— Давай быстрее в Нью-Йорк. Это важно, в противном случае я не стал бы тебя беспокоить.
— Мы прилетим сегодня вечером, — приняла наконец она решение.
— Нет, Крейвена с собой не бери. Пусть остается там.
Это чисто семейное дело.
Мысль о полете в Нью-Йорк без мужа пришлась Лаки по вкусу.
— О'кей, — медленно выговорила она, гадая про себя, что же происходит. — До встречи.
— Постарайся вылететь пораньше. Можем вместе поужинать. Дарио тоже должен быть.
В голове Лаки все окончательно смешалось. Дарио. Она сама. Джино. Все семейство Сантанджело. Может, Джино заболел? А вдруг у него какая-нибудь смертельная болезнь, и жить ему осталось пять минут?
— Ты себя… нормально чувствуешь? — мягко спросила она.
— Великолепно. Лучше не бывает. До встречи, малышка. Позвони Косте, когда узнаешь номер своего рейса, он распорядится, чтобы в аэропорту тебя встретили.
Раздавшийся в трубке гудок сообщил ей, что разговор с отцом окончен.
Несколькими часами раньше точно такой же разговор с отцом состоялся и у Дарио. Брат удивился не меньше сестры.
Если говорить в целом, то Джино никак не вмешивался в его жизнь.
— Получи хорошее образование, и весь мир тебе будет нипочем, — любил повторять Джино.
Дарио послушался совета. Закончив в семнадцатилетнем возрасте школу, он убедил отца разрешить ему отправиться в Сан-Франциско, в Институт изящных искусств.
Поначалу Джино отнесся скептически к этой идее.
— Художник? Что это еще за образование? По в то же время он гордился тем, что у его сына открылся настоящий талант. Косте он сказал так:
— Пусть мальчик повеселится, пусть займется чем хочет. Пусть перетрахает там всех студенток, а вот когда ему исполнится двадцать один — я научу его всему, что знаю сам. Это станет хорошим завершением его образования. Когда-то ему придется унаследовать всю империю Сантанджело. Я не хочу его пока торопить, нужно, чтобы мальчик хорошенько к этому подготовился.
И Дарио получил полную свободу.
Нисколько не стесненный в средствах, предоставляемых ему отцом, оп снял в Сан-Франциско квартиру, где поселился с Эриком, бросившим работу и перебравшимся из Сан-Диего поближе к своему любовнику.
Дарио был весьма доволен развитием их отношений. Эрик восхищался им, превозносил его до небес, а так приятно ощущать себя объектом поклонения. Ничего ненормального или хотя бы порочного он в этом не находил, чувство какой-то вины Дарио испытывал лишь тогда, когда в голову приходила мысль о том, что рано или поздно обо всем может узнать отец. Об этом и подумать было страшно.
И его самого, и Эрика вполне устраивало общество друг друга. Они не присоединились к коммуне хиппи, не посещали гей-клубы, они вообще почти не контактировали с другими людьми. А Эрику больше ничего и не нужно было. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще положил свой глаз на Дарио.
В институте девушки прохода не давали Дарио, но без всякого, впрочем, успеха. Ему было с ними неинтересно. Эрик умел удовлетворять все его потребности.
Время летело быстро. Отца Дарно видел лишь от случая к случаю. На Рождество, потом несколько дней во время летних каникул, когда нужно исполнить сыновний долг и съездить навестить Джино в Лас-Вегас. Несколько визитов в Нью-Йорк. Все.
В Вегасе Джино подвел к сыну девушку.
— Познакомься, это Дженни, она впервые у нас в городе. Может, вы заедете к Крисси — я знаю, что она на днях поссорилась со своим парнем.
И Дарио провел с девушками целый день, даже поцеловал каждую, желая им спокойной ночи. Вдруг они вздумают что-нибудь рассказать отцу? Эрик убил бы его, если бы узнал об этом!
Целовать девушек не так уж и страшно. По сути говоря, его это нисколько не трогало. Чего Дарио терпеть не мог, так это липкого прикосновения покрытых помадой губ и тошнотворного запаха пудры и прочей косметики. Мысль об обнаженной женщине заставляла вздрогнуть от отвращения. Мерзко-податливая плоть. Огромные груди. Потаенные уголки. Вспомнилась Марабелла Блю в постели. Дарио передернуло.
— Зачем тебе лететь в Нью-Йорк? — спросил его Эрик.
Дарио тщательно расчесывал волосы, соображая, стоит ли их подстричь, прежде чем он придет к отцу.
— Просто нужно. Семейная встреча, как мне было сказано.
— Но что значит — «семейная встреча»? — пробрюзжал Эрик.
Дарио пожал плечами.
— Кто его знает? За этим-то я и лечу, чтобы выяснить.
