— Согласен. — Джонс сделал короткую паузу. — Знаешь, Барт, а ведь было бы неплохо ещё раз выйти в море — всего один раз.
— Ты предлагаешь свои услуги? — повернулся к нему Манкузо.
— Нет, Ким не поймёт, если я вызовусь бросить дом на три месяца. Двух недель вполне достаточно. Даже слишком много, между нами говоря. Я слишком привык к домашнему уюту, Барт, постарел и стал респектабельным. Не такой молодой, как эти парни с глазами, полными любопытства и огня.
— Что ты о них думаешь?
— О гидроакустиках? Отличные ребята. Да и партия слежения ничуть не хуже. Рикс кого заменил, Росселли?
— Да.
— Росселли отлично их подготовил. Могу я поговорить с тобой неофициально?
— Конечно.
— Рикс — плохой шкипер. Он слишком груб со своими подчинёнными, требует от них слишком много, и они не справляются с заданиями, которые он поручает им. Совсем не похож на тебя, Барт.
Манкузо сделал вид, что не обратил внимания на комплимент.
— У каждого командира свой стиль.
— Я знаю, но плавать с ним мне не хотелось бы. Один из главных старшин попросил о переводе. С такой же просьбой обратились и старшины — с полдюжины.
— У каждого из них семейные затруднения. — Манкузо дал согласие на перевод всех, кто обратился с такой просьбой, включая молодого торпедиста.
— Нет, это не правда, — ответил Джонс. — Им понадобились объяснения, вот они и сослались на семейные обстоятельства.
— Послушай, Рон, я — командир соединения, понимаешь? Мне приходится давать оценку командирам подводных лодок на основе их деятельности. Рикс оказался на своей должности совсем не потому, что он никуда не годный командир.
— Ты смотришь сверху вниз, Барт. Я же смотрю снизу вверх. С такой перспективы мне кажется, что он — плохой шкипер. Я не сказал бы об этом никому, кроме тебя, потому что мы плавали вместе. Разумеется, я был существом низшего класса, акустиком шестого разряда, но ты никогда не обращался со мной так, как Рикс обращается со своей командой. Ты был для нас хорошим боссом, Рикс — плохой босс. Команда не любит его и не полагается на его суждение. Матросы не верят ему.
— Черт побери, Рон, я не могу допустить, чтобы такие разговоры повлияли на моё отношение к офицерам.
— Да, конечно, я понимаю. Аннаполис, галстук и кольцо училища — это имеет для выпускников большое значение. Ты должен попытаться разобраться в ситуации по-другому. Я ведь уже сказал, что не стал бы так разговаривать ни с кем другим. Если бы я оказался на его лодке, то подал бы просьбу о переводе.
— Мне приходилось плавать со шкиперами, поведение которых мне не нравилось. Дело главным образом в манере поведения.
— Если вы так считаете, коммодор. — Джонс замолчал. — Только запомни одно, ладно? Существует немало способов понравиться старшему офицеру, но всего лишь один способ произвести благоприятное впечатление на команду.
* * *
По настоянию Фромма все делалось безо всякой спешки, осторожно и медленно. Литейная форма давно остыла, и теперь её вскрыли в инертной атмосфере первого станка. Грубо сформованная масса была установлена на место. Фромм лично проверил программу, по которой работал станок, и нажал первую кнопку. Робот вступил в действие. Механическая рука выбрала соответствующий резец, вставила его в шпиндель, закрепила и удалилась. Изолированное пространство наполнилось аргоном, и на плутоний брызнула струйка фреона, чтобы все находилось в необходимом изотермическом состоянии. Фромм коснулся пульта, ввёл первую программу. Шпиндель начал вращаться, достиг скорости свыше тысячи оборотов в минуту и приблизился к массе плутония движениями, которые не были ни человеческими, ни механическими, а напоминали нечто совсем иное, похожее на карикатурное перемещение человеческой руки. Присутствующие не сводили глаз со стремительно вращающегося резца, наблюдая за происходящим из-за лексановых предохранительных щитов. С массы плутония начали соскальзывать серебристые стружки.
— Сколько плутония мы потеряем в результате обработки? — спросил Госн.
— В общей сложности меньше двадцати граммов, — заметил Фромм. — Об этом не следует беспокоиться.
Теперь он взглянул на другой прибор, который показывал отношение давлений внутри изолированного пространства и снаружи. Станок был полностью изолирован от остального помещения, а давление в пространстве, где он находился, было чуть ниже атмосферного. Аргон — тяжёлый газ, он тяжелее воздуха, и это не позволит кислороду проникнуть к плутонию, что предупреждает возможное возгорание. Опасность заключалась ещё и в том, что при обработке плутония образуется плутониевая пыль, вдыхание которой ведёт к смертельному исходу, — об этом уже предупредил Фромм. Тяжёлый токсичный металл да ещё излучающий радиоактивные частицы — главным образом низкоэнергетические альфа-частицы, которые всего лишь делали неизбежную смерть более быстрой и мучительной. Подошли операторы, в обязанности которых входило наблюдение за процессом обработки. Они уже многому научились и работали удивительно слаженно, подумал Фромм. Под его руководством их мастерство возросло с поразительной быстротой. И хотя у них отсутствовало образование, по своей квалификации они почти настигли специалистов, которых он готовил в Германии, что лишний раз говорило в пользу практической, а не теоретической подготовки.
— Сколько на это потребуется времени? — спросил Куати.
— Можно ли сто раз повторять? Мы точно следуем разработанному графику. Эта фаза проекта займёт наибольшее время. Те детали, что мы сейчас обрабатывали, должны быть идеальными. Совершенно идеальными. Если в конечном устройстве не сработает первичный взрыватель, неудача будет полной.
— Но ведь То же самое можно сказать и о всех остальных фазах проекта, — заметил Госн.
— Совершенно верно, мой юный друг, но сейчас легче всего допустить ошибку. Этот металл плохо поддаётся обработке, а его фазовые изменения ещё больше усложняют процесс. Теперь займёмся взрывными блоками.
Госн был прав. Все, каждая фаза проекта, каждая деталь устройства, должно функционировать как положено. После того как Фромм передал Госну необходимые спецификации, изготовление взрывного заряда почти полностью перешло в его руки. Они взяли для этой цели обычный тринитротолуол и добавили в него пластик, придавший ему жёсткость и в то же время не повлиявший на химические свойства взрывчатого вещества. Обычная взрывчатка пластична и по своей природе легко деформируется. Это её свойство пришлось устранить, поскольку жёсткая форма взрывных блоков имела решающее значение для того, чтобы взрывная волна распространялась точно в требуемом направлении. Госн изготовил шестьсот таких блоков, каждый из которых представлял собой сегмент полного эллипсоида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330