Никогда больше до меня не дотрагивайся!
– Ты должна понять меня, – начал объяснять ей Мэнокс, закрыв лицо руками и стараясь выдавить из глаз слезы. – Я безумно люблю тебя, Катерина. Я не сказал ничего такого, что могло бы тебя обидеть. Как я мог это сделать, если все мои мысли направлены на то, чтобы ты была счастлива?!
Она повторила ему то, что сказала ей Мария. А Мария презрительно заметила:
– Ты не можешь отрицать этого в моем присутствии, Мэнокс!
– Я не помню, что я говорил, – ответил Мэнокс. – Я знаю одно, что все мои мысли сосредоточены только на тебе и что иногда из-за этого я сам не знаю, что говорю! – Голос его дрожал, он очень волновался.
Катерина не могла спокойно смотреть на человеческие страдания, сердце ее смягчилось.
– Я очень недовольна этим, – сказала она. И было видно, что она сдается.
Не обращая внимания на Марию Ласселс, Мэнокс обнял Катерину, а расстроенная и униженная Мария повернулась и бросилась к дому.
Катерина и Мэнокс гуляли по саду. Она слушала его объяснения в любви. И хотя она сказала Мэноксу, что прощает его, так как не умела долго таить зла, верила людям и не могла видеть их страдания, она была поражена до глубины души.
Мария Ласселс выставила ее любовь в совсем ином свете, и она больше никогда не сможет относиться к Мэноксу так, как относилась прежде. Но, будучи Катериной, ищущей любви, она стала оглядываться вокруг в поисках более достойного объекта для проявления своей привязанности.
В то майское утро каждый гражданин Англии, кто мог найти лодку, был на реке Темзе, а остальные наводнили ее берега. В город пришли нищие, чтобы полюбоваться процессией и собрать денег, карманники, надеявшиеся на большой улов среди зевак. Таверны были полны людей. Везде, где было можно, собирались толпы, кое-кто забирался на столбы или на плечи друг другу, чтобы лучше разглядеть празднества, устроенные в честь коронации королевы Анны.
Катерина, вместе с другими леди, среди которых были Дороти Барвик и Мария Ласселс, стояли на берегу реки. Атмосфера была праздничной, беззаботной. Леди хихикали, искали, с кем бы пофлиртовать. Они надели самые лучшие наряды в честь новой королевы. Молодежь восхищалась ею. Только старики были недовольны, но даже они в этот день забыли о своем недовольстве. Тогда Анна была любовницей короля, а теперь она стала королевой, и отношение к ней несколько изменилось, ибо король на ней женился. Папа не санкционировал развода – Рим считал эту женитьбу незаконной. Но это неважно! Англия больше не подчинялась Риму, а только своему великому королю! Все это были сложные вопросы, и народ не слишком хорошо в них разбирался. Люди молились, как и прежде, соблюдали те же самые религиозные обряды, а остальное их не волновало. И даже те, кто жалел бедную Катарину и возмущался грешницей в дорогих нарядах, Анной, радовались прекрасному дню. Тем более что этот праздник, который король устраивал в честь новой королевы, обещал быть таким пышным, таким блестящим, что должен был затмить блеск всех предыдущих празднеств, устраиваемых Тюдорами.
Королева должна была прибыть из Гринвича к Тауэр, а коронацию намечалось устроить в Вестминстере. Праздник должен был длиться несколько дней – несколько дней радости, пышных шествий. Граждане Лондона очень любили такие праздники.
Мария Ласселс хотела бы высказать свое мнение о новой королеве, но считала это неразумным. Вот еще один пример того, что грех остается ненаказуем, а, напротив, восхваляется и поощряется. Но она прекрасно понимала, что было бы глупо говорить об этом открыто. Король твердо решил, что не потерпит никаких возражений. Она слышала, что темницы Тауэра полны теми, кто выражал свое неодобрение действиями короля, что инструменты пыток работают постоянно. Она была всего-навсего скромной женщиной, и ей не стоило подвергать себя опасности.
А эта дурочка, Катерина Ховард, вся светилась от счастья. Она без умолку болтала о своей прекрасной кузине, королеве Анне, такой красавице. Она очень ее любила.
– Я просто умираю от гордости. Не могу дождаться, когда королевская баржа покажется на реке…
Мария Ласселс разговаривала с Дороти Барвик о греховных отношениях между Катериной и Мэноксом. Дороти слушала ее и делала вид, что возмущена, но не рассказывала о том, что это она передавала записки Мэнокса Катерине, устраивала их встречи, ибо приняла от Изабел эстафету заботы о том, чтоб Катерина развлекалась – девчонка не должна проболтаться своей бабке о том, что происходит ночами в девичьих покоях. Да, думала Дороти, Изабел следовало бояться не Катерину, а Марию Ласселс. Это еще та штучка! Дороти понимала, что с Марией нужно себя вести очень осторожно.
