А дружину через полгода можно будет посылать в
пекло за угольками.
- Где я тебе еще возьму наставников? - сердито спросил Виктор, шевеля
липкими пальцами. - Белов сам пришел. И не к нам. Скажи спасибо Семену
Афанасьевичу!
Атаман Курбатов на удивление всем выжил. Говорить, правда, долго не
мог, шептал хрипло, да больше спал, оправляясь после тяжелого ранения.
Когда дружина вернулась в Москву, к нему началось сущее паломничество.
Всяк хотел посмотреть на живого или, как он пошутил, чуть оклемавшись,
"пока живого" грозного атамана. Лекари с ног сбились, гоняя дружинников, а
те норовили сунуться к старику с гостинцами через дверь или окна лазарета.
Потом объявился Белов, невысокий беловолосый и совершенно неприметный
человек, который незримо прошел сквозь кордоны и заставы, невесть как
проник в Хоромы и, словно не стражники, а чучела стояли на всех этажах и
коридорах, возник у ложа атамана.
Неделя всего прошла, как вернулись из похода. Рана на шее нагноилась,
старик метался в жару, бредил. Белов сел на пол у изголовья, долго шептал
что-то на ухо, гладил больного длинными пальцами по вискам, и тот
постепенно затих, успокоился, а через день медленно пошел на поправку.
Заметили, крикнули стражу, набежала охрана вязать незнакомца, но тот
спокойно, мягко повынимал из их рук мечи и арбалеты и негромко объяснил
сотнику, что он друг Семена Афанасьевича и вот пришел проведать, зла ни на
кого не имеет и вреда никому причинять не желает, а хорошо бы еще ему с
начальством поговорить, может, от него какой прок будет...
В ответ на эти речи сотник полузадушенно мычал, поскольку шея его
была зажата между двумя пиками, отобранными у его бойцов. Незнакомец
говорил ласково, пинками отшвыривая от себя дружинников, норовящих
кинуться на него со спины.
Наконец сотник с трудом высвободил шею и велел всем угомониться.
Незнакомец прошел с сотником к Евсею, после краткого разговора тот,
минуя Егора, сразу привел его к маршалу.
Так Белов оказался в дружине. Откуда узнал о ранении своего атамана,
как за неделю добрался сюда из-за Каспия, об этом не говорил, только
похмыкивал и отводил глаза. Сказал лишь, что верные люди ждут Курбатова,
готовы по сигналу подняться, но мало их, очень мало осталось. Все равно
уходить придется, так хоть память о себе оставят.
Виктор представил себе, какую память оставит одичавшая и отчаявшаяся
горстка людей, день за днем тратившая силы и кровь на выживание и борьбу с
морем вражды, и содрогнулся. Наверно, это тот случай, когда надо просто
уйти, если невозможно найти общий язык, как-то договориться. Но он
понимал, что Белову об этом говорить нельзя, да и не поймет он, годами
живущий набегами и отражением набегов.
Место пришельцу нашлось сразу, как только он показал свое искусство.
Вскоре Евсей сообщил, что Белов пытался выведать у дружинников, кто ранил
его командира да куда делся обидчик, но ничего вразумительного не услышал,
потому что никто ничего не ведал. Жив ли тот пленный или нет, неизвестно
было и Виктору. Одно знал - на следующий день после того, как дружина
вошла в Казань, пленный, живой или мертвый, исчез из обоза. Тысяцкий Егор
глухо намекнул, что, мол, кое-кому, возможно, не хотелось иметь при себе
такое напоминание о прошлом, но Виктор цыкнул и велел ему никшнуть. В
семейные дела Правителя лучше не соваться.
Сегодня или завтра вернется Мартын со своей тысячей, вспомнил Виктор,
и мысль эта немного развеселила. В последнее время у них с Мартыном
заладились отношения, и если раньше все было как-то недосуг просто сесть и
между переменами вин вести пустой разговор, то после болезни Сармата
Мартын стал все чаще захаживать к Виктору. А маршал велел дружинникам
нести всякую найденную книгу Мартыну, тот давно собирал старую печать.
Тысячу оставили в Казани, помочь Сафару навести порядок. Через неделю
уже пришла весть, что дел никаких нет и не предвидится, народ спокоен,
даже казият после некоторого размышления смирился и признал Сафара
правителем. Мартын советовал не оставлять там гарнизон, Сафар уже набирал
свою дружину.
Кое-кто из тысяцких и советников ворчал, сулили в будущем
неприятности, если оставить казанцев без догляда, но тут Сармат был
непреклонен - пусть даже Сафар войдет в большую силу и будет себе голова,
лишь бы с Тураном не заигрывал и на юге держал границы. В том, что Сафар
не переметнется, он был уверен. Не так давно туранские лазутчики пытались
отравить Сафара, жена и отец умерли на его руках в жестоких мучениях.
