Лаки это местечко тут же понравилось. Пора и ей развлечься, а судя по поведению бросавших на нее взгляды молодых людей, сегодня — ее ночь. В то время как Олимпия и Уоррис трахались до полного самозабвения, она, Лаки, не могла себе позволить даже примитивного почти. Нет-нет, действительно пора сравняться с ними в счете.
В данный момент Уоррис был увлечен откровенной беседой с Пиппой, Олимпия бросала зазывные взгляды на седовласого боливийца. Лаки поднялась со своего места, чтобы пересечь едва освещенный зал, в противоположном углу которого находилась дамская комната. На полпути ее остановил привлекательный юноша в тесных джинсах.
— Ты американка? — улыбаясь, спросил он. Кивнув в ответ, Лаки тоже улыбнулась.
— Спляшем? — Он сделал рукой жест в сторону танцевальной площадки, где в немыслимых корчах бились людские тела.
— С удовольствием.
Пиппу что-то беспокоило. Она с полной откровенностью обсуждала с Уоррисом проблему своего сценария, и в это самое время нечто молоточком стучало у нее в мозгу.
— Если я только смогу пробиться к ее отцу, — твердил ей Чартере, — то… Да ты представляешь себе, сколько у семейства Станислопулос денег?
— А другая кто? Черненькая, подруга Олимпии?
— Не обращай на нее внимании, это просто зануда какая-то.
— Но кто она?
— Чья-то там дочь. Они учились вместе в одной школе. Да в чем дело?
Пиппа покачала головой.
— Сама не пойму, она мне кого-то напоминает…
— Ну да, как и любая другая битница на ее месте. Пиппа кивнула.
— Когда ты намереваешься встретиться с отцом Олимпии?
— Довольно скоро. Это должно быть сыграно очень аккуратно, тут не может быть никакой спешки.
Пиппа следила взглядом за черноволосой девушкой, чья фигурка на танцевальной площадке дергалась из стороны в сторону. Что в ней было такого?
— Ты трахаешь эту Олимпию?
С Уоррисом Пиппа поддерживала исключительно деловые отношения — за исключением одной пьяной ночи, на второй день работы кинофестиваля, когда обоим показалось, что они заключили весьма удачную сделку. В постели у них и в самом деле вышло все не так уж и плохо, а вот сделка провалилась. После этого никому из них не хотелось попробовать еще раз.
— Нет-нет, — с сарказмом ответил Уоррис. — Там у них на вилле я всего лишь присматриваю за домашними растениями. Естественно, я долблю ее каждую ночь.
— Она такая молоденькая. С чего ты взял, что ее отец придет от этого в восторг?
— К тому времени, как мы с ним познакомимся, у пего не останется другого выбора. Может, я женюсь на ней. А тебе-то что за дело?
Пиппа улыбнулась и шепнула:
— Тс-с…
Олимпия возвращалась к столику рука об руку с ювелиром, пригласившим девушку пройтись с ним по всему заведению.
— А где Лаки? — Олимпия похлопала себя по щекам тыльной стороной ладони.
— Кто? — резко переспросила ее Пиппа.
— Лаки. Моя подруга.
Ну конечно! Так и есть! Так и должно было быть! Она же знала, что лицо девушки ей чем-то знакомо. Лицо Джино. Джино Сантанджело! Это его дочь — наверняка его дочь. Так ли уж много девушек в мире носят имя Лаки? Пиппа совершенно четко помнила, как Парнишка покупал в подарок девочке Джино набор расчесок из чистого золота, там еще была гравировка: ЛАКИ САНТАНДЖЕЛО. Пятнадцать лет назад. Господи Всемогущий! А Уоррис всего лишь думал, что у него затевается что-то с дочкой Станислопулоса. Как же мало он знал…
Лицо Пиппы просияло.
— Уоррис, — радостно воскликнула она, — будем веселиться! Закажи шампанского. По-моему, сегодняшний вечер окажется очень важным для всех нас.
ДЖИНО. 1966
Дочь отсутствовала уже четыре дня, и Джино не находил себе места от гнева. Он съездил в школу, из которой она сбежала, прочел оставленные ею записки, наговорил кучу угроз директрисе, после чего вернулся в Нью-Йорк ждать известий.
Его люди торчали в Бель Эйр, рассчитывая, что Лаки все же объявится там. Когда стало очевидно, что она и не собирается этого делать, Джино сам взял па себя роль детектива. Вернувшись в школу вместе с Костой, он опросил всех подруг Лаки, но так ничего и не выяснил. Директриса исходила злостью, ледяным голосом она объявила Джино, что им лучше всего обратиться в полицию. Косте потребовалось два часа для того, чтобы убедить ее в обратном, и к тому же пришлось пожертвовать кругленькую сумму в фонд строительства нового здания школы.
Затем Джино удалось разыскать мать Олимпии, лучшей подруги Лаки, однако та уверила его, что ее дочь находится в Париже, с головой уйдя в изучение русского языка, и ничего о Лаки не знает.
После этого Джино пришла в голову мысль позвонить в школу, где учился Дарио — может, сыну что-то известно, — но и там его ждало разочарование.
Положив трубку после разговора с отцом, Дарио почувствовал необыкновенное волнение. Почему же ему не пришла в голову мысль о побеге? Школу он ненавидел: в ней ему становилось все отвратительнее, день ото дня.
Если бы только знать, куда Лаки скрылась — он смог бы присоединиться к ней. Но нет — у него и представления не было о том, где находится сестра. Расстроенный, он вернулся в класс.
— Все в порядке, Дарио? — обратился к нему учитель рисования, Эрик.
— Да, сэр.
— Ты уверен?
— Да, сэр.
Сидевший сзади паренек негромко передразнил: «Да, сэр» и хихикнул.
Дарио не обратил на это внимания. Он воспитал в себе удобную привычку не замечать того, что делали вокруг него другие. Холодное равнодушие к происходящему вокруг давало ему чувство некоторого духовного превосходства. Это куда лучше, чем болезненно реагировать на всевозможные выпады я постоянно ввязываться в драки.
Эрик подошел к его столу, чтобы окинуть критическим взглядом выполненный углем набросок пловца.
— Х-м, — промурлыкал он. — Неплохо, Дарио, очень неплохо. Задержись после занятия, я хочу поговорить с тобой.
— Да, сэр.
В голову Джино лезли самые разные мысли. Он представлял себе Лаки добирающейся автостопом до Калифорнии — в узеньких выцветших джинсах и свободно болтающейся спортивной майке. Он так и видел какого-нибудь придурка-водителя грузовика, согласившегося подвезти ее. А потом недолгая борьба, он овладевает ею — и безжизненное тело дочери летит в придорожную канаву.
Ей всего пятнадцать лет. Ребенок. И если только этот выродок дотронется до нее…
Дженнифер в Коста находились при нем неотлучно. Дженнифер все суетилась, следила за тем, чтобы Джино хоть что-нибудь ел, уверяла его в том, что с Лаки ничего страшного не случилось.
— Она ведь в точности, как ты, Джино, дорогой. Она сможет за себя постоять.
— Она ребенок, Джен.
— Нет, Джино, она уже выросла. Я чувствую, что у нее все в порядке. Я это знаю.
Джино свел брови и подумал, что с Олимпией Станислопулос он будет говорить сам. Требовалось убедиться, что она и в самом деле ничего не слышала о Лаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84