Но вдруг она почувствовала, как зашевелился ее ребенок. Ее сын. Как только он родится, она будет спасена. Ведь Генрих не расстанется с матерью своего сына, что бы ни случилось.
В течение нескольких дней Генрих не подходил к Анне. Он наслаждался сделанным внезапно открытием, что вожделение гораздо больше соответствует его натуре, чем любовь. Девушка была веселой и бойкой, но стремилась подчиниться любому желанию короля. Любить – значило просить и умолять, вожделение же требовало лишь удовлетворения.
Находясь с девушкой, он часто думал об Анне. Мысли его были настолько запутаны, что он не мог в них разобраться. Иногда он думал, что стоит ей родить, и она станет прежней Анной. Потом он вспоминал о живой, веселой девушке, склонившейся над прудом в Хивере, о великолепной женщине, принимавшей его в Саффолке. Анна… Анна… Нет на земле прекраснее женщины, чем Анна! Все это пройдет, все это забудется, когда они снова смогут быть вместе.
Потом, во время мессы или исповеди, его охватывал страх. Он боялся, что Всемогущий недоволен им и выразит это недовольство тем, что у Анны родится девочка или мертвый ребенок. У Катарины все время рождались мертвые дети, потому что их женитьба не была настоящей. Он сам говорил это. А что если его женитьба на Анне тоже ненастоящая?..
Но Бог поможет ему узнать правду, потому что он всегда указывает путь тем, кто верит в него, следует его законам, как это делает он, Генрих VIII, король Англии.
Весь город был в ожидании новостей. Люди на лодках, скользивших по Темзе, спрашивали друг друга:
– Не знаете, принц уже родился?
Никто больше не осуждал королеву. Даже ее самые злейшие враги смотрели на нее теперь не как на королеву, а как на мать наследника престола.
– Я слышал, что у нее начались схватки. Бедная женщина.
– Говорят, его назовут Генрихом или Эдвардом…
Матери вспоминали, как они рожали своих детей в муках, а теперь пришла очередь королевы. И даже те, которые не особенно интересовались наследником престола, вспоминали о прекрасном праздновании коронации, о вине в фонтанах, зная, что когда родится сын короля, снова будут устроены шествия, праздники, угощения. Ведь король ждал этого момента двадцать четыре года. Это событие будет даже более торжественным, чем коронация.
– Боже, спаси маленького принца! – выкрикивали люди.
Вдовствующая герцогиня Норфолкская почти не спала – так волновало ее это событие. Она была горда и в то же время испытывала дурные предчувствия. Она уговаривала себя, что Анна здоровая женщина, что роды пройдут благополучно, стараясь не думать об опасениях, которые возникали у нее, – она так хорошо знала короля. Бедная Катарина рожала одного за другим мертвых младенцев. Говорили, что она больна. Но когда она заболела? Может быть, ее болезнь вызвана тем, что она жила с Его Величеством? О таком никто не говорит, это измена. Но такая мысль приходит на ум даже самым верным подданным короля. Но Анна была здоровой девушкой, и это был ее первый ребенок. Она прекрасно чувствовала себя все девять месяцев беременности, а потому все должно быть в порядке.
В фруктовом саду, где зрели и наливались соком плоды, Катерина Ховард и Фрэнсис Дерхэм лежали обнявшись под тенью дерева, совсем не думая о событиях, которые должны были повлиять на ход истории.
– Почему бы им не согласиться на наш брак? – спросил Фрэнсис. – Да, я беден, но благородного происхождения.
– Они согласятся, – прошептала Катерина. – Обязательно согласятся!
– Поскорее бы! Когда герцогиня оправится от волнения, в котором она сейчас пребывает, она меня выслушает. Как ты думаешь, Катерина, я могу к ней обратиться?
– Да, – ответила Катерина. У нее был счастливый голос.
– Выходит, мы обручены?
– Конечно!
– Тогда называй меня своим мужем.
– Ты мой муж, – сказала Катерина, и он ее поцеловал.
– Как бы мне хотелось, жена моя, чтобы мы уехали отсюда, чтобы у нас был свой дом. Здесь я так редко тебя вижу.
– Да, очень редко, – вздохнула она.
– Я слышал, что фрейлины герцогини не слишком благопристойны и ведут себя вольно с мужчинами. Мне бы не хотелось, чтобы ты жила среди них.
– Со мной все в порядке, – ответила ему Катерина. – Ведь я люблю тебя.
Они снова поцеловались. Катерина притянула его к себе, почувствовав возбуждение, которое всегда охватывало ее при близости с возлюбленным.
