– Легче поверить, что жена кардинала сочла привлекательным моего племянника, чем заинтересовалась слепым, согласны? – пожал плечами Кидд и постучал пальцем себя по носу. – Нос подсказывает мне, что у вас на борту приличный запас табачка из Брендании и сахара, и кофе. Никаких обид.
– Это вы верно сказали, никаких обид. – Оллис поднялся с места и запихал в рот последний кусок сушеного мяса. – Пора делать обход.
– Мы вас не задержим, капитан. Вы оказали мне большую услугу, я этого не забуду.
Оллис кивнул, прошел на палубу мимо Кидда и закрыл за собой люк. Урия с Киддом остались вдвоем.
Урия отрезал кусочек сушеного мяса от своей порции.
– Вы вправду все это унюхали в трюме? Я – только кофе.
– Да нет. Просто когда мы подходили к кораблю еще на берегу, я споткнулся об ящики. Я решил – пусть Оллис знает, что мы в курсе его контрабанды, но не подозревает, насколько полностью в курсе.
– Вы о чем? – нахмурился Урия.
– Ну-ка, опишите мне трюм.
– Забит под завязку, свободен только грузовой люк. Трюмные крысы у него горбатыми станут.
– Живописно, кадет, но не точно.
– Да, Сэр. – Урия показал Кидду язык. – Не только трюм забит, еще груз пристроен вокруг котла и парового двигателя. Мешки с кофе свалены даже в угольный бункер.
– Значит, если пространство вокруг котла расчистить…
Урия захлопал глазами. «Как он сразу не сообразил!»
– Да, воспользоваться им будет нельзя, сэр.
– В сущности, – серьезно заговорил Кидд, – этим котлом никогда не пользуются. Вспомните, ведь в этом ключ к экономике империи: в Илбирию импортируют сырье, в колонии экспортируют готовые продукты производства. Такие государства, как Аран, не способны производить сталь в таком количестве и такого качества, чтобы самим изготавливать паровые двигатели. Тем не менее ввоз даже схем такого производства считается предательством интересов государства.
Из горла Урии вырвался ехидный смешок.
– Так Оллис контрабандой ввозит целый двигатель! И этот наглец осмеливается читать лекцию о глупости – мне?
– Не думаю, что он первый, да и не ему быть последним, – Кидд поднял бровь. – Я говорю о контрабанде, разумеется.
Молодой человек проигнорировал игру слов.
– Но новый двигатель, наверное, стоит тысячи солнц. Он дороже его летающей прогнившей бочки. Как Оллис смог себе это позволить?
– Не смог, – покачал головой Кидд. – Получил за перевозку от кого-то, у кого куча денег. Ведь не секрет, что существует мнение – почему бы Арану не пойти по пути Брендании. А если в Аране построить заводы, он станет на шаг ближе к независимости.
Урия почесал голову.
– Сначала ваше Богом посланное видение, теперь это. Нам с одной проблемой бы разобраться, а теперь их стало две.
– Две? Не думаю. – Кидд загадочно улыбался. – Всякий, кто хочет, чтобы Аран стал сильным и независимым, не нуждается в возвращении Доста в Истану, ведь он захочет вернуть Аран в свою обновленную империю. Тот факт, что мы оказались здесь и сделали такое открытие, – это еще один знак от Господа, что нашей миссии не дадут провалиться.
Глава 19
Соррок (дворец такарри), Мясово, Мяда, Крайина, 22 белла 1687
Наталия Оганская и Марина, ее сестра, взглянули на Полину, вскрикнувшую над одним из ящиков, которые были разбросаны по комнате.
– Что там, Полина? Мышка? – спросила Наталия.
– Нет, хозяйка, – с робкой улыбкой девушка извлекла из ящика шкатулку темного дерева. – Наверное, она тут пролежала с вашей последней поездки во Взорин. Мы с тех пор не открывали этот ящик.
«Да, знакомая шкатулка, подумала Наталия, а вот откуда – сразу не вспомнишь, сейчас посмотрим». Но Марина успела подскочить раньше, выхватила у Полины из рук коробочку и отвернулась, пряча ее от Наталии.
– Какая мастерская работа, Талия. На крышке инкрустация перламутром: медведь на задних лапах играет с якорным канатом и саблей. И написано по-лескарски, смотри: «ЭльОс». Это на их языке значит «Медведь», правда?
– Медведь? – Наталия, ахнув, прикрыла себе рот правой рукой.
«Надо же, забыла, клянусь всеми святыми». Полина смотрела в пол:
– Хозяйка, это я виновата, надо было поискать по всем ящикам.
Марина широко раскрыла свои карие глаза:
– Это подарок от твоего друга, еще со времен войны. Тасота не слушала сестру.
– Ты не виновата, Полина, ведь она все же нашлась. – И вперила в сестру тяжелый взгляд, который старшая, чуть более рослая сестра не могла выдержать дольше минуты. – Ну-ка, Марина!
Плечи Марины поникли, и она протянула шкатулку Наталии. Та взяла ее и взвесила в руках. – Шкатулка вместе с содержимым представляла большую ценность, а для нее была просто бесценной.
«Я забыла о ней? Или хотела забыть?»
– Можешь быть свободной, девочка, – обратилась к служанке Марина. – Накрой нам на стол, пожалуйста, вина да сыру какого-нибудь. Всего понемногу, а то на сестре уже трещат по швам все наряды, какие я ей заготовила…
Наталия пропустила мимо ушей комментарий сестры. Опустившись на краешек кушетки, заваленной нарядами всех цветов радуги, она раскрыла шкатулку, и на нее нахлынули воспоминания.
«Этого мне никогда не забыть».
Наталия росла и взрослела во время войны с Лескаром. Ей исполнилось пятнадцать лет, когда войска Фернанди заняли Самоджиту, а весной они уже энергично захватывали Крайину. К середине лета окружили Мясово, всего за месяц дошли до Мурома и оккупировали его. Ее семья, и она в том числе, скрылись бегством в Транскрайинские горы и спаслись, но город был подожжен и почти весь сгорел.
Чудом уцелел родовой замок ее отца: Фернанди взял много добычи, но разрушить это строение его инженеры не смогли. Семья тасира вернулась в Муром, а 137-й полк медвежьих гусар во главе с Арзловым изгнал лескарцев из Крайины. К двадцатому морсу им удалось выгнать остатки вражеских сил с территории Крайины, и гусары были в Муроме на празднование победы.
Как было принято, в награду гусарских офицеров приглашали на многие празднества в месяце фестибре. На этих вечеринках, обедах и балах Наталии представляли героев-гусар. Удалой красавец Григорий Кролик был одним из них.
Марина подошла к сестре:
– Вспоминаешь, Тальюшка? Как в первый раз увидела любимого человека?
– Да, Григорий там был.
– Я не о нем, – легко рассмеялась Марина, – я о человеке, который подарил тебе вот эту шкатулку. Ты ведь его впервые встретила в Муроме, когда мы вернулись с гор.
– Да.
Конечно, Григорий и все остальные гусары производили впечатление – в своих мундирах, сверкающих от обилия медалей, с лицами, раскрашенными в цвета гусарского полка, но ее не привлек ни один. Они веселились, опьяненные победой и вином, но на фоне разрушенного города это веселье было неуместно. Она ушла в себя, искала одиночества, и ее внимание привлек спокойный человек, посол короля Илбирии при дворе ее отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150