ДЖИНО. 1970
Он с нетерпением ожидал приезда детей. Первой должна появиться Лаки — ей всего два часа лету. Дарио будет позднее — его самолет приземлится в аэропорту имени Кеннеди в семь пятнадцать вечера. «Какой позор, — подумал Джино, — сын — не старший из детей». Мальчику, мужчине полагалось бы родиться первым. И как жаль, что они не могут обменяться внешностью! Почему бы Лаки не быть похожей на Марию, а Дарио — смуглым и черноволосым? Нет, не то, чтобы его сыну не хватало мужественности. Джино сидел его в деле — как тот увивался за девчонками в Вегасе. Можно представить, сколько было па его счету побед во Фриско. Подумать только — его сын в Институте изящных искусств! Джино улыбнулся и подумал, как думал каждый день:
«Если бы Мария могла сейчас увидеть своих детей! Интересно, что бы она предприняла в отношении дочери?»
Джино нутром сознавал, что поступил весьма мудро и дальновидно, выдав Лаки замуж, хотя и несколько рановато для ее возраста. Теперь, когда она стала членом клана Ричмондов, у псе появлялись все мыслимые преимущества перед сверстницами. Ведь наступит день, и Петер Ричмонд выставит свою кандидатуру на президентские выборы.
А все оказалось так легко. Люди — это просто сосунки, которые ждут, чтобы ими кто-нибудь манипулировал. Потребовалось совсем немного для того, чтобы убедить Ричмондов принять Лаки в свой круг: чуть-чуть денег и всего лишь упоминания о довольно-таки откровенных фотографиях и кассетах с пленкой, запечатлевших мгновения сладостных свиданий Петера и Марабеллы Блю. И снимки и кассеты были заперты в сейфе Джино.
Правда, Бетти Ричмонд пришла в ярость. Она даже решила вновь попытаться соблазнить его, рассчитывая, видимо, па то, что се костистое тело заставит Джино отказаться от засевшей в его голове идеи.
На это он ответил ей ее же монетой. Квиты. Через неделю Лаки и Крейвен стали мужем и женой. Теперь лишь время покажет, прав ли был Джино. Видеться отец и дочь стали реже, но, когда виделись, Джино всегда казалось, что Лаки выглядит превосходно. Может, только чуточку напряжена? Почему бы ей не родить? Вот тогда он был бы уверен в том, что поступил верно. Нужно будет поговорить с ней, сказать, что он с радостью стал бы дедом. В конце концов, время же идет безостановочно, и никому еще не удавалось стать моложе.
В комнату вошел Коста. Он здорово сдал после того, как год назад умерла его любимая Дженнифер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Мы прилетим сегодня вечером, — приняла наконец она решение.
— Нет, Крейвена с собой не бери. Пусть остается там.
Это чисто семейное дело.
Мысль о полете в Нью-Йорк без мужа пришлась Лаки по вкусу.
— О'кей, — медленно выговорила она, гадая про себя, что же происходит. — До встречи.
— Постарайся вылететь пораньше. Можем вместе поужинать. Дарио тоже должен быть.
В голове Лаки все окончательно смешалось. Дарио. Она сама. Джино. Все семейство Сантанджело. Может, Джино заболел? А вдруг у него какая-нибудь смертельная болезнь, и жить ему осталось пять минут?
— Ты себя… нормально чувствуешь? — мягко спросила она.
— Великолепно. Лучше не бывает. До встречи, малышка. Позвони Косте, когда узнаешь номер своего рейса, он распорядится, чтобы в аэропорту тебя встретили.
Раздавшийся в трубке гудок сообщил ей, что разговор с отцом окончен.
Несколькими часами раньше точно такой же разговор с отцом состоялся и у Дарио. Брат удивился не меньше сестры.
Если говорить в целом, то Джино никак не вмешивался в его жизнь.
— Получи хорошее образование, и весь мир тебе будет нипочем, — любил повторять Джино.
Дарио послушался совета. Закончив в семнадцатилетнем возрасте школу, он убедил отца разрешить ему отправиться в Сан-Франциско, в Институт изящных искусств.
Поначалу Джино отнесся скептически к этой идее.
— Художник? Что это еще за образование? По в то же время он гордился тем, что у его сына открылся настоящий талант. Косте он сказал так:
— Пусть мальчик повеселится, пусть займется чем хочет. Пусть перетрахает там всех студенток, а вот когда ему исполнится двадцать один — я научу его всему, что знаю сам. Это станет хорошим завершением его образования. Когда-то ему придется унаследовать всю империю Сантанджело. Я не хочу его пока торопить, нужно, чтобы мальчик хорошенько к этому подготовился.
И Дарио получил полную свободу.
Нисколько не стесненный в средствах, предоставляемых ему отцом, оп снял в Сан-Франциско квартиру, где поселился с Эриком, бросившим работу и перебравшимся из Сан-Диего поближе к своему любовнику.
