Миссис Долтон, прошу вас самым тщательным образом ощупать этот предмет и сказать мне, держали ли вы его уже когда-нибудь в руках.
Биггер хотел отвести глаза, по по мог. Он следил за выражением лица миссис Долтон; он видел, как задрожала рука, державшая почернелый кусочек металла. Он резко повернул голову. Какая-то женщина громко заплакала. В зале поднялся гул. Коронер поспешно отступил назад и застучал по столу костяшками пальцев. Тотчас же водворилась тишина, только женщина все еще всхлипывала. Биггер снова перевел глаза на миссис Долтон. Она теперь обеими руками нервно теребила кусочек металла; вдруг у нее затряслись плечи - она плакала.
- Вы узнаете этот предмет?
- Да-да-а…
- Что это такое?
- Это… это серьга…
- Когда вы первый раз держали ее в руках?
Миссис Долтон овладела собой, слезы застыли у нее на щеках. Она отвечала:
- Это было очень давно, когда я еще была молодой девушкой…
- Вы не можете точно припомнить когда?
- Тридцать пять лет тому назад.
- Она принадлежала вам?
- Да, их было две.
- Так, миссис Долтон. Вероятно, вторая серьга расплавилась в огне. Эта проскочила между прутьями решетки и осталась лежать в золе. Теперь скажите, пожалуйста, миссис Долтон, долго вы носили эти серьги?
- Около тридцати лет.
- Как вы их приобрели?
- Мне их подарила моя мать, когда я стала взрослой. Она их получила в свое время от моей бабушки, а когда моя дочь стала взрослой, я в свою очередь подарила ей.
- Что вы называете „взрослой“?
- Когда ей исполнилось восемнадцать лет.
- Итак, значит, когда вы подарили эти серьги вашей дочери?
- Пять лет тому назад.
- И она всегда носила их?
- Да.
- Вы вполне уверены, что эта серьга из той пары?
- Да. Тут не может быть ошибки. Это фамильная драгоценность. Других таких не существует. Моя бабушка заказывала их по специальному рисунку.
- Миссис Долтон, когда вы последний раз находились в обществе покойной?
- В субботу ночью, точнее сказать, в воскресенье утром.
- В котором часу это было?
- Мне кажется, около двух.
- Где Она была в это время?
- У себя в комнате, на кровати.
- Скажите, вам часто приходилось видеть - то есть, я хотел сказать, навещать вашу дочь в такой час?
- Нет. Я знала, что она утром собирается уехать в Детройт. Когда я услышала, что она вернулась, я хотела узнать, где она была так поздно…
- Вы с ней говорили?
- Нет. Я окликнула ее несколько раз, но она не отвечала.
- Вы прикасались к ней?
- Да, тронула рукой.
- Но она ничего вам не ответила?
- Я слышала какое-то невнятное бормотанье…
- Вы знаете, кто бормотал?
- Нет.
- Миссис Долтон, вы допускаете, что ваша дочь в это время уже была мертва и вы этого не заметили и не почувствовали?
- Не знаю.
- Вы думаете, что ваша дочь была жива, когда вы обращались к ней?
- Не знаю. Мне кажется, что она была жива.
- Был в комнате еще кто-нибудь в это время?
- Не знаю. Но мне было там как-то не по себе.
- Не по себе? Что вы хотите этим сказать?
- Я… я не знаю. Почему-то я была недовольна собой. У меня было такое чувство, будто что-то такое я должна была сделать или сказать - и не сделала. Но я себя уговаривала, что она просто спит.
- Если у вас было такое чувство, почему же вы не попытались разбудить ее?
Миссис Долтон ответила не сразу; ее тонкие губы были раскрыты, и лицо сильно отклонено вбок.
- Я почувствовала в комнате запах алкоголя, - прошептала она.
- И что же?
- Я подумала, что Мэри пьяна.
- Вам когда-нибудь раньше случалось видеть вашу дочь пьяной?
- Да, потому я и решила, что она пьяна. Я узнала запах.
- Миссис Долтон, если бы вашей дочерью обладал мужчина в то время, как она лежала на своей кровати, могли бы вы это как-нибудь заметить?
Зал загудел. Коронер постучал, призывая к порядку.
- Я не знаю, - прошептала она.
- Прошу меня извинить, миссис Долтон, еще несколько вопросов. Что навело вас на мысль о том, что с вашей дочерью что-то случилось?
- Когда я наутро вошла к ней в комнату, я ощупала ее постель и заметила, что даже покрывало не снято. Потом я пошарила в гардеробе, и меня удивило, что она оставила дома все новые платья.
- Миссис Долтон, если я не ошибаюсь, вы и ваш муж жертвовали крупные суммы негритянским просветительным организациям?
- Да.
- Вы не можете приблизительно сказать, сколько именно?
- Свыше пяти миллионов долларов.
- Вы не питаете антипатии к неграм вообще?
- Нет, ни малейшей.
