из себя, досаждала ему, но по крайней мере она его возбуждала. Не стоит об этом пока говорить, но ничто не заставит его жить снова с Катариной!
Все это бесило короля. А новый Папа окончательно вывел его из себя, назначив Джона Фишера, человека, сидевшего в Тауэре, кардиналом. Когда Генрих узнал об этом, он чуть не сошел с ума от злости.
– Я пошлю его голову в Рим, и пускай Папа наденет на нее кардинальскую шапку! – кричал король. Его терпение лопнуло, и Фишер был казнен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152