Глаза Катерины заблестели. Она увидела группу молодых людей, собравшихся на берегу, которые с интересом наблюдали за девушками из окружения герцогини.
– Знаешь, кто эти джентльмены? – спросила Катерину девушка со смеющимися глазами. – Они служат у твоего дяди, герцога.
Она была права. В доме герцога Норфолкского жили бедные молодые люди благородного происхождения, связанные с герцогом дальним родством. Он называл их своим домашним войском. Они жили в его доме на всем готовом, и единственной их обязанностью было охранять его интересы, а в случае войны участвовать вместе с ним в битвах, поддерживать его в любых ссорах и всегда выступать на его стороне, если такая необходимость возникнет. За это он хорошо платил им, кормил и одевал, не загружал работой. Они только и знали, что развлекались. Такое же домашнее войско было и у графа Нортамберленда. Это вошло в традицию еще во времена феодализма. Джентльмены, которым было нечего делать, предавались развлечениям с особым энтузиазмом. Это были веселые, безрассудные и отважные юноши, только и ищущие приключений.
Молодые люди решили, что им представилась возможность поговорить с девушками из окружения герцогини. Раньше они уже встречались с ними, так как имение герцога находилось рядом с имением его мачехи, и их сады и парки спускались к реке.
– Смотрите! – крикнула Дороти Барвик, и Катерина перевела взгляд с молодых людей на реку. Многочисленные баржи и лодки, на которых сидели лучшие граждане Лондона во главе со своим мэром, плыли по реке, чтобы приветствовать свою королеву. Торговцы блистали своими малиновыми одеяниями и тяжелыми цепями на шее. На одной из барж ехали музыканты.
Катерина стала подпевать в такт музыке. Кто-то из молодых людей присоединился к ней. Катерина заметила, что он самый красивый из всех. Она пела и не сводила с него глаз. Он обратил ее внимание на баржу, плывшую по реке. На ней везли фигуру, напоминавшую дракона. Фигура двигалась по палубе, шевелила своим длинным хвостом и извергала из пасти огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Ты должна понять меня, – начал объяснять ей Мэнокс, закрыв лицо руками и стараясь выдавить из глаз слезы. – Я безумно люблю тебя, Катерина. Я не сказал ничего такого, что могло бы тебя обидеть. Как я мог это сделать, если все мои мысли направлены на то, чтобы ты была счастлива?!
Она повторила ему то, что сказала ей Мария. А Мария презрительно заметила:
– Ты не можешь отрицать этого в моем присутствии, Мэнокс!
– Я не помню, что я говорил, – ответил Мэнокс. – Я знаю одно, что все мои мысли сосредоточены только на тебе и что иногда из-за этого я сам не знаю, что говорю! – Голос его дрожал, он очень волновался.
Катерина не могла спокойно смотреть на человеческие страдания, сердце ее смягчилось.
– Я очень недовольна этим, – сказала она. И было видно, что она сдается.
Не обращая внимания на Марию Ласселс, Мэнокс обнял Катерину, а расстроенная и униженная Мария повернулась и бросилась к дому.
Катерина и Мэнокс гуляли по саду. Она слушала его объяснения в любви. И хотя она сказала Мэноксу, что прощает его, так как не умела долго таить зла, верила людям и не могла видеть их страдания, она была поражена до глубины души.
Мария Ласселс выставила ее любовь в совсем ином свете, и она больше никогда не сможет относиться к Мэноксу так, как относилась прежде. Но, будучи Катериной, ищущей любви, она стала оглядываться вокруг в поисках более достойного объекта для проявления своей привязанности.
В то майское утро каждый гражданин Англии, кто мог найти лодку, был на реке Темзе, а остальные наводнили ее берега. В город пришли нищие, чтобы полюбоваться процессией и собрать денег, карманники, надеявшиеся на большой улов среди зевак. Таверны были полны людей. Везде, где было можно, собирались толпы, кое-кто забирался на столбы или на плечи друг другу, чтобы лучше разглядеть празднества, устроенные в честь коронации королевы Анны.
