– В раздумье он сдвинул брови. – Знаете, Алекс, это было первое умное и зрелое решение Селины. Мы учились в последнем классе. Бог свидетель, у Рида совсем не было денег. А у меня деньги были, но моих родителей хватила бы кондрашка, если бы я женился, не кончив школы, да еще на Седине, носившей ребенка от другого.
Однако у нее была еще одна причина, более важная, чем деньги или согласие родителей. Она знала: если она предпочтет одного из нас, это навсегда разрушит нашу дружбу. Третий стал бы лишним. И когда ей пришлось принимать решение, она не захотела разбивать наш треугольник. Забавно, правда? Хотя он все равно не уцелел.
– Что вы хотите сказать?
– Когда мы вернулись из Эль-Пасо, отношения между нами изменились. Раньше мы всегда были предельно честны друг с другом, а теперь все время как бы настороже. – В его голосе звучала грусть. – Когда она ходила беременной, Рид виделся с ней гораздо реже меня, да и я навещал ее нечасто. Мы были заняты в школе, а она в основном сидела дома. Ну мы, конечно, делали вид, что нас по-прежнему водой не разольешь, но когда сходились вместе, то слишком старательно притворялись, что все в порядке.
В тот вечер, когда она попыталась избавиться от вас, вы стеной встали между нами. Ни один из нас так и не смог ни перелезть через нее, ни обойти ее, ни пробиться сквозь. Стена оказалась непреодолимой. Разговоры стали вымученными. Смех неестественным.
– Но вы ведь не бросили Седину.
– Нет. В тот день, когда вы родились, мы с Ридом примчались в больницу. Не считая вашей бабушки, мы были первыми людьми, с которыми вы познакомились.
– Очень этому рада, – быстро сказала она.
– Я тоже.
– Будь я на месте Седины, я бы уловила момент и подцепила кого-нибудь из вас.
Его улыбка медленно угасла.
– Рид больше не делал ей предложения.
– Почему?
Джуниор знаком попросил официантку налить ему еще кофе. Затем, зажав чашку между ладонями, уставился в ее темную глубину.
– Он так и не простил ее.
– За Эла Гейгера?
– За вас.
Пораженная, Алекс прикрыла рот рукой. Знакомое чувство вины, которое она носила в себе всю жизнь, словно тисками, сдавило ее.
Почувствовав ее волнение, Джуниор поспешно сказал:
– Не потому что она забеременела. Он не мог простить ей попытки аборта.
– Не понимаю.
– Видите ли, Алекс, сам Рид ведь выжил наперекор судьбе. Если кому-то и было написано на роду пойти по кривой дорожке, так это ему. Казалось, скорее рак на горе свистнет, чем он выбьется в люди. Работники попечительных заведений, если бы такие водились тогда в Пурселле, наверное, показывали бы на него пальцем и говорили: «Вон идет пропащий человек. Он плохо кончит. Вот увидите». И ошиблись бы. Несчастья только закаляют Рида. Он отважен. Силен. Его сбивают с ног, а он поднимается к продолжает драться.
Теперь возьмем меня, – предложил он с презрительным смешком. – У меня столько недостатков, что я могу смотреть сквозь пальцы на слабости других. И я понимал, какое смятение и ужас, вероятно, испытывала Седина. Она пошла на отчаянный шаг, потому что испугалась, что все раскроется.
А вот Риду не понять, как можно выбрать путь наименьшего сопротивления. Он не простил ей этой слабости. Он чертовски требователен к себе и всех меряет на свой аршин. Но по его мерке почти невозможно жить. Поэтому он постоянно разочаровывается в людях. Он слишком высоко поднимает планку.
– Он циник.
– Мне понятно, откуда у вас такое впечатление, но он только внешне такой непробиваемый. Когда он, разочаровывается в ком-то, а это происходит довольно часто, потому что люди всего лишь люди, он страдает. А страдая, становится злым.
– Он был и с моей матерью злым?
– Нет, никогда. В силу их отношений она больше, чем кто-либо, заставляла его и страдать, и разочаровываться. Но озлобиться против Седины он не мог, ведь он ее так любил. – Джуниор спокойно взглянул на Алекс. – Просто он не мог простить ее.
– И поэтому отошел в сторонку, уступив вам место?
– Которое я беззастенчиво занял, – рассмеялся Джуниор. – Я не такой привередливый, как Рид. Я не требую совершенства ни от себя, ни от других Да, Алекс, несмотря на все ее недостатки, я вашу мать любил и хотел, чтобы она стала моей женой на каких угодно условиях.
– Почему же она не вышла за вас, Джуниор? – с искренним недоумением спросила Алекс. – Она ведь любила вас, я знаю.
– Я тоже это знаю. Ведь я чертовски хорош собой. – Он подмигнул Алекс и улыбнулся. – Вряд ли кто мне сейчас поверит, при той жизни, что я веду, но я был бы Седине верным мужем, а вам – прекрасным отцом. По крайней мере, мне очень того хотелось. – Он сцепил руки на столе. – Сколько раз я просил ее выйти за меня, но она всегда отказывала.
