Виктор несколько раз встречал его на московских флэтах, и всегда Дьякон
был при большом кресте, висевшем на груди. Толстая цепь хорошо начищена,
крест тоже блестит.
Крест был скорее похож на четырехлучевую звезду, чем на православный
или католический. Виктор знал, что к духовенству Дьякон не имел отношения,
хотя на кличку отзывался охотно и обиды не выказывал, иначе, конечно,
перестали бы так звать.
Виктор присел к столу, взял рассеянно банку пива, вскрыл, глотнул
раз, два и не заметил, как выкушал три банки под веселое гудение Дьякона.
Тот рассказывал последние сплетни, выдал сногсшибательную новость - пришел
гонец аж из Владивостока, и не просто гонец, а баба! Такого еще не видали,
и на памяти ни у кого нет. Геннадий, ну, ты его знаешь, из новеньких,
начал кричать про традиции, что если так дело пойдет, скоро грудные будут
ходить.
- Это потому как новичок, - сказал Виктор, вызывая диспетчера.
Диспетчер несколько секунд смотрел молча, как бы припоминая, потом покачал
головой и пробормотал что-то вроде "вот кстати".
С гостевым домом уладилось мгновенно. Пропуск на двоих тут же выполз
из щели распечатки. Обязательные расспросы о самочувствии, здоровье и
прочих важных предметах диспетчер вдруг оборвал на полуслове и попросил
срочно зайти в центральную контору, не сейчас, конечно, но хорошо бы
завтра днем. Странно! Обычно так не просят. Намекают, ходят вокруг да
около, а тут чуть ли не приказ! Кто может приказать гонцу? Никто. Виктор
хотел было отключить экран, чтоб дежурный несколько пришел в чувство, но
передумал. За полгода многое могло измениться, вон, женщины-гонцы
появились...
После разговора с диспетчером Виктор поднялся.
- Уходишь? - спросил удивленно Дьякон. - Я думал, посидим, поболтаем.
Ну и то верно, может, придет кто. И я потихоньку отвалю. Пошли, провожу.
Оставив ключ в кармане плаща, они выключили свет, красная точка у
двери несколько раз мигнула и погасла - флэт на контроле. Виктор медленно
спускался по лестнице и недоумевал. Нет, определенно что-то произошло за
время его отсутствия. Чтобы гонцы выходили на улицу вместе... Так,
глядишь, Дьякон его и в гости пригласит!
Виктор вдруг обнаружил, что эта мысль неприятных эмоций не вызвала.
Раньше бы он с холодной улыбкой извинился и исчез, дистанцию он держал
строго, от людей всегда ждал неприятностей и уходил, как мог. От людей и
от неприятностей. Но саратовские похождения изменили его. Вот говорил с
Дьяконом, и не было в нем готовности в любой момент встать и раствориться
в душной московской ночи. Он даже испытал мгновенный соблазн рассказать о
подвигах дружины, о Сармате, но передумал. Насильно гонца не держат: не
хочешь или не можешь, предупреди диспетчера, что сошел, и привет. Никто
кислого слова не скажет. Да и не собирается он сходить. Там, в Саратове,
просто отодвинул на третий, четвертый план, но сейчас вдруг высоко запели
трубы, захотелось взять новую ходку и - вперед, напролом и в обход,
превращая каждый километр в победу тела и духа.
Потом он вспомнил Месропа и улыбнулся в темноте. Они уже подходили к
харчевне, и Виктор сказал, что у него здесь встреча. Дьякон склонился к
низкому, почти у самого асфальта, окну и озабоченно сказал:
- Тут опять месиловка!
В окне метались тени, а потом цветное непрозрачное стекло треснуло.
Виктор ругнул себя за то, что не взял оружия. С патрульными, конечно,
шутки плохи, но без хорошего ствола или найфа в городе делать нечего.
Месропа, наверно, сейчас в капусту шинкуют...
Он распахнул ногой дверь, пригнулся. Над головой пролетело нечто
тяжелое, деревянное и ударило Дьякона по колену.
- У-е! - взревел Дьякон.
В следующий миг Виктора внесло в харчевню, а Дьякон, ворвавшись за
ним, вскочил на стол и страшным голосом возопил:
- Ноги поотрываю, протобестии!
Хозяин был привязан к стойке вниз головой, с порезов на руках стекала
кровь, и бледное безжизненное лицо почти касалось черной лужи.
Месропа подвесили за ноги к колесу, висевшему на ржавых цепях под
потолком. Судя по брани, которую он изрыгал, лупилы еще не начали свой
страшный хоровод. Дюжина полуголых, тяжело дышавших мужчин и женщин
щетинились на Виктора и Дьякона длинными тесаками.
Они зашипели, заскрежетали зубами и стали медленно окружать. Один
бросился на Виктора, но, получив ногой в живот, отлетел в угол и заскулил.
Стая завыла жуткими голосами, Виктор понял, что сейчас все сразу кинутся -
конец, не отбиться, даже если выхватит у кого лезвие.
- Вот вы как, - снова закричал Дьякон, - без покаяния сдохнете, сучьи
потроха!
На миг лупилы замерли и повернули головы к Дьякону. Виктор ухватился
за ножку стула, но тут Дьякон вдруг сорвал с цепи крест и тот распался
веером на десяток тонких вертушек. Когда первая вертушка врезалась в горло
вожаку, последняя уже была в воздухе, и толстощекая бабища не успела
поднять тесак, как ей снесло два пальца.
Добить уцелевших было делом минуты. А потом подвешенный Месроп начал
блевать с высоты.
- Ужасно, - сказал он, отдышавшись, после того как его осторожно
сняли, - конечно, это бойня, но и они не люди... Волки!
- Лупилы, - сказал, как плюнул, Дьякон, обтер вертушки, собрал их
вместе и повесил на цепь.
Они оттащили тела к стене. Виктор подошел к хозяину, глянул и не стал
трогать. Дьякон хотел вызвать патруль, но экран был разбит.
- Вокзал рядом, - сказал Виктор, - только мне неохота вязаться с
патрулем.
- Ладно, - кивнул Дьякон, - ты иди, а я тут присмотрю...
Месроп пришел в себя и, трясясь как от озноба, заявил, что в гробу
видал Москву с такими шуточками, и что будь здесь дружина - вся эта погань
разбежится по лесам. Схватил Дьякона за рукав и потребовал, чтобы тот
немедленно двигал отсюда в Саратов, а тут вообще жить нельзя...
Дьякон отцепил от себя Месропа и недоуменно глянул на Виктора. Виктор
сделал успокаивающий жест ладонью и со словами "нам пора" вытолкал Месропа
за порог.
На улице капал мелкий дождь, беззвучно пыхали зарницы.

1
В номере Месроп повеселел. Ругнул было Москву, но тут Виктор сказал
ему, что и в Саратове лупилы не лучше, просто ему, Месропу, надо бы почаще
выезжать на облавы, а то стратегов много, а ручками работать некому.
Месроп поворчал, огрызнулся, потом махнул рукой и пошел в ванную. Их
поместили в хорошем трехкомнатном номере, правда, это стоило Виктору чона,
вложенного в согнутый пополам пропуск.
Минут через десять Месроп вышел красный, чистый и благодушный. Старую
одежду выбросил, новая как раз и пригодилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144