– Вы имеете в виду пурселлские бега? – осторожно спросила Алекс.
Как она и опасалась, в ответ на ее слова забил целый фонтан протестантского благочестия. Пророчества рвались с уст священника, будто вышедший из берегов поток. Алекс выдержала целую проповедь, посвященную тому, что несут с собой ипподром, бега и прочее беспутство, с ними связанное. Но когда Пламмет принялся восхвалять ее как посланца господня, призванного уничтожить сатанинское отродье, она почувствовала необходимость прервать пламенные речи.
– Позвольте, преподобный отец…
После нескольких ее безуспешных попыток он наконец замолчал и посмотрел на Алекс бессмысленным взглядом. Она облизнула пересохшие от волнения губы, обижать его не хотелось, но нужно же было объясниться.
– От меня совершенно не зависит, получат Минтоны лицензию на открытие тотализатора на бегах или нет. Собственно, они уже получили «добро» от комиссии по скачкам. Остались сущие формальности.
– Но Минтоны ведь под следствием по поводу их участия в убийстве.
Тщательно выбирая слова и не упоминая Минтонов впрямую, она сказала:
– Если в результате моего расследования обнаружится достаточное количество улик и мотивов убийства, чтобы предъявить им обвинение, дело, возможно, будет передано на рассмотрение большого суда присяжных. А они уже вынесут свой вердикт. Во всяком случае, до тех пор все так или иначе связанные с этим преступлением лица считаются, в соответствии с конституцией, невиновными.
Она подняла руку, чтобы он ее не прерывал.
– Будьте добры, разрешите мне закончить. Что же касается предполагаемого открытия ипподрома, то по окончании данного расследования это всецело будет зависеть от комиссии по скачкам. К ее решению по этой или иной заявке на лицензию я никакого касательства иметь не буду. Собственно говоря, – продолжала она, – Минтоны оказались замешаны одновременно и в том, и в другом деле совершенно случайно. Я возобновила расследование убийства моей матери потому, что как прокурор была не удовлетворена решением суда и считала, что дело требует пересмотра. Личной вражды к этому городу или к какому-либо из его жителей я не питаю.
Пламмет ерзал и дергался, стремясь вставить слово, и она замолчала.
– Но вы же не хотите, чтобы и в Пурселле начали играть в азартные игры, правда? Вы ведь тоже против этих злоухищрений дьявола, от которых дитя лишается куска хлеба, браки распадаются, а слабые духом сбиваются на пути, ведущие в ад и к вечному проклятию?
– Мое мнение о тотализаторе – как, кстати, и обо всем прочем – вас, преподобный Пламмет, не касается. – Алекс поднялась с кровати. Она устала. Этот тип – просто чокнутый. Она и так потратила на него больше времени, чем он заслуживает. – Я вынуждена попросить вас и миссис Пламмет уйти.
Этот священник, что и говорить, не отличался ни образованностью, ни красноречием; он даже не потрудился досконально изучить вопрос и сделать соответствующие выводы. Можно ведь было привести обоснованные доводы и за и против. Но будут или нет играть в Пурселле на тотализаторе – Алекс не касалось.
– Мы не сдадимся, – заявил Пламмет, идя за нею к двери. – Мы готовы на любые жертвы, лишь бы свершилась воля божия.
– Воля божия? Если воля божия в том, чтобы Минтоны не получили этой лицензии, то тогда все ваши усилия тщетны, они не подкрепят его волю и не помешают ей, верно?
Но поймать его в логическую ловушку было не просто.
– Господь через нас творит волю свою. И через вас тоже, хотя вы этого, возможно, еще не осознаете. – Глаза его пылали фанатичным огнем. У Алекс даже мурашки побежали по телу. – Вы и есть ответ на наши молитвы. О, да, мисс Гейтер, ответ на наши молитвы. Так призовите же нас. Вы – помазанница божия, а мы – ваши смиренные и усердные слуги.
– Я, гм, буду иметь это в виду. До свидания. Теологическая система преподобного Пламмета была чудовищно искаженной. Алекс от него просто коробило. Она поскорее захлопнула дверь. И сразу же зазвонил телефон.
Глава 19
– Как вы смотрите на то, чтобы поужинать и потанцевать? – без предисловий спросил Джуниор Минтон.
– Как на сказку.
– Только скажите «да».
– Вы приглашаете меня поужинать и потанцевать?
– Приглашаю на ежемесячное празднество в Охотничьем клубе Пурселла. Умоляю, скажите, что пойдете со мной. Иначе я умру там со скуки.
Алекс рассмеялась:
– Что-то не верится, что вы, Джуниор, когда-нибудь скучаете. Особенно если рядом женщины. Они небось все, как одна, клюют на ваш треп?
– Клюют – почти без исключения. А если сегодня вы со мной пойдете в клуб, тогда, выходит, все поголовно.
– Сегодня?
– Разумеется, сегодня вечером. Что, я разве не сказал? Извините, что не смог пригласить заранее.
– Вы серьезно?
– Неужто я стал бы шутки шутить о таком важном событии, как вечер в Охотничьем клубе?
– Нет, конечно, не стали бы. Уж простите мое легкомыслие.
– Все прощу, если пойдете.
– Я правда не могу. У меня нет сил. Вчера вечером…
– Да, я слышал. Бог мой, это, наверное, было ужасно, так вот наткнуться на Клейстера Хикама. Жажду помочь вам развеяться.
– Очень ценю вашу заботу, но пойти не могу.
– Отказа я не приму.
Разговаривая, Алекс не без труда стянула с себя платье; теперь, в одной комбинации и чулках, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, она пыталась накинуть на себя халат. После уборки горничная неизменно выключала в номере отопление. Каждый вечер Алекс со страхом думала о возвращении в выстуженную комнату.
Она бросила взгляд на нишу, где висела ее одежда.
– Я в самом деле не могу пойти, Джуниор.
– Это почему же?
– Мои модные платья остались в Остине. Мне нечего надеть.
– Неужто даже такая острая на язык дама, как вы, тоже прибегает к этой избитой отговорке?
– Но это, между прочим, правда.
– Да там и не требуется особого парада. Наденьте кожаную юбку, в которой приезжали на днях. Вы в ней смотритесь обалденно.
Мучительно извиваясь, Алекс все-таки сумела влезть в халат, не уронив телефонной трубки. Она присела на край кровати и поплотнее завернулась в махровую ткань.
– И тем не менее придется сказать «нет».
– Почему? Я знаю, неприлично так припирать человека к стенке, но любезности от меня и дальше не ждите: не отпущу, пока вы не назовете веской причины отказа.
– Просто, на мой взгляд, нам не стоит бывать в обществе вместе.
– Потому что вы надеетесь, что я вскоре стану обитателем Хантсвиллской тюрьмы?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Я вовсе не хочу отправлять вас в тюрьму, но ведь в деле об убийстве главные подозрения падают на вас.
– Алекс, у вас было время составить мнение обо мне. Вы на самом деле полагаете, что я мог совершить такое тяжкое преступление?
Ей вспомнилось, как рассмеялся Рид при мысли, что Джуниора отправили бы на войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112