Неожиданно и как-то само собой случилось так, что этот высокий, с голым черепом и пронизывающими глазами человек, у которого такой мягкий и мелодичный голос, стал ее человеком.
Неожиданно случилось так, что она совсем забыла о бизнесе и целиком отдалась на волю несущего ее куда-то потока.
Неожиданно она влюбилась.
— Кэрри, — как бы из тумана донесся до нее голос Люсиль.
— Что, дорогая? — лениво откликнулась она.
— Джек хочет, чтобы мы с тобой устроили этим двум парням сеанс страсти.
— М-м?
Люсиль рукой указала на двух музыкантов, растянувшихся на подушках.
— По-моему, мы опять приступаем к работе. Кэрри вытаращила глаза.
— Ты — может быть, моя милочка. Что же касается меня, то не думаю, чтобы Джеку так уж хотелось этого. О нет, такая жизнь больше не для меня.
Люсиль вздохнула и, понизив голос, сказала:
— Он сам велел мне сказать тебе об этом.
— Ошибка. — Кэрри потянулась и зевнула. — Здесь какая-то ошибка.
На проигрывателе вертелась пластинка Бесси Смит, ее нежный и страстный голос заполнял комнату. У Кэрри не было никакого желания двигаться, у нее вообще не было никаких желаний.
— Держи. — Один из парней протянул ей дымящуюся сигарету.
Она приняла ее с благодарностью, глубоко затянулась, повернулась, чтобы передать ее Белому Джеку. Но того рядом не оказалось.
— А в тебе что-то есть, по правде говоря, — обратился к ней один из музыкантов. — Я положил было на тебя глаз, только вот не уверен, что мне что-нибудь достанется. Мне показалось, что с Джеком у тебя все серьезно, но он сам заявил мне, что мы с тобой можем трахаться так, как нам захочется.
Кэрри заставила себя сесть. В голове что-то гудело.
— Послушай, — губы и язык с трудом повиновались ей, — ты ошибся.
— Брось. Я дал ему двадцать долларов, а это значит, что я прав, Очень медленно до Кэрри начало доходить, что Люсиль сказала ей правду. Они уже приступили к работе.
И все же было бы куда лучше, если бы Джек сам сказал ей об этом, а не уползал тайком в сторону, как тать в нощи.
Любовь. Любовь — это дерьмо. И жизнь — тоже дерьмо.
Парень положил ей на плечи свои руки, осторожно высвобождая Кэрри из красного шелкового платья, купленного Белым Джеком на этой неделе.
— Уа-у! — издал парень восторженный вопль. — Таких сисек я еще ни разу в жизни не видел!
Но на нее это не произвело никакого впечатления. В конце концов, ведь она уже давно потеряла счет мужчинам, платившим за то, чтобы воспользоваться ее телом. Но Джек мог бы, по крайней мере, сначала спросить ее. Она поняла бы его, если уж им действительно так необходимы сейчас деньги. Ему следовало позволить ей самой принять решение вновь взяться за работу, черт бы се побрал!
Парень ласкал языком ее соски — то правый, то левый — и не ощущал солоноватого вкуса слез, которые беззвучно капали ему на лицо из глаз Кэрри.
Два часа ночи.
Ровно два часа назад ей исполнилось пятнадцать лет.
ДЖИНО. 1926 — 1927
Позиции Джино Сантанджело и Алдо Динунцио в бутлеггерском бизнесе неуклонно упрочнялись. Начали они с малого, объединив свои капиталы и вложив их в закупку партии высококачественного канадского виски. Не желая идти ни на какой риск, связанный с привлечением чужаков, они сами гнали тяжело груженные машины, наняв только нескольких знакомых ребят для охраны, чтобы не быть по дороге ограбленными какими-нибудь конкурентами.
С закупкой собственно спиртного никаких трудностей не было; проблемы появились лишь на долгом и довольно изнурительном пути от канадской границы до центра Нью-Йорка. Непредвиденных сложностей хватало: то ломалось что-нибудь в грузовиках, то выборочные проверки дорожной полиции, а ведь существовали еще и бесчисленные мелкие воришки, а то и просто откровенные грабители.
Джино скрупулезно принимал в расчет все возможные рискованные ситуации. Несмотря на то что многие грузы в пути следования к месту назначения расхищались или портились, принося своим владельцам огромные убытки, его товар прибыл в целости и сохранности.
Они неплохо сработались с Алдо. Питая полное доверие друг к другу, они медленно, не торопясь, окружили себя небольшой, но сплоченной группой помощников.
Год пролетел незаметно. Джино уже исполнилось двадцать, но если судить по внешности и манере действовать, ему можно было дать и больше. Соседи уважали его за хватку и решительность. Им и Алдо откровенно восхищались.
Уверенность маленькому коллективу придавало присутствие в его рядах Розового Банана, носившего в кобуре под мышкой револьвер и без колебаний пустившего бы его в дело, попытайся кто-нибудь остановить их в пути. От своей работы, может, противной человеческому естеству, но такой полезной, Банан получал удовольствие. Он так и жил с Синди — по-прежнему острой на язык маленькой блондиночкой. К ней на редкость подходило данное кем-то прозвище Дразнилка.
От долгих, выматывающих поездок в Канаду и обратно накапливалась усталость. У парней потихоньку стали сдавать нервы. В банде Сантанджело, как называли их люди, временами вспыхивали стычки между ее членами. Это было плохим знаком. Джино быстро пришел, к пониманию того, что напряжение росло из-за регулярных, полных опасностей ездок туда и сюда. Он решил собрать информацию о других возможностях. То, что «сухой закон» имел множество лазеек, — общеизвестно. Одной из наиболее удобных являлось то, что спиртное употреблять все-таки разрешалось — по медицинским показаниям. Если врачи могли его прописать, то кто-то должен его изготовить. Поэтому правительство выдавало отдельным компаниям лицензии, наделяя их правом на законном основании выпускать спиртные напитки.
Благодаря своим связям двоюродный брат Алло, Энцо Боннатти, имел доступ в несколько таких компаний в самом Чикаго и его окрестностях. Поговаривали даже, что влияние его простирается еще дальше.
— Почему бы нам не договориться с ним о встрече? — предложил Джино. Ему уже давно хотелось поближе познакомиться с Боннатти.
Но Алдо почему-то наоборот, казалось, старался держаться подальше от своего родственника.
— С ним трудно ладить, — не переставая, повторял он.
— Трудно! — с негодованием фыркал на это Джино. — Ради Бога, ведь он же твой брат. Он такая же фигура, как этот долбаный Капоне. Да нажми ты на свои родственные связи!
Алдо с неохотой обещал, и, переговорив с Чикаго несколько раз по телефону, друзья уселись в поезд.
Под стук колес оба расслабились. Алдо быстро заснул, Джино смотрел в окно и размышлял о своей жизни. Ну что ж, пока вес складывается очень неплохо. В банке его уже дожидалась довольно приличная сумма. Это самое главное. Это настолько значимо, что еще совсем немного — и можно будет посылать за Леонорой. Еженедельно с помощью мистера Пуласки Джино слал ей письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130