– Однако вы все же не отступали, вплоть до той самой ночи, когда она умерла.
Он быстро поднял на нее глаза.
– Да, в тот вечер я пригласил ее на ранчо, чтобы сделать предложение.
– И сделали?
– Да.
– И?
– С тем же успехом. Она отказала мне.
– Догадываетесь, почему?
– Да. – Он поерзал на месте. – Она все еще любила Рида. Всегда и неизменно ей нужен был только Рид.
Алекс отвернулась, она знала, как больно ему в этом признаваться.
– Джуниор, а где вы были в тот вечер?
– На ранчо.
– Я имею в виду – после того, как проводили Седину домой.
– Я не провожал ее. Подумал, что отец отвезет ее.
– Ангус?
– Я тогда очень расстроился, потому что она снова отказала мне. Видите ли, я уже сказал родителям, чтобы они привыкали к мысли о том, что скоро у них появятся невестка и внучка. – Он беспомощно развел руками. – Я жутко разозлился и бросился вон, просто дал деру, оставив Селину там.
– И куда вы направились?
– Я заглянул во все бары, где отпускали спиртное несовершеннолетним. Напился.
– Один?
– Один.
– Значит, алиби нет?
– Джуниору никакого алиби и не нужно. Он не убивал Селину.
Они были настолько поглощены беседой, что даже не заметили, как подошла Стейси Уоллес. Подняв глаза, они увидели, что она стоит возле их столика. Она смотрела на Алекс еще более враждебно, чем при их первой встрече.
– Доброе утро, Стейси, – смущенно сказал Джуниор. Ее внезапное появление, судя по всему, отнюдь не обрадовало его. – Садись и выпей с нами кофе. – Он подвинулся, освобождая ей место на своей стороне стола.
– Нет, спасибо. – Злобно глядя на Алекс сверху вниз, она сказала:
– Отцепитесь от Джуниора со своими бесконечными расспросами.
– Ну-ну, Стейси, никто и не цепляется, – возразил он, пытаясь сгладить неловкость.
– Может, вы наконец прекратите все это?
– Не могу.
– А вы смогите. Всем от этого будет только лучше.
– Особенно убийце, – спокойно заметила Алекс.
Худая напряженная фигура Стейси задрожала, как струна.
– Катись отсюда, чтоб духу твоего здесь не было! Самовлюбленная мстительная сучка, ты…
– Только не здесь, Стейси, – быстро вмешался Джуниор, выскочив из кабинки и подхватив ее под руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Однако у нее была еще одна причина, более важная, чем деньги или согласие родителей. Она знала: если она предпочтет одного из нас, это навсегда разрушит нашу дружбу. Третий стал бы лишним. И когда ей пришлось принимать решение, она не захотела разбивать наш треугольник. Забавно, правда? Хотя он все равно не уцелел.
– Что вы хотите сказать?
– Когда мы вернулись из Эль-Пасо, отношения между нами изменились. Раньше мы всегда были предельно честны друг с другом, а теперь все время как бы настороже. – В его голосе звучала грусть. – Когда она ходила беременной, Рид виделся с ней гораздо реже меня, да и я навещал ее нечасто. Мы были заняты в школе, а она в основном сидела дома. Ну мы, конечно, делали вид, что нас по-прежнему водой не разольешь, но когда сходились вместе, то слишком старательно притворялись, что все в порядке.
В тот вечер, когда она попыталась избавиться от вас, вы стеной встали между нами. Ни один из нас так и не смог ни перелезть через нее, ни обойти ее, ни пробиться сквозь. Стена оказалась непреодолимой. Разговоры стали вымученными. Смех неестественным.
– Но вы ведь не бросили Седину.
– Нет. В тот день, когда вы родились, мы с Ридом примчались в больницу. Не считая вашей бабушки, мы были первыми людьми, с которыми вы познакомились.
– Очень этому рада, – быстро сказала она.
– Я тоже.
– Будь я на месте Седины, я бы уловила момент и подцепила кого-нибудь из вас.
Его улыбка медленно угасла.
– Рид больше не делал ей предложения.
– Почему?
Джуниор знаком попросил официантку налить ему еще кофе. Затем, зажав чашку между ладонями, уставился в ее темную глубину.
– Он так и не простил ее.
– За Эла Гейгера?
– За вас.
Пораженная, Алекс прикрыла рот рукой. Знакомое чувство вины, которое она носила в себе всю жизнь, словно тисками, сдавило ее.
Почувствовав ее волнение, Джуниор поспешно сказал:
– Не потому что она забеременела. Он не мог простить ей попытки аборта.
– Не понимаю.
