Джан предложил ему дружбу, и за это остальные белые возненавидят Джана: как будто небольшой кусок откололся от белой скалы ненависти и, скатившись по отвесному склону, остановился у его ног. Слово облеклось плотью. Впервые в жизни Биггера белый стал для него человеческим существом; и, как только человечность Джана открылась ему, он почувствовал укор совести: ведь он убил то, что любил этот человек, он причинил ему горе. Он смотрел на Джана так, будто ему только что удалили пленку, застилавшую глаза, или же будто с Джана сорвали уродовавшую его маску.
Биггер вздрогнул: рука проповедника легла на его плечо.
- Я не хочу вмешиваться в дела, которые меня не касаются, сэр, - сказал проповедник тоном враждебным, но в то же время почтительным. - Но не нужно припутывать сюда коммунизм, мистер. Я ваши чувства глубоко уважаю, сэр, но то, что вы хотите сделать, только еще больше разожжет вражду. Бедному мальчику не это нужно; ему нужно, чтобы его поняли…
- А это без борьбы не дается, - сказал Джан.
- Когда вы стремитесь смягчить людские сердца, я всей душой с вами, - сказал проповедник. - Но я не могу быть с вами, когда вы разжигаете вражду…
Биггер растерянно переводил глаза с одного на другого.
- Как же тут смягчать сердца, если газеты каждое утро подливают масла в огонь? - спросил Джан.
- Господь смягчит их, - горячо сказал проповедник.
Джан повернулся к Биггеру:
- Вы не хотите, чтобы мой друг помог вам, Биггер?
Биггер озирался по сторонам, как бы ища лазейки. Что он мог ответить? Ведь он был виновен.
- Оставьте вы меня, - пробормотал он.
- Не могу, - сказал Джан.
- Все равно это дело конченое, - сказал Биггер.
- Значит, вы сами в себя не верите?
- Нет, - сказал Биггер сдавленным голосом.
- Но ведь вы верили, когда шли на убийство? Вам казалось, что вы нашли решение, иначе вы бы не убили, - сказал Джан.
Биггер посмотрел на него и ничего не сказал. Неужели этот человекнастолько в него верит? - Я хочу, чтоб вы поговорили с Максом, - сказал Джан.
Джан подошел к двери. Полисмен приоткрыл ее снаружи, из коридора. Биггер сидел с открытым ртом, стараясь догадаться, куда все это может его завести. В дверь просунулась голова белого человека, он увидел серебряные волосы и незнакомое худощавое белое лицо.
- Входи, - сказал Джан.
- Спасибо.
Голос звучал спокойно, твердо, но ласково; тонкие губы были растянуты легкой усмешкой, которая, казалось, никогда их не покидала. Человек переступил порог: он был высокого роста.
- Здравствуйте, Биггер.
Биггер не ответил. У него опять явилось сомнение. А вдруг это какая-нибудь ловушка?
- Знакомься, Макс, это преподобный Хэммонд, - сказал Джан.
Макс подал проповеднику руку, потом повернулся к Биггеру.
- Я хочу поговорить с вами, - сказал Макс. - Я от Комитета защиты труда. Я хочу помочь вам.
- У меня нет денег, - сказал Биггер.
- Я знаю. Слушайте, Биггер, вы меня не бойтесь. И Джана тоже не бойтесь. Мы на вас зла не держим. Я хочу защищать вас на суде. Может быть, вы уже сговорились с другим адвокатом?
Биггер еще раз посмотрел на Джана и Макса. Казалось, им можно было верить. Но как, каким образом могут они ему помочь? Ему очень нужна была помощь, но он не смел и думать, что найдутся люди, которые захотят что-нибудь для него сделать теперь.
- Нет, сэр, - прошептал он.
- Как с вами тут обращаются? Не били вас?
- Я был болен, - сказал Биггер, чувствуя, что должен как-нибудь объяснить, почему он отказывался есть и разговаривать все эти три дня. - Я был болен и ничего не помню.
- Вы согласны поручить нам ведение вашего дела?
- У меня денег нет.
- Об этом вы не беспокойтесь. Слушайте, сегодня вечером вас опять поведут к коронеру. Но вы ни на какие вопросы не отвечайте, понимаете? Сидите и молчите, больше ничего. Я буду там, и вам нечего бояться. После предварительного разбирательства вас отвезут в окружную тюрьму, я туда к вам приеду, и мы поговорим.
- Да, сэр.
- Вот вам сигареты, берите.
- Спасибо, сэр.
Дверь распахнулась, и в камеру торопливым шагом вошел высокий мужчина с крупным лицом и серыми глазами. Макс, Джан и проповедник отступили в сторону. Биггер вгляделся в лицо нового гостя; оно показалось ему знакомым. Потом он вдруг вспомнил: это был Бэкли; его лицо он видел на плакате, который несколько дней тому назад наклеивали на рекламный щит против его дома. Биггер слушал завязавшийся разговор, улавливая в голосах собеседников глубокую враждебность друг к другу.
- Вы уже тут мутите воду, Макс?
- Этот мальчик - мой клиент, и никаких признаний он подписывать не будет, - сказал Макс.
- А на кой черт мне его признания? - спросил Бэкли. - У нас улик против него достаточно, чтобы его посадить на целую дюжину электрических стульев.
- Я беру на себя защиту его интересов, - сказал Макс.
- Бросьте! Вы сами знаете, что от этого никакого толку не будет.
Макс обернулся к Биггеру:
- Они вас запугивают, Биггер. А вы не бойтесь.
Биггер слышал, но ничего не сказал.
- И что только за охота вам, красным, нянчиться с такой черной образиной, один бог знает, - сказал Бэкли и потер себе глаз.
- Вы боитесь, что, если мы поведем дело, вам не удастся убить этого мальчика до апрельских выборов? - спросил Джан.
Бэкли круто повернулся:
- Вы бы когда-нибудь взяли под защиту порядочного человека! Такого, чтобы хоть сумел оценить это! А то возитесь со всякой падалью!
- Это вы своей тактикой заставляете нас вступиться за этого мальчика, - сказал Макс.
- То есть как? - спросил Бэкли.
- Если б вы не припутали к этому убийству коммунистическую партию, меня бы здесь не было, - сказал Макс.
- Так ведь он же сам подписал именем коммунистической партии свое вымогательское письмо…
- Знаю, - сказал Макс. - Начитался газет, вот ему и пришло это в голову. Я буду защищать этого мальчика потому, что я считаю, что это вы и вам подобные сделали его тем, что он есть. Немудрено, что он попытался свалить свое преступление на коммунистов. Он столько слышал небылиц о коммунистах от таких, как вы, что в конце концов поверил в них. Если мне удастся объяснить гражданам нашей страны, почему этот мальчик сделал то, что он сделал, я буду считать, что выполнил свою задачу с превышением.
Бэкли засмеялся, откусил кончик новой сигары, закурил и выпустил струйку дыма. Потом он шагнул вперед, вынул сигару изо рта и подмигнул Биггеру.
- Что, парень, тебе, верно, и не снилось никогда, что ты вдруг станешь такой важной птицей?
Биггер уже готов был принять дружбу, которую ему предлагали Джан и Макс, но тут вдруг очутился перед ним этот человек. Чего стоила ничтожная дружба Джана и Макса против миллиона таких, как Бэкли?
- Я генеральный прокурор штата, - заговорил Бэкли, шагая из угла в угол. Его шляпа была сдвинута на затылок. Белый шелковый платок выглядывал из бокового кармана черного пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115