Василий Арзлов целенаправленно шел, обходя раненых, через док к тому месту, где они стояли. В правой руке у него была окровавленная сабля, одежда на бедре разорвана, но он ухитрялся выглядеть элегантно и вполне владел собой. Раненые, лежавшие на каменной платформе, как бы черпали силу от того, что видели его, и прекращали стонать, когда он проходил мимо них.
Он с уважением поклонился Наталии:
– Вы не ранены, тасота?
– Нет, князь.
– Значит, был ответ на мои молитвы, в чем немалая заслуга полковника Кролика. Вы не задеты, Григорий?
– Только устал, князь. – Григорий обернулся посмотреть на свой Таран. – Таран забрал у меня не только мундир. Я не жалуюсь, эта жертва неизбежна, но чтобы все привести в порядок, мне понадобятся портные и немного сна.
Арзлов смеялся:
– Тебе поспать надо, Григорий? Да я тебе с радостью пришлю всех своих портных, пусть сошьют полный шкаф мундиров за то, что ты сделал сегодня. Если бы не ты, тут могла быть резня века. Иди, уводи тасоту Наталию. Я послал твоих людей – они догонят нападавших, и мы разберемся с теми, кто уцелел. Но сначала гости, конечно.
– Разумеется, сэр.
– Тасота Наталия, мои люди разгрузят ваш багаж. Ваша горничная еще на борту, может она проследить за вещами? Хорошо. Мне бы хотелось, чтобы «Леший» преследовал бандитов, они убегают из города. Мы их поймаем, и они заплатят за все, что натворили тут.
Наталию не удивила угрюмая угроза в словах Арз-лова и не вызвала ее неприязни.
– Капитан Селов и «Леший» в вашем распоряжении, князь Василий. Желаю успеха в охоте.
– Спасибо, тасота. – Арзлов поклонился ей. – Враги империи не должны остаться безнаказанными.
«В этом мы сходимся, князь Арзлов». Наталия вздрогнула, когда тот поднялся по трапу и ступил на палубу под крылом «Лешего». Григорий привлек ее к себе:
– Не дрожи, Тальюшка. Я тебя защищу.
Рафиг не удивился, когда крайинец перевел взгляд на старуху, по записке которой пришел сюда. – Почему, Дью? Почему ты меня предала? Рафиг крепче ухватился за запястье купца:
– Ты спас ее дочь и уничтожил того, кто мог ей повредить. Это отлично, но в этом городе на Тьюрейю смотрят как на нечистую. Я возьму ее с собой и предложу в жены Досту. Если он откажется, я отдам ее моему кузену, он в том возрасте, когда пора жениться. Она войдет в семью Хастов, Валентин! Ее честь будет ей возвращена.
Крайинец открыл рот, как бы желая возразить, но не стал, а покачал головой:
– Понял тебя. Я вернул девочке жизнь, а ты даешь ей жизнь честную.
– Я пообещал Дью, что мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты не станешь сопротивляться, – улыбнулся Рафиг.
– Вон там сидят твои люди?
– Четверо моих лучших, и снаружи еще четверо таких же. – Улыбка Рафига стала шире. – И сам я тут.
Свилик кивнул. Рафиг почти слышал мысли, галопом скачущие в голове этого человека. Он знал, что на месте Валентина стал бы взвешивать все за и против, потом взвесил бы все обстоятельства в свете новости о возвращении Доста.
– Дост послал тебя за мной?
– Да, он просил раздобыть ему кого-нибудь наподобие тебя.
– Откуда ему известно, что во Взорине есть такой, как я?
– Ну, он же Дост. Он все знает.
Свилик положил на стол свою трость и скрестил запястья – одно поверх другого.
– Свяжешь мне руки?
– Хочешь разделить со мной хлеб и воду, прежде чем мы отправимся?
Свилик с удивлением смотрел на него:
– Я достаточно знаком с атараксианством и понимаю, что ты, очевидно, меня не убьешь. Я тебе доверяю и поеду с тобой.
– Дост так и знал, что ты поедешь, – улыбнулся Рафиг и кивнул Дью, чтобы она принесла поесть. – Эта поездка, которую мы с тобой начнем сегодня, будет решающей для будущего твоего и моего народов. Как благоприятно начинать ее с доверия.
Глава 23
Дилика, Пьюсаран, Аран, 2 темпеста 1687
«Их пятеро, – отметил Урия, – но мои братья были покруче».
Ситуация сложилась невозможная, но Урия не считал бегство выходом. Если и убежит, все равно изловят и изобьют. Он давно узнал, что лучше принять бой, чем убегать.
При таком неравенстве у него нет шансов, но нужно хотя бы нанести противнику как можно больше повреждений. За свои три года в Сандвике он обучился очень сильным боевым магическим приемам, но при отсутствии какого-либо оружия все они бесполезны. Он, как и все другие, слышал рассказы о воинах, импровизировавших и усовершенствующих заклинания и превращавших шнурки для ботинок в заколдованный кнут или винные чаши в булаву, но у него имелись только кулаки.
К счастью, в Сандвике обучали не только магии.
Ринувшись вперед на Фило, Урия правой рукой сделал ложный выпад в живот. Фило обеими руками прикрыл живот, оставив открытой голову. Согнутой левой Урия заехал в правое ухо Фило, сила удара была не меньше, чем кувалдой. Ноги нечесаного ворюги затряслись, и он кучей свалился на пол.
С упором на правую ногу Урия развернулся, как на шарнире, влево и ткнул левым локтем в брюхо авиатора.
Тот сложился пополам, держась за живот. Урия поднял кулак и разбил ему губы, превратив их в истекающую кровью массу. Противник отступил, а Урия остался стоять, прижавшись спиной к упаковочной клети и обратившись лицом к трем увесистым авиаторам, готовым к драке.
«Вот теперь-то все и начнется».
Он собрался, надеясь, что они приступят к нему поодиночке, но противники были не настолько глупы. Шрамы на лицах и рваные уши говорили, что они прошли через много драк. Они налетели на него все одновременно. Урия нанес два удара кулаком в лицо того, кто был в центре, но это ничего не меняло. Одним своим весом это трио придавило Урию к упаковочной клети.
Урия услышал треск и на секунду задумался – это его ребра или шершавое дерево клети? Вопрос был чисто теоретическим, поскольку коленом один из нападавших ударил Урию в промежность. Боль разлилась по всему животу, парализовав легкие и погашая всякую разумную мысль. Авиатор повторил свой удар, подтверждая успех и беря на себя инициативу ведения боя, не оставляя Урию вне пределов сражения.
Задыхаясь, агонизируя, Урия потерял всякую способность соображать. Его легкие горели, он хотел вздохнуть, но, казалось, забыл, как это делается. Удары сыпались по ребрам, усиливая боль в легких. Из глаз брызнули искры. Теплая липкая кровь из раны в голове текла по лицу, наполовину ослепляя его, затем от одного особенно сильного удара в живот он полетел наземь. Он лежал на земле, опираясь на ладони, и ребра были доступны ударам, и тут его стошнило на палубу остатками обеда.
Урия упал ничком, во рту у него был привкус крови и блевотины. Сильные удары ему наносили еще некоторое время, затем они стали слабее. Раздался смех, громкие похвальбы, устные оскорбления – это матросы поздравляли друг друга с победой. Урия почти не слышал их речей, даже самых громких, в ушах звенело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150