– Видите ли, Алекс, сам Рид ведь выжил наперекор судьбе. Если кому-то и было написано на роду пойти по кривой дорожке, так это ему. Казалось, скорее рак на горе свистнет, чем он выбьется в люди. Работники попечительных заведений, если бы такие водились тогда в Пурселле, наверное, показывали бы на него пальцем и говорили: «Вон идет пропащий человек. Он плохо кончит. Вот увидите». И ошиблись бы. Несчастья только закаляют Рида. Он отважен. Силен. Его сбивают с ног, а он поднимается к продолжает драться.
Теперь возьмем меня, – предложил он с презрительным смешком. – У меня столько недостатков, что я могу смотреть сквозь пальцы на слабости других. И я понимал, какое смятение и ужас, вероятно, испытывала Седина. Она пошла на отчаянный шаг, потому что испугалась, что все раскроется.
А вот Риду не понять, как можно выбрать путь наименьшего сопротивления. Он не простил ей этой слабости. Он чертовски требователен к себе и всех меряет на свой аршин. Но по его мерке почти невозможно жить. Поэтому он постоянно разочаровывается в людях. Он слишком высоко поднимает планку.
– Он циник.
– Мне понятно, откуда у вас такое впечатление, но он только внешне такой непробиваемый. Когда он, разочаровывается в ком-то, а это происходит довольно часто, потому что люди всего лишь люди, он страдает. А страдая, становится злым.
– Он был и с моей матерью злым?
– Нет, никогда. В силу их отношений она больше, чем кто-либо, заставляла его и страдать, и разочаровываться. Но озлобиться против Седины он не мог, ведь он ее так любил. – Джуниор спокойно взглянул на Алекс. – Просто он не мог простить ее.
– И поэтому отошел в сторонку, уступив вам место?
– Которое я беззастенчиво занял, – рассмеялся Джуниор. – Я не такой привередливый, как Рид. Я не требую совершенства ни от себя, ни от других Да, Алекс, несмотря на все ее недостатки, я вашу мать любил и хотел, чтобы она стала моей женой на каких угодно условиях.
– Почему же она не вышла за вас, Джуниор? – с искренним недоумением спросила Алекс. – Она ведь любила вас, я знаю.
– Я тоже это знаю. Ведь я чертовски хорош собой. – Он подмигнул Алекс и улыбнулся. – Вряд ли кто мне сейчас поверит, при той жизни, что я веду, но я был бы Седине верным мужем, а вам – прекрасным отцом. По крайней мере, мне очень того хотелось. – Он сцепил руки на столе. – Сколько раз я просил ее выйти за меня, но она всегда отказывала.
– Однако вы все же не отступали, вплоть до той самой ночи, когда она умерла.
Он быстро поднял на нее глаза.
– Да, в тот вечер я пригласил ее на ранчо, чтобы сделать предложение.
– И сделали?
– Да.
– И?
– С тем же успехом. Она отказала мне.
– Догадываетесь, почему?
– Да. – Он поерзал на месте. – Она все еще любила Рида. Всегда и неизменно ей нужен был только Рид.
Алекс отвернулась, она знала, как больно ему в этом признаваться.
– Джуниор, а где вы были в тот вечер?
– На ранчо.
– Я имею в виду – после того, как проводили Седину домой.
– Я не провожал ее. Подумал, что отец отвезет ее.
– Ангус?
– Я тогда очень расстроился, потому что она снова отказала мне. Видите ли, я уже сказал родителям, чтобы они привыкали к мысли о том, что скоро у них появятся невестка и внучка. – Он беспомощно развел руками. – Я жутко разозлился и бросился вон, просто дал деру, оставив Селину там.
– И куда вы направились?
– Я заглянул во все бары, где отпускали спиртное несовершеннолетним. Напился.
– Один?
– Один.
– Значит, алиби нет?
– Джуниору никакого алиби и не нужно. Он не убивал Селину.
Они были настолько поглощены беседой, что даже не заметили, как подошла Стейси Уоллес. Подняв глаза, они увидели, что она стоит возле их столика. Она смотрела на Алекс еще более враждебно, чем при их первой встрече.
– Доброе утро, Стейси, – смущенно сказал Джуниор. Ее внезапное появление, судя по всему, отнюдь не обрадовало его. – Садись и выпей с нами кофе. – Он подвинулся, освобождая ей место на своей стороне стола.
– Нет, спасибо. – Злобно глядя на Алекс сверху вниз, она сказала:
– Отцепитесь от Джуниора со своими бесконечными расспросами.
– Ну-ну, Стейси, никто и не цепляется, – возразил он, пытаясь сгладить неловкость.
– Может, вы наконец прекратите все это?
– Не могу.
– А вы смогите. Всем от этого будет только лучше.
– Особенно убийце, – спокойно заметила Алекс.
Худая напряженная фигура Стейси задрожала, как струна.
– Катись отсюда, чтоб духу твоего здесь не было! Самовлюбленная мстительная сучка, ты…
– Только не здесь, Стейси, – быстро вмешался Джуниор, выскочив из кабинки и подхватив ее под руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112