Дерхэм целовал ее страстно. Эта девушка просто сводила его с ума. Но в отличие от Мэнокса он действительно любил ее, а потому чувства его были нежны и целомудренны. Она была такой юной, но страсть была ее неотъемлемой чертой. А он был безрассудным молодым юношей, смелым и мужественным. Стремление Катерины к тому, чтобы их отношения были завершены тем, чем обычно завершаются отношения такого рода, были настолько сильны, что он жаждал его осуществить.
Он настаивал на том, чтобы они поженились. Мысль о женитьбе наполняла его счастьем. Теперь они женаты, заверял он ее, потому что согласно законам английской церкви достаточно, чтобы два человека согласились заключить такое соглашение. Это рассеяло его страхи – ведь Катерина еще совсем девчонка. Теперь он называл ее своей женой, а она его мужем. Он был счастлив.
Он старался быть с ней тактичным и добрым. Он ничего не знал о ее отношениях с Мэноксом. Катерина не рассказала ему об этом не потому, что хотела скрыть, – просто Мэнокс ее больше не интересовал. Она попросила бабушку найти ей нового учителя музыки. Старая леди, слишком занятая дворцовыми делами, кивнула, и когда Катерина назвала имя одного пожилого человека, она снова кивнула. Теперь герцогиня не присутствовала больше на уроках музыки. Катерина почти совсем забыла о Мэноксе, хотя он искал с ней встреч, возмущенный, что она так внезапно с ним порвала. Он обвинял во всем Марию Ласселс и не скрывал своей ненависти и презрения к этой девушке. Катерине не хотелось встречаться с Мэноксом. Она думала только о Дерхэме и их любви.
– У меня есть план, – как-то сказал ей Дерхэм.
– Какой?
– Я хочу попросить ее милость взять меня к себе на службу.
– Ты думаешь, она согласится?
– Не исключено. – Он вспомнил, как однажды ее милость заметила его среди других молодых людей и даже сказала ему несколько слов. – Я попробую. Тогда мы будем жить под одной крышей и сможем общаться. О, Катерина, как я мечтаю об этом!
И Катерина мечтала об этом.
Ему так хотелось сказать ей, что им ни к чему ждать. Разве они не муж и жена? И Катерина только и думала о том, когда же он это скажет. Но он пока молчал. Они лежали в тени фруктового дерева на траве и смотрели в небо.
– Я никогда не забуду день, когда ты в первый раз назвала меня своим мужем, – сказал Дерхэм. – Буду помнить о нем до самой смерти!
Катерина засмеялась. Смерть казалась ей такой далекой, совсем неподходящей темой для разговора между двумя молодыми влюбленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
В течение нескольких дней Генрих не подходил к Анне. Он наслаждался сделанным внезапно открытием, что вожделение гораздо больше соответствует его натуре, чем любовь. Девушка была веселой и бойкой, но стремилась подчиниться любому желанию короля. Любить – значило просить и умолять, вожделение же требовало лишь удовлетворения.
Находясь с девушкой, он часто думал об Анне. Мысли его были настолько запутаны, что он не мог в них разобраться. Иногда он думал, что стоит ей родить, и она станет прежней Анной. Потом он вспоминал о живой, веселой девушке, склонившейся над прудом в Хивере, о великолепной женщине, принимавшей его в Саффолке. Анна… Анна… Нет на земле прекраснее женщины, чем Анна! Все это пройдет, все это забудется, когда они снова смогут быть вместе.
Потом, во время мессы или исповеди, его охватывал страх. Он боялся, что Всемогущий недоволен им и выразит это недовольство тем, что у Анны родится девочка или мертвый ребенок. У Катарины все время рождались мертвые дети, потому что их женитьба не была настоящей. Он сам говорил это. А что если его женитьба на Анне тоже ненастоящая?..
Но Бог поможет ему узнать правду, потому что он всегда указывает путь тем, кто верит в него, следует его законам, как это делает он, Генрих VIII, король Англии.
Весь город был в ожидании новостей. Люди на лодках, скользивших по Темзе, спрашивали друг друга:
– Не знаете, принц уже родился?
Никто больше не осуждал королеву. Даже ее самые злейшие враги смотрели на нее теперь не как на королеву, а как на мать наследника престола.
– Я слышал, что у нее начались схватки. Бедная женщина.
– Говорят, его назовут Генрихом или Эдвардом…
Матери вспоминали, как они рожали своих детей в муках, а теперь пришла очередь королевы. И даже те, которые не особенно интересовались наследником престола, вспоминали о прекрасном праздновании коронации, о вине в фонтанах, зная, что когда родится сын короля, снова будут устроены шествия, праздники, угощения. Ведь король ждал этого момента двадцать четыре года. Это событие будет даже более торжественным, чем коронация.
– Боже, спаси маленького принца! – выкрикивали люди.
