Может быть, и к лучшему, что она все это видела. Может быть, перестанет рваться раскрывать тайны, которые ее не касаются. Может быть, наводящее ужас убийство Клейстера отвадит ее от расследования убийства Седины. Может быть, она уедет из Пурселла и больше никогда не вернется.
Вероятность такого исхода должна была бы его обрадовать. Но он еще больше разозлился на нее и на себя самого.
И надо же было вчера поцеловать ее. Он поддался на ее подстрекательские речи. Вышел из себя. Потерял самообладание. Так он оправдывался перед собственной совестью, чтобы она не грызла его за происшедшее. И тем не менее он сам был чертовски перепуган. Алекс вынудила его потерять голову. Только один человек на свете был способен такое с ним сотворить – Седина.
Какой морок напустила на него эта хитрющая маленькая ведьмочка, что он заговорил про тот поцелуй, удивлялся он. Он сам про него и думать забыл, а тут ни с того ни с сего он всплыл в памяти, словно все было вчера.
Помнится, стоял жаркий сентябрьский день, и, когда Селина не явилась в школу, он пошел ее проведать. В окне трудился старый кондиционер, безуспешно пытаясь охладить спертый воздух. В доме было не тепло и сухо, а, наоборот, жарко и влажно.
Седина была сама не своя. Она открыла ему дверь, но выглядела подавленной, будто тот первый признак перехода в женское сословие лишил ее девической живости. Глаза ее опухли от слез. Он испугался, что произошло нечто ужасное.
Когда она сказала ему про месячные, он испытал такое облегчение, что чуть не расхохотался. Впрочем, удержался все-таки. При виде ее унылого лица всякое веселье пропадало. Он обнял ее, нежно прижал к себе, гладил ей волосы, приговаривая, что это совсем не стыдно, а, наоборот, замечательно. Ища утешения, она обвила руками его талию и уткнулась лицом в его плечо.
Они долго стояли так, прильнув друг к другу, как не раз бывало и прежде, когда им казалось, что мир ополчился против них На сей раз он ощутил потребность торжественно закрепить ее переход из детства в юность.
Сначала он поцеловал ее в щеку. Щека была влажной и соленой от слез. Его губы, не отрываясь, скользнули ниже. Она вдруг затаила дыхание и замерла, и он крепко прижался губами к ее губам. Это был пылкий, но целомудренный поцелуй.
Других девочек он уже целовал и языком. Сестры Гейл с большим знанием дела целовались по-французски и жаждали поделиться с ним секретами мастерства. Не реже раза в неделю он встречался с ними тремя в пустовавшем зале Клуба ветеранов зарубежных войн и целовал по очереди, тискал им груди и, просунув руку под резинку хлопчатобумажных трусиков, трогал волосы между ног. А они ссорились, решая, кому из них первой расстегнуть ему брюки и ласкать его.
Эти пошловатые, пропитанные запахом пота эпизоды помогали ему сносить жизнь с отцом. Только их он и скрывал от Седины. Узнай она, чем он занимается с сестрами Гейл, она пришла бы в большое смущение. А возможно, и разозлилась бы. В любом случае лучше было ей не знать об этом проклятом зале и что он там делает.
Но когда он ощутил губами рот Седины, услыхал, как она тихонько ахнула, ему захотелось поцеловать ее как следует – прекрасным, волнующим, запрещенным способом. Не в силах противиться искушению, его тело взяло верх над разумом.
Едва он кончиком языка коснулся ее сжатых губ, как почувствовал, что они раскрываются. Сердце у него гулко забилось, кровь закипела, он притянул ее к себе еще ближе и вдвинул язык ей в рот. Она не отпрянула, и он провел языком по ее рту. Она стиснула его талию. Ее маленькие острые груди огнем жгли его тело.
О боже, он думал, что умрет от блаженства. Бескрайнего блаженства. Это ощущение до самых основ потрясло его юношескую душу. Вулканическая энергия сотрясала его тело. Он жаждал целовать Седину Грэм вечно. Но когда его член, налившись кровью, уперся ей в живот, он оттолкнул ее и стал бормотать извинения.
Несколько мгновений Седина, задыхаясь, смотрела на него широко открытыми глазами, потом бросилась к нему на шею – она счастлива, сказала она, что он так ее целовал. Она его любит. Он любит ее. Когда-нибудь они поженятся, и ничто и никогда их не разлучит…
Устало потирая глаза, Рид вернулся к столу и шлепнулся в скрипучее кресло. Он был зверею; зол на Алекс за то, что она разбудила воспоминания, которые он столько лет старался забыть. И тем своим поцелуем он намерен был наказать и оскорбить ее.
Но, черт возьми, он никак не ожидал, что это будет так приятно – прижать ее к себе, чувствовать мех шубки, мягкую шерсть костюма, ее теплую кожу. Он не предполагал, что губы ее будут так чертовски сладки. До сих пор ощущает на языке их сладость. Откуда ему было знать, что у нее такие мягкие полные груди?
Проклятие, он совсем не предполагал, что Селинина дочь так ошеломительно быстро возбудит его чувственность. Вожделения такой силы он никогда не испытывал с сестрами Гейл – вообще никогда не испытывал, и точка. Дьявольщина, он и сейчас еще не остыл.
Уже по одной этой причине он был зол как черт на Алекс, да и на себя самого за это бурное объятие. Ведь Алекс Гейтер, женщина, которую он вчера целовал как безумный, готова обвинить его в убийстве двух человек, во-первых, Седины, а теперь еще и Клейстера. Даже если она не найдет доказательств, она все равно способна сорвать ему все планы на будущее.
Он так близок к осуществлению своей мечты. Вот-вот достигнет той цели, к которой шел всю жизнь. А она может подложить ему большую свинью. Ей даже не нужно тыкать в него пальцем. Если она предъявит обвинения любому из них троих, не видать ему вымечтанного будущего как своих ушей, уйдет оно из-под носа. За это он готов был ее удушить.
Стоило ему, однако, представить, как он кладет ладони на ее тело, перед его мысленным взором возникала отнюдь не сцена удушения.
– Мне сказали, что вы у себя.
– А вам сказали, что через несколько минут я должен быть в суде, а сейчас слишком занят и никого не принимаю?
Алекс вошла в кабинет шерифа и прикрыла за собой дверь.
– Да, упомянули.
– С чего это вы взяли, что пользуетесь особыми привилегиями?
– Я подумала, вы захотите расспросить меня про убитого.
– Вы, в общем-то, вне подозрений. Просто оказались не там, где надо, причем очень не вовремя, но вам вообще свойственна эта дурная привычка.
– Так вы считаете, связи между мною и этим убийством нет?
– Считаю, нет; но вы, очевидно, считаете иначе. – Закинув ноги на угол стола и заложив руки за голову, он сказал:
– Что ж, послушаем.
– Полагаю, главное вы уже знаете. Клейстер Хикам присутствовал при убийстве Седины.
– С чего вы взяли?
– Он сказал мне по телефону.
– Он был завзятый врун. Спросите кого хотите.
– Я ему поверила. Он очень нервничал и жутко трусил. Мы договорились встретиться в «Последнем шансе», но когда он увидел, что вы едете за мной по пятам, то струхнул и удрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112