- Миссис Долтон, скажите нам, что вы еще сделали перед тем, как уйти из комнаты дочери?
- Я… я… - Она запнулась, наклонила голову и прижала платок к глазам. - Я опустилась у изголовья на колени и помолилась… - сказала она, и вместе с этими словами у нее вырвался вздох отчаяния.
- Благодарю вас, миссис Долтон. Это все.
Зал перевел дух. Биггер увидел, как миссис Паттерсон повела миссис Долтон к ее месту. Теперь много глаз было обращено на Биггера, много холодных серых и голубых глаз, полных сосредоточенной ненависти, которая была хуже криков и проклятий. Чтобы уйти от их пристального взгляда, он перестал смотреть, хотя глаза его остались открытыми.
Коронер повернулся к тем шестерым, что сидели справа от него, и сказал:
- Господа присяжные, есть ли среди вас знакомые покойной или ее родственники?
Один из шестерых поднялся и сказал:
- Нет, сэр.
- Есть ли обстоятельства, которые могут помешать вам вынести справедливое и нелицеприятное решение по данному делу?
- Нет, сэр.
- Нет ли отводов против кого-либо из этих джентльменов? - спросил коронер у публики.
Ответа не было.
- Прошу присяжных пройти к этому столу и освидетельствовать останки покойной, девицы Мэри Долтон.
В полной тишине все шестеро встали и гуськом обошли вокруг стола, рассматривая кучу белых костей. Когда они снова уселись на свои места, коронер объявил:
- Теперь мы выслушаем мистера Джана Эрлона.
Джан поднялся, быстрым шагом подошел к столу и подтвердил свое согласие говорить правду, всю правду и только правду во имя господа бога. Биггер подумал, может ли быть, чтобы Джан вдруг перекинулся на сторону его врагов? Можно ли до конца положиться на белого человека, даже если этот белый человек сам пришел и предложил ему свою дружбу! Он наклонился вперед и стал слушать. Джана несколько раз спросили, не иностранец ли он, и Джан отвечал, что нет. Коронер подошел вплотную к креслу Джана, изогнул верхнюю часть корпуса и спросил громким голосом:
- Являетесь ли вы сторонником гражданского равноправия негров?
Зал оживился.
- Я считаю, что все расы равны… - начал Джан. - Мистер Эрлон, отвечайте да илинет! Вы не на уличном митинге. Являетесь ли вы сторонником гражданского равноправия негров?
- Да.
- Вы член коммунистической партии?
- Да.
- В каком состоянии была мисс Долтон, когда вы с ней расстались в воскресенье утром?
- Что вы хотите сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Биггер хотел отвести глаза, по по мог. Он следил за выражением лица миссис Долтон; он видел, как задрожала рука, державшая почернелый кусочек металла. Он резко повернул голову. Какая-то женщина громко заплакала. В зале поднялся гул. Коронер поспешно отступил назад и застучал по столу костяшками пальцев. Тотчас же водворилась тишина, только женщина все еще всхлипывала. Биггер снова перевел глаза на миссис Долтон. Она теперь обеими руками нервно теребила кусочек металла; вдруг у нее затряслись плечи - она плакала.
- Вы узнаете этот предмет?
- Да-да-а…
- Что это такое?
- Это… это серьга…
- Когда вы первый раз держали ее в руках?
Миссис Долтон овладела собой, слезы застыли у нее на щеках. Она отвечала:
- Это было очень давно, когда я еще была молодой девушкой…
- Вы не можете точно припомнить когда?
- Тридцать пять лет тому назад.
- Она принадлежала вам?
- Да, их было две.
- Так, миссис Долтон. Вероятно, вторая серьга расплавилась в огне. Эта проскочила между прутьями решетки и осталась лежать в золе. Теперь скажите, пожалуйста, миссис Долтон, долго вы носили эти серьги?
- Около тридцати лет.
- Как вы их приобрели?
- Мне их подарила моя мать, когда я стала взрослой. Она их получила в свое время от моей бабушки, а когда моя дочь стала взрослой, я в свою очередь подарила ей.
- Что вы называете „взрослой“?
- Когда ей исполнилось восемнадцать лет.
- Итак, значит, когда вы подарили эти серьги вашей дочери?
- Пять лет тому назад.
- И она всегда носила их?
- Да.
- Вы вполне уверены, что эта серьга из той пары?
- Да. Тут не может быть ошибки. Это фамильная драгоценность. Других таких не существует. Моя бабушка заказывала их по специальному рисунку.
- Миссис Долтон, когда вы последний раз находились в обществе покойной?
- В субботу ночью, точнее сказать, в воскресенье утром.
- В котором часу это было?
- Мне кажется, около двух.
- Где Она была в это время?
- У себя в комнате, на кровати.
- Скажите, вам часто приходилось видеть - то есть, я хотел сказать, навещать вашу дочь в такой час?
- Нет. Я знала, что она утром собирается уехать в Детройт. Когда я услышала, что она вернулась, я хотела узнать, где она была так поздно…
- Вы с ней говорили?