Вдовствующая герцогиня Норфолкская почти не спала – так волновало ее это событие. Она была горда и в то же время испытывала дурные предчувствия. Она уговаривала себя, что Анна здоровая женщина, что роды пройдут благополучно, стараясь не думать об опасениях, которые возникали у нее, – она так хорошо знала короля. Бедная Катарина рожала одного за другим мертвых младенцев. Говорили, что она больна. Но когда она заболела? Может быть, ее болезнь вызвана тем, что она жила с Его Величеством? О таком никто не говорит, это измена. Но такая мысль приходит на ум даже самым верным подданным короля. Но Анна была здоровой девушкой, и это был ее первый ребенок. Она прекрасно чувствовала себя все девять месяцев беременности, а потому все должно быть в порядке.
В фруктовом саду, где зрели и наливались соком плоды, Катерина Ховард и Фрэнсис Дерхэм лежали обнявшись под тенью дерева, совсем не думая о событиях, которые должны были повлиять на ход истории.
– Почему бы им не согласиться на наш брак? – спросил Фрэнсис. – Да, я беден, но благородного происхождения.
– Они согласятся, – прошептала Катерина. – Обязательно согласятся!
– Поскорее бы! Когда герцогиня оправится от волнения, в котором она сейчас пребывает, она меня выслушает. Как ты думаешь, Катерина, я могу к ней обратиться?
– Да, – ответила Катерина. У нее был счастливый голос.
– Выходит, мы обручены?
– Конечно!
– Тогда называй меня своим мужем.
– Ты мой муж, – сказала Катерина, и он ее поцеловал.
– Как бы мне хотелось, жена моя, чтобы мы уехали отсюда, чтобы у нас был свой дом. Здесь я так редко тебя вижу.
– Да, очень редко, – вздохнула она.
– Я слышал, что фрейлины герцогини не слишком благопристойны и ведут себя вольно с мужчинами. Мне бы не хотелось, чтобы ты жила среди них.
– Со мной все в порядке, – ответила ему Катерина. – Ведь я люблю тебя.
Они снова поцеловались. Катерина притянула его к себе, почувствовав возбуждение, которое всегда охватывало ее при близости с возлюбленным.
Дерхэм целовал ее страстно. Эта девушка просто сводила его с ума. Но в отличие от Мэнокса он действительно любил ее, а потому чувства его были нежны и целомудренны. Она была такой юной, но страсть была ее неотъемлемой чертой. А он был безрассудным молодым юношей, смелым и мужественным. Стремление Катерины к тому, чтобы их отношения были завершены тем, чем обычно завершаются отношения такого рода, были настолько сильны, что он жаждал его осуществить.
Он настаивал на том, чтобы они поженились. Мысль о женитьбе наполняла его счастьем. Теперь они женаты, заверял он ее, потому что согласно законам английской церкви достаточно, чтобы два человека согласились заключить такое соглашение. Это рассеяло его страхи – ведь Катерина еще совсем девчонка. Теперь он называл ее своей женой, а она его мужем. Он был счастлив.
Он старался быть с ней тактичным и добрым. Он ничего не знал о ее отношениях с Мэноксом. Катерина не рассказала ему об этом не потому, что хотела скрыть, – просто Мэнокс ее больше не интересовал. Она попросила бабушку найти ей нового учителя музыки. Старая леди, слишком занятая дворцовыми делами, кивнула, и когда Катерина назвала имя одного пожилого человека, она снова кивнула. Теперь герцогиня не присутствовала больше на уроках музыки. Катерина почти совсем забыла о Мэноксе, хотя он искал с ней встреч, возмущенный, что она так внезапно с ним порвала. Он обвинял во всем Марию Ласселс и не скрывал своей ненависти и презрения к этой девушке. Катерине не хотелось встречаться с Мэноксом. Она думала только о Дерхэме и их любви.
– У меня есть план, – как-то сказал ей Дерхэм.
– Какой?
– Я хочу попросить ее милость взять меня к себе на службу.
– Ты думаешь, она согласится?
– Не исключено. – Он вспомнил, как однажды ее милость заметила его среди других молодых людей и даже сказала ему несколько слов. – Я попробую. Тогда мы будем жить под одной крышей и сможем общаться. О, Катерина, как я мечтаю об этом!
И Катерина мечтала об этом.
Ему так хотелось сказать ей, что им ни к чему ждать. Разве они не муж и жена? И Катерина только и думала о том, когда же он это скажет. Но он пока молчал. Они лежали в тени фруктового дерева на траве и смотрели в небо.
– Я никогда не забуду день, когда ты в первый раз назвала меня своим мужем, – сказал Дерхэм. – Буду помнить о нем до самой смерти!
Катерина засмеялась. Смерть казалась ей такой далекой, совсем неподходящей темой для разговора между двумя молодыми влюбленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152