Дарио был весьма доволен развитием их отношений. Эрик восхищался им, превозносил его до небес, а так приятно ощущать себя объектом поклонения. Ничего ненормального или хотя бы порочного он в этом не находил, чувство какой-то вины Дарио испытывал лишь тогда, когда в голову приходила мысль о том, что рано или поздно обо всем может узнать отец. Об этом и подумать было страшно.
И его самого, и Эрика вполне устраивало общество друг друга. Они не присоединились к коммуне хиппи, не посещали гей-клубы, они вообще почти не контактировали с другими людьми. А Эрику больше ничего и не нужно было. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то еще положил свой глаз на Дарио.
В институте девушки прохода не давали Дарио, но без всякого, впрочем, успеха. Ему было с ними неинтересно. Эрик умел удовлетворять все его потребности.
Время летело быстро. Отца Дарно видел лишь от случая к случаю. На Рождество, потом несколько дней во время летних каникул, когда нужно исполнить сыновний долг и съездить навестить Джино в Лас-Вегас. Несколько визитов в Нью-Йорк. Все.
В Вегасе Джино подвел к сыну девушку.
— Познакомься, это Дженни, она впервые у нас в городе. Может, вы заедете к Крисси — я знаю, что она на днях поссорилась со своим парнем.
И Дарио провел с девушками целый день, даже поцеловал каждую, желая им спокойной ночи. Вдруг они вздумают что-нибудь рассказать отцу? Эрик убил бы его, если бы узнал об этом!
Целовать девушек не так уж и страшно. По сути говоря, его это нисколько не трогало. Чего Дарио терпеть не мог, так это липкого прикосновения покрытых помадой губ и тошнотворного запаха пудры и прочей косметики. Мысль об обнаженной женщине заставляла вздрогнуть от отвращения. Мерзко-податливая плоть. Огромные груди. Потаенные уголки. Вспомнилась Марабелла Блю в постели. Дарио передернуло.
— Зачем тебе лететь в Нью-Йорк? — спросил его Эрик.
Дарио тщательно расчесывал волосы, соображая, стоит ли их подстричь, прежде чем он придет к отцу.
— Просто нужно. Семейная встреча, как мне было сказано.
— Но что значит — «семейная встреча»? — пробрюзжал Эрик.
Дарио пожал плечами.
— Кто его знает? За этим-то я и лечу, чтобы выяснить.
ДЖИНО. 1970
Он с нетерпением ожидал приезда детей. Первой должна появиться Лаки — ей всего два часа лету. Дарио будет позднее — его самолет приземлится в аэропорту имени Кеннеди в семь пятнадцать вечера. «Какой позор, — подумал Джино, — сын — не старший из детей». Мальчику, мужчине полагалось бы родиться первым. И как жаль, что они не могут обменяться внешностью! Почему бы Лаки не быть похожей на Марию, а Дарио — смуглым и черноволосым? Нет, не то, чтобы его сыну не хватало мужественности. Джино сидел его в деле — как тот увивался за девчонками в Вегасе. Можно представить, сколько было па его счету побед во Фриско. Подумать только — его сын в Институте изящных искусств! Джино улыбнулся и подумал, как думал каждый день:
«Если бы Мария могла сейчас увидеть своих детей! Интересно, что бы она предприняла в отношении дочери?»
Джино нутром сознавал, что поступил весьма мудро и дальновидно, выдав Лаки замуж, хотя и несколько рановато для ее возраста. Теперь, когда она стала членом клана Ричмондов, у псе появлялись все мыслимые преимущества перед сверстницами. Ведь наступит день, и Петер Ричмонд выставит свою кандидатуру на президентские выборы.
А все оказалось так легко. Люди — это просто сосунки, которые ждут, чтобы ими кто-нибудь манипулировал. Потребовалось совсем немного для того, чтобы убедить Ричмондов принять Лаки в свой круг: чуть-чуть денег и всего лишь упоминания о довольно-таки откровенных фотографиях и кассетах с пленкой, запечатлевших мгновения сладостных свиданий Петера и Марабеллы Блю. И снимки и кассеты были заперты в сейфе Джино.
Правда, Бетти Ричмонд пришла в ярость. Она даже решила вновь попытаться соблазнить его, рассчитывая, видимо, па то, что се костистое тело заставит Джино отказаться от засевшей в его голове идеи.
На это он ответил ей ее же монетой. Квиты. Через неделю Лаки и Крейвен стали мужем и женой. Теперь лишь время покажет, прав ли был Джино. Видеться отец и дочь стали реже, но, когда виделись, Джино всегда казалось, что Лаки выглядит превосходно. Может, только чуточку напряжена? Почему бы ей не родить? Вот тогда он был бы уверен в том, что поступил верно. Нужно будет поговорить с ней, сказать, что он с радостью стал бы дедом. В конце концов, время же идет безостановочно, и никому еще не удавалось стать моложе.
В комнату вошел Коста. Он здорово сдал после того, как год назад умерла его любимая Дженнифер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84