Словом, на ближайшие годы Итильский каганат становился союзником. Но
сейчас Виктору было плевать на все эти великие дела.
1
Почувствовав, что ноги затекли, Виктор встал и пошел к реке,
размяться. Неслышной тенью скользнул за ним Иван. Богдан, с упоением
следивший за борьбой на площадке, недовольно заворчал, но затопал следом,
все время оборачиваясь назад.
- Насмотришься еще! - сказал ему Виктор.
Он хотел было оставить парня на площадке, но идти только в
сопровождении Ивана не хотелось. В последние дни маг сильно осунулся, щеки
пожелтели и впали, а глаза словно были обведены траурной каймой.
За мостом, у "оленьих рогов" стража резалась в кости. Завидев
маршала, вскочили, один из дружинников наступил на кубики.
- Посмотри, что выпало! - велел маршал.
Дружинник с виноватой улыбкой отвел носок.
- Две пятерки! - весело сказал он.
Второй стражник, растерянно глядя на Виктора, повертел в руках монету
и отдал ее выигравшему.
- Десять нарядов в ночную смену, - коротко бросил маршал, а потом,
глядя строго, присел, повертел в ладони кости, хитро усмехнулся и
незаметно тронул липким пальцем единички.
Метнул.
- Две шестерки! - ахнула хором стража.
- То-то! - назидательно сказал Виктор, отобрал у дружинника монету.
И пошел дальше.
Бойцы проводили его взглядом.
- Стояк! - уважительно пробормотал проигравший. - А мог и в зубы
дать...
Чуть поодаль молодые дружинники под присмотром сотника рубили
кустарник, прокладывая дорогу к подземным гаражам на Солянке, недавно
обнаруженным и раскопанным. Еще до похода Виктор заглянул в темную пещеру,
уходящую в глубь холма. При свете факелов он увидел ряды моторов, на вид
целых, но стоило прикоснуться, как они рассыпались трухой. Все прогнило!
Впрочем, в одном из отсеков нашли штабеля нержавеющих труб. Умельцы из
оружейных мастерских, прознав, возбудились и потребовали трубы себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
пекло за угольками.
- Где я тебе еще возьму наставников? - сердито спросил Виктор, шевеля
липкими пальцами. - Белов сам пришел. И не к нам. Скажи спасибо Семену
Афанасьевичу!
Атаман Курбатов на удивление всем выжил. Говорить, правда, долго не
мог, шептал хрипло, да больше спал, оправляясь после тяжелого ранения.
Когда дружина вернулась в Москву, к нему началось сущее паломничество.
Всяк хотел посмотреть на живого или, как он пошутил, чуть оклемавшись,
"пока живого" грозного атамана. Лекари с ног сбились, гоняя дружинников, а
те норовили сунуться к старику с гостинцами через дверь или окна лазарета.
Потом объявился Белов, невысокий беловолосый и совершенно неприметный
человек, который незримо прошел сквозь кордоны и заставы, невесть как
проник в Хоромы и, словно не стражники, а чучела стояли на всех этажах и
коридорах, возник у ложа атамана.
Неделя всего прошла, как вернулись из похода. Рана на шее нагноилась,
старик метался в жару, бредил. Белов сел на пол у изголовья, долго шептал
что-то на ухо, гладил больного длинными пальцами по вискам, и тот
постепенно затих, успокоился, а через день медленно пошел на поправку.
Заметили, крикнули стражу, набежала охрана вязать незнакомца, но тот
спокойно, мягко повынимал из их рук мечи и арбалеты и негромко объяснил
сотнику, что он друг Семена Афанасьевича и вот пришел проведать, зла ни на
кого не имеет и вреда никому причинять не желает, а хорошо бы еще ему с
начальством поговорить, может, от него какой прок будет...
В ответ на эти речи сотник полузадушенно мычал, поскольку шея его
была зажата между двумя пиками, отобранными у его бойцов. Незнакомец
говорил ласково, пинками отшвыривая от себя дружинников, норовящих
кинуться на него со спины.
Наконец сотник с трудом высвободил шею и велел всем угомониться.
Незнакомец прошел с сотником к Евсею, после краткого разговора тот,
минуя Егора, сразу привел его к маршалу.