Катерина, вместе с другими леди, среди которых были Дороти Барвик и Мария Ласселс, стояли на берегу реки. Атмосфера была праздничной, беззаботной. Леди хихикали, искали, с кем бы пофлиртовать. Они надели самые лучшие наряды в честь новой королевы. Молодежь восхищалась ею. Только старики были недовольны, но даже они в этот день забыли о своем недовольстве. Тогда Анна была любовницей короля, а теперь она стала королевой, и отношение к ней несколько изменилось, ибо король на ней женился. Папа не санкционировал развода – Рим считал эту женитьбу незаконной. Но это неважно! Англия больше не подчинялась Риму, а только своему великому королю! Все это были сложные вопросы, и народ не слишком хорошо в них разбирался. Люди молились, как и прежде, соблюдали те же самые религиозные обряды, а остальное их не волновало. И даже те, кто жалел бедную Катарину и возмущался грешницей в дорогих нарядах, Анной, радовались прекрасному дню. Тем более что этот праздник, который король устраивал в честь новой королевы, обещал быть таким пышным, таким блестящим, что должен был затмить блеск всех предыдущих празднеств, устраиваемых Тюдорами.
Королева должна была прибыть из Гринвича к Тауэр, а коронацию намечалось устроить в Вестминстере. Праздник должен был длиться несколько дней – несколько дней радости, пышных шествий. Граждане Лондона очень любили такие праздники.
Мария Ласселс хотела бы высказать свое мнение о новой королеве, но считала это неразумным. Вот еще один пример того, что грех остается ненаказуем, а, напротив, восхваляется и поощряется. Но она прекрасно понимала, что было бы глупо говорить об этом открыто. Король твердо решил, что не потерпит никаких возражений. Она слышала, что темницы Тауэра полны теми, кто выражал свое неодобрение действиями короля, что инструменты пыток работают постоянно. Она была всего-навсего скромной женщиной, и ей не стоило подвергать себя опасности.
А эта дурочка, Катерина Ховард, вся светилась от счастья. Она без умолку болтала о своей прекрасной кузине, королеве Анне, такой красавице. Она очень ее любила.
– Я просто умираю от гордости. Не могу дождаться, когда королевская баржа покажется на реке…
Мария Ласселс разговаривала с Дороти Барвик о греховных отношениях между Катериной и Мэноксом. Дороти слушала ее и делала вид, что возмущена, но не рассказывала о том, что это она передавала записки Мэнокса Катерине, устраивала их встречи, ибо приняла от Изабел эстафету заботы о том, чтоб Катерина развлекалась – девчонка не должна проболтаться своей бабке о том, что происходит ночами в девичьих покоях. Да, думала Дороти, Изабел следовало бояться не Катерину, а Марию Ласселс. Это еще та штучка! Дороти понимала, что с Марией нужно себя вести очень осторожно.
Глаза Катерины заблестели. Она увидела группу молодых людей, собравшихся на берегу, которые с интересом наблюдали за девушками из окружения герцогини.
– Знаешь, кто эти джентльмены? – спросила Катерину девушка со смеющимися глазами. – Они служат у твоего дяди, герцога.
Она была права. В доме герцога Норфолкского жили бедные молодые люди благородного происхождения, связанные с герцогом дальним родством. Он называл их своим домашним войском. Они жили в его доме на всем готовом, и единственной их обязанностью было охранять его интересы, а в случае войны участвовать вместе с ним в битвах, поддерживать его в любых ссорах и всегда выступать на его стороне, если такая необходимость возникнет. За это он хорошо платил им, кормил и одевал, не загружал работой. Они только и знали, что развлекались. Такое же домашнее войско было и у графа Нортамберленда. Это вошло в традицию еще во времена феодализма. Джентльмены, которым было нечего делать, предавались развлечениям с особым энтузиазмом. Это были веселые, безрассудные и отважные юноши, только и ищущие приключений.
Молодые люди решили, что им представилась возможность поговорить с девушками из окружения герцогини. Раньше они уже встречались с ними, так как имение герцога находилось рядом с имением его мачехи, и их сады и парки спускались к реке.
– Смотрите! – крикнула Дороти Барвик, и Катерина перевела взгляд с молодых людей на реку. Многочисленные баржи и лодки, на которых сидели лучшие граждане Лондона во главе со своим мэром, плыли по реке, чтобы приветствовать свою королеву. Торговцы блистали своими малиновыми одеяниями и тяжелыми цепями на шее. На одной из барж ехали музыканты.
Катерина стала подпевать в такт музыке. Кто-то из молодых людей присоединился к ней. Катерина заметила, что он самый красивый из всех. Она пела и не сводила с него глаз. Он обратил ее внимание на баржу, плывшую по реке. На ней везли фигуру, напоминавшую дракона. Фигура двигалась по палубе, шевелила своим длинным хвостом и извергала из пасти огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152