Джино осматривал все самым придирчивым образом. Кто знает, может, она и права. Старое здание нуждалось в хорошем ремонте, однако то, что оно ему подходит, стало видно с первого взгляда. Расходов Джино не опасался.
Особняк, выстроенный в викторианском стиле, с облезшей местами на колоннах белой краской и балконами, украшенными изумительной по красоте резьбой. Многочисленные просторные комнаты с высокими окнами, веранда, охватывающая весь дом вдоль верхнего этажа.
— Мне нравится, — произнес он.
— Он уникален, — заметила женщина. — Продается только потому, что пожилая леди, прожившая в нем всю жизнь, умерла, а родственники хотят иметь на руках живые деньги.
— Несколько, правда, запущен.
— Да, пожалуй. Но это учтено в цене, по которой он продается. После ремонта здание будет просто великолепным.
Он никак не мог решиться. Впечатления от виденного ранее мешали сосредоточиться.
— Мне придется изрядно потратиться.
— Я уверена, что ваши расходы окупятся сторицей. — Женщина бросила взгляд на часы. Ее ждал еще один потенциальный покупатель, на встречу с которым она опаздывала уже на десять минут. — Так что же вы скажете, мистер Сантанджело?
— Пока не знаю. Если я решусь купить его, то дам вам знать об этом в понедельник.
— У меня есть и другие клиенты.
— В понедельник.
— Как вам будет угодно. — Она еще раз, уже демонстративно, посмотрела на часы. — Простите, но меня ждут дела, мистер Сантанджело. Хотите еще что-нибудь посмотреть?
— Спасибо. Вы можете идти. Я просто пройдусь по саду.
Когда шум двигателя ее машины затих вдали, он впервые ощутил, каким умиротворением наполнено это место. Слышалось только пение птиц, других звуков не было. Но нужно ли ему столько повоя? Не слишком ли здесь тихо?
Он обошел вокруг дома, примечая давно не стриженную траву и растущие тут и там одичавшие розы. Попытался себе представить, как здесь все будет выглядеть после завершения работ. Может, стоит пристроить просторную, выложенную мрамором террасу, разбить теннисные корты, выкопать огромный, в голливудском стиле, плавательный бассейн с голубой водой? Пожалуй. Смотреться будет и в самом деле неплохо. И все-таки окончательного решения он так и не принял. Нужно с кем-то посоветоваться. С Костой и Дженнифер. У Дженнифер хороший вкус, ей хватит одного взгляда, чтобы понять, чего стоит вся затея. А до Монтаука отсюда не так уж и далеко. Можно подъехать к ним прямо сейчас.
Мария прыгнула в бассейн, бодро проплыла несколько метров, выбралась из воды и растянулась в шезлонге. Чувствовала она себя превосходно. Прожитые с Костой и Дженнифер шесть дней показались ей самыми приятными в жизни. Никаких ссор. Никаких выпивок. Вокруг мир и гармония, и еще — два человека, относящихся друг к другу с большой любовью и заботой.
Встряхнув своими длинными белокурыми волосами, она прикрыла глаза, подставив лицо солнцу. Коста и Дженнифер уехали на целый день к каким-то своим друзьям. Они звали ее с собой, но Мария отказалась от приглашения, сославшись на легкую головную боль, которой на самом деле не чувствовала. Просто ей хотелось побыть в одиночестве. Послышался собачий лай. Протянув в сторону руку, она негромко позвала:
— Ко мне, малыш, ко мне. Виляя хвостом, примчался пес.
Джино остановил свой открытый «мерседес» перед фасадом. До него донесся лай собаки, однако других машин рядом с домом не было.
Выбравшись из кабины, он поднялся по ступеням крыльца и позвонил раз, другой, третий. Однако никто не отозвался, и он отправился в обход вокруг дома, пытаясь рассмотреть что-нибудь в окна. За домом под ноги ему бросился косматый спаниель.
Подняв голову, он увидел ее, лежащую в шезлонге рядом с бассейном. Леонора. Его Леонора. Сердце в груди бешено застучало, кожа сделалась влажной от пота, в горле пересохло.
Джино стоял, не в силах двинуться с места. Как ребенок. Как деревенский дурачок. Почувствовав острую, колющую боль в желудке, он негромко, очень негромко произнес:
— Леонора.
— М-м?
Лежавшая в шезлонге девушка выпрямилась, поднесла руку к глазам.
Это была не Леонора.
Это была другая, похожая на нее, как две капли воды.
Джино понял, что видит перед собой ее дочь, Марию. Коста говорил, что она должна будет к ним приехать.
Идиот. Какой идиот. Придет же в голову мысль, что…
— Вы — Джино Сантанджело, правда? — она поднялась и торопливо набросила поверх купальника махровый халат.
Он глубоко вдохнул воздух.
— Да. Как вы догадались?
— Видела ваши фотографий в газетах и… ну, я как-то запомнила ваше лицо еще тогда, когда вы приезжали на свадьбу Косты и Дженнифер. — Она застенчиво рассмеялась. — Я была тогда совсем ребенком, вы, наверное, не заметили меня. Меня зовут Мария, Леонора — моя мать.
— Ясно. Ну что же, ты здорово подросла за это время, а? — Сам не понимая почему, он чувствовал себя очень неловко.
Мария поплотнее запахнула халат.
— Они уехали.
— Кто? — задал глупый вопрос Джино.
— Дженнифер и Коста.
— О… — Он был не в силах оторвать от девушки взгляд. Поразительное сходство с той, давней Леонорой. И все же… что-то было иным. Что-то мешало видеть в Марии зеркальное отражение матери.
Как бы прочитав его мысли, она спросила:
— Вы приняли меня за маму, да?
— Черт побери! Нет. Черт побери. Да.
Улыбнувшись, Мария мягким движением руки отвела в сторону упавший на лоб светлый локон.
— Ничего страшного. Я к этому привыкла. Наше сходство очень многих удивляет. То есть, я хочу сказать, тех, кто давно знает маму. Теперь она… выглядит по-другому.
Пальцами он коснулся шрама на щеке.
— Не согласилась бы ты проехаться со мной, чтобы взглянуть на дом?
— Что за дом?
— Дом, который я, может быть, куплю. — Он и сам не понимал, с чего это вдруг решил обратиться к ней с этой просьбой. — Иди оденься. Мне нужно знать еще чье-нибудь мнение.
— Это далеко?
— Какая разница? Ты все равно лежишь здесь и ничего не делаешь.
Она кивнула, испытывая непонятное волнение.
— Поторапливайся.
— Хорошо.
Подбежав к дому, она взлетела по лестнице в свою спальню и мигом оказалась в простом платье из хлопка. Провела расческой по влажным еще волосам и с легкой от возбуждения дрожью спросила себя: «Почему это я так быстро согласилась куда-то с ним ехать?»
Джино Сантанджело, суровый и опасный. Убийца. Гангстер. Громила. Он вошел в ее жизнь еще тогда, когда кружил ее, девятилетнюю, в танце, а потом, на протяжении долгих лет, она то и дело встречала его имя в газетах. Слухи о нем ходили один страшнее другого. Мать называла его «негодяем» и навеки прокляла Косту за то, что тот согласился быть его адвокатом.
— Так ты едешь? — раздался снизу его голос.
— Да, да! — Ноги в сандалиях проворно пересчитывали ступеньки.
— Я похозяйничал в кухне, — заявил ей Джино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130