Так Белов оказался в дружине. Откуда узнал о ранении своего атамана,
как за неделю добрался сюда из-за Каспия, об этом не говорил, только
похмыкивал и отводил глаза. Сказал лишь, что верные люди ждут Курбатова,
готовы по сигналу подняться, но мало их, очень мало осталось. Все равно
уходить придется, так хоть память о себе оставят.
Виктор представил себе, какую память оставит одичавшая и отчаявшаяся
горстка людей, день за днем тратившая силы и кровь на выживание и борьбу с
морем вражды, и содрогнулся. Наверно, это тот случай, когда надо просто
уйти, если невозможно найти общий язык, как-то договориться. Но он
понимал, что Белову об этом говорить нельзя, да и не поймет он, годами
живущий набегами и отражением набегов.
Место пришельцу нашлось сразу, как только он показал свое искусство.
Вскоре Евсей сообщил, что Белов пытался выведать у дружинников, кто ранил
его командира да куда делся обидчик, но ничего вразумительного не услышал,
потому что никто ничего не ведал. Жив ли тот пленный или нет, неизвестно
было и Виктору. Одно знал - на следующий день после того, как дружина
вошла в Казань, пленный, живой или мертвый, исчез из обоза. Тысяцкий Егор
глухо намекнул, что, мол, кое-кому, возможно, не хотелось иметь при себе
такое напоминание о прошлом, но Виктор цыкнул и велел ему никшнуть. В
семейные дела Правителя лучше не соваться.
Сегодня или завтра вернется Мартын со своей тысячей, вспомнил Виктор,
и мысль эта немного развеселила. В последнее время у них с Мартыном
заладились отношения, и если раньше все было как-то недосуг просто сесть и
между переменами вин вести пустой разговор, то после болезни Сармата
Мартын стал все чаще захаживать к Виктору. А маршал велел дружинникам
нести всякую найденную книгу Мартыну, тот давно собирал старую печать.
Тысячу оставили в Казани, помочь Сафару навести порядок. Через неделю
уже пришла весть, что дел никаких нет и не предвидится, народ спокоен,
даже казият после некоторого размышления смирился и признал Сафара
правителем. Мартын советовал не оставлять там гарнизон, Сафар уже набирал
свою дружину.
Кое-кто из тысяцких и советников ворчал, сулили в будущем
неприятности, если оставить казанцев без догляда, но тут Сармат был
непреклонен - пусть даже Сафар войдет в большую силу и будет себе голова,
лишь бы с Тураном не заигрывал и на юге держал границы. В том, что Сафар
не переметнется, он был уверен. Не так давно туранские лазутчики пытались
отравить Сафара, жена и отец умерли на его руках в жестоких мучениях.
Словом, на ближайшие годы Итильский каганат становился союзником. Но
сейчас Виктору было плевать на все эти великие дела.
1
Почувствовав, что ноги затекли, Виктор встал и пошел к реке,
размяться. Неслышной тенью скользнул за ним Иван. Богдан, с упоением
следивший за борьбой на площадке, недовольно заворчал, но затопал следом,
все время оборачиваясь назад.
- Насмотришься еще! - сказал ему Виктор.
Он хотел было оставить парня на площадке, но идти только в
сопровождении Ивана не хотелось. В последние дни маг сильно осунулся, щеки
пожелтели и впали, а глаза словно были обведены траурной каймой.
За мостом, у "оленьих рогов" стража резалась в кости. Завидев
маршала, вскочили, один из дружинников наступил на кубики.
- Посмотри, что выпало! - велел маршал.
Дружинник с виноватой улыбкой отвел носок.
- Две пятерки! - весело сказал он.
Второй стражник, растерянно глядя на Виктора, повертел в руках монету
и отдал ее выигравшему.
- Десять нарядов в ночную смену, - коротко бросил маршал, а потом,
глядя строго, присел, повертел в ладони кости, хитро усмехнулся и
незаметно тронул липким пальцем единички.
Метнул.
- Две шестерки! - ахнула хором стража.
- То-то! - назидательно сказал Виктор, отобрал у дружинника монету.
И пошел дальше.
Бойцы проводили его взглядом.
- Стояк! - уважительно пробормотал проигравший. - А мог и в зубы
дать...
Чуть поодаль молодые дружинники под присмотром сотника рубили
кустарник, прокладывая дорогу к подземным гаражам на Солянке, недавно
обнаруженным и раскопанным. Еще до похода Виктор заглянул в темную пещеру,
уходящую в глубь холма. При свете факелов он увидел ряды моторов, на вид
целых, но стоило прикоснуться, как они рассыпались трухой. Все прогнило!
Впрочем, в одном из отсеков нашли штабеля нержавеющих труб. Умельцы из
оружейных мастерских, прознав, возбудились и потребовали трубы себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144