- Нет. Я окликнула ее несколько раз, но она не отвечала.
- Вы прикасались к ней?
- Да, тронула рукой.
- Но она ничего вам не ответила?
- Я слышала какое-то невнятное бормотанье…
- Вы знаете, кто бормотал?
- Нет.
- Миссис Долтон, вы допускаете, что ваша дочь в это время уже была мертва и вы этого не заметили и не почувствовали?
- Не знаю.
- Вы думаете, что ваша дочь была жива, когда вы обращались к ней?
- Не знаю. Мне кажется, что она была жива.
- Был в комнате еще кто-нибудь в это время?
- Не знаю. Но мне было там как-то не по себе.
- Не по себе? Что вы хотите этим сказать?
- Я… я не знаю. Почему-то я была недовольна собой. У меня было такое чувство, будто что-то такое я должна была сделать или сказать - и не сделала. Но я себя уговаривала, что она просто спит.
- Если у вас было такое чувство, почему же вы не попытались разбудить ее?
Миссис Долтон ответила не сразу; ее тонкие губы были раскрыты, и лицо сильно отклонено вбок.
- Я почувствовала в комнате запах алкоголя, - прошептала она.
- И что же?
- Я подумала, что Мэри пьяна.
- Вам когда-нибудь раньше случалось видеть вашу дочь пьяной?
- Да, потому я и решила, что она пьяна. Я узнала запах.
- Миссис Долтон, если бы вашей дочерью обладал мужчина в то время, как она лежала на своей кровати, могли бы вы это как-нибудь заметить?
Зал загудел. Коронер постучал, призывая к порядку.
- Я не знаю, - прошептала она.
- Прошу меня извинить, миссис Долтон, еще несколько вопросов. Что навело вас на мысль о том, что с вашей дочерью что-то случилось?
- Когда я наутро вошла к ней в комнату, я ощупала ее постель и заметила, что даже покрывало не снято. Потом я пошарила в гардеробе, и меня удивило, что она оставила дома все новые платья.
- Миссис Долтон, если я не ошибаюсь, вы и ваш муж жертвовали крупные суммы негритянским просветительным организациям?
- Да.
- Вы не можете приблизительно сказать, сколько именно?
- Свыше пяти миллионов долларов.
- Вы не питаете антипатии к неграм вообще?
- Нет, ни малейшей.
- Миссис Долтон, скажите нам, что вы еще сделали перед тем, как уйти из комнаты дочери?
- Я… я… - Она запнулась, наклонила голову и прижала платок к глазам. - Я опустилась у изголовья на колени и помолилась… - сказала она, и вместе с этими словами у нее вырвался вздох отчаяния.
- Благодарю вас, миссис Долтон. Это все.
Зал перевел дух. Биггер увидел, как миссис Паттерсон повела миссис Долтон к ее месту. Теперь много глаз было обращено на Биггера, много холодных серых и голубых глаз, полных сосредоточенной ненависти, которая была хуже криков и проклятий. Чтобы уйти от их пристального взгляда, он перестал смотреть, хотя глаза его остались открытыми.
Коронер повернулся к тем шестерым, что сидели справа от него, и сказал:
- Господа присяжные, есть ли среди вас знакомые покойной или ее родственники?
Один из шестерых поднялся и сказал:
- Нет, сэр.
- Есть ли обстоятельства, которые могут помешать вам вынести справедливое и нелицеприятное решение по данному делу?
- Нет, сэр.
- Нет ли отводов против кого-либо из этих джентльменов? - спросил коронер у публики.
Ответа не было.
- Прошу присяжных пройти к этому столу и освидетельствовать останки покойной, девицы Мэри Долтон.
В полной тишине все шестеро встали и гуськом обошли вокруг стола, рассматривая кучу белых костей. Когда они снова уселись на свои места, коронер объявил:
- Теперь мы выслушаем мистера Джана Эрлона.
Джан поднялся, быстрым шагом подошел к столу и подтвердил свое согласие говорить правду, всю правду и только правду во имя господа бога. Биггер подумал, может ли быть, чтобы Джан вдруг перекинулся на сторону его врагов? Можно ли до конца положиться на белого человека, даже если этот белый человек сам пришел и предложил ему свою дружбу! Он наклонился вперед и стал слушать. Джана несколько раз спросили, не иностранец ли он, и Джан отвечал, что нет. Коронер подошел вплотную к креслу Джана, изогнул верхнюю часть корпуса и спросил громким голосом:
- Являетесь ли вы сторонником гражданского равноправия негров?
Зал оживился.
- Я считаю, что все расы равны… - начал Джан. - Мистер Эрлон, отвечайте да илинет! Вы не на уличном митинге. Являетесь ли вы сторонником гражданского равноправия негров?
- Да.
- Вы член коммунистической партии?
- Да.
- В каком состоянии была мисс Долтон, когда вы с ней расстались в воскресенье утром?
- Что вы хотите сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115