Если бы американцы только изучали ситуацию с безопасной высоты — десять тысяч метров, — мы не смогли бы даже коснуться их. В данном случае они, до-видимому, спустились ниже, по-видимому, пытались поддерживать наступление своих войск с воздуха. Только при таких условиях мы могли сбить их.
— Но у нас нет никакой информации?
— Действительно нет, нам ещё не удалось установить связь.
— Не станем отвечать на этот вопрос американского президента.
— Тогда мы совершим ошибку, — заметил Головко.
— Ситуация и без того достаточно опасна, — сердито произнёс Нармонов. — Мы не знаем, что там происходит. Как мне отвечать, если, как он утверждает, у него есть сведения о событиях в Берлине, а у меня их нет?
— Не ответив на этот запрос, мы как бы признаем свою вину.
— Мы вовсе ничего не признаем! — вышел из себя министр обороны. — Мы не пошли бы на это, даже если бы они напали на нас, а нам неизвестно, произошло ли вообще такое нападение или нет.
— Давайте так и ответим, — посоветовал Головко. — Может быть, если они поймут, что мы тоже ничего не понимаем, как и они, то поверят…
— Но они не поймут и не поверят. Нас уже обвинили в нападении, как же они поверят заявлению, что мы не контролируем ситуацию в этом районе.
Нармонов отошёл к столу в углу кабинета и налил чашку чая. Тем временем его советники по разведке и обороне обменивались — чем, аргументами? — то ли это слово? Советский президент взглянул на потолок. Этот центр управления существовал ещё со времён Сталина. Ответвление одной из линий метрополитена, построенного Лазарем Кагановичем, любимчиком Сталина, евреем и отчаянным антисемитом, самым верным его сподвижником, оно находилось на сотне метров под землёй. А теперь советники объяснили Нармонову, что даже этот бункер больше не гарантирует безопасности.
О чём думает Фаулер? — спросил себя Нармонов. Несомненно, смерть стольких американских граждан потрясла его, но неужели он действительно полагает, что виноваты в этом Советы? И что вообще происходит? Сражение в Берлине, какое-то столкновение между морскими эскадрами в Средиземном море, ничем не связанные между собой, — а может, это звенья одной цепи?
Разве это имеет значение? Нармонов пристально посмотрел на картину, висевшую на стене. Нет, понял он, это не имеет значения. И он, и Фаулер — политические деятели, для которых внешнее впечатление весомее действительности, и представление — важнее фактов. Американец солгал ему в Риме по пустячному вопросу. Может быть, он обманывает и сейчас? Если так, то не потрачены ли впустую последние десять лет? Похоже, потрачены.
Как начинаются войны? — спросил себя Нармонов, все ещё стоя в углу. История свидетельствует, что завоевательные войны начинали сильные люди, стремившиеся стать ещё сильнее. Однако время людей с имперскими амбициями прошло. Хотя последний такой преступник умер не так давно. В двадцатом веке многое изменилось. Как началась первая мировая война? Больной туберкулёзом убийца застрелил паяца, которого не любили до такой степени, что его собственная семья не явилась на похороны. Властная дипломатическая нота заставила царя Николая II выступить на защиту людей, которых он не любил, и с этого момента счёт пошёл на годы. Нармонов вспомнил, что у последнего из русских царей была в руках возможность остановить все это, но он не воспользовался ею. Если бы он только знал, чем кончится его решение вступить в войну, возможно, он нашёл бы в себе силы остановить её, но в момент страха и слабости он подписал приказ о мобилизации, который положил конец одному веку и начал другой. Та война началась потому, что маленькие, испуганные люди боялись войны меньше, чем публичного проявления собственной слабости.
И Фаулер именно такой человек, думал Нармонов. Гордец, надменный и высокомерный, решивший солгать по тривиальному вопросу лишь из-за опасения, что может упасть в моих глазах. Гибель сограждан приведёт американского президента в ярость. Перед ним встанет страх новых смертей, но опасение проявить слабость испугает его куда больше. И судьба моей страны зависит от прихоти такого человека.
Нармонов оказался в изощрённой ловушке. Ирония происходящего могла вызвать лишь горькую улыбку. Советский президент поставил на стол чашку с чаем — его желудок не мог выдержать горячую, внезапно показавшуюся отвратительной жидкость. Может ли он позволить себе проявить слабость? Это только подтолкнёт Фаулера к дальнейшему безрассудству. Андрей Ильич спрашивал себя, а не применимо ли его представление о Джонатане Роберте Фаулере к нему самому?.. Он не мог ответить. Разве бездействие — не проявление слабости?
* * *
— Ответ не поступил? — спросил Фаулер старшину.
— Нет, сэр, ответа не было. — Глаза Оронтии не отрывались от экрана компьютера.
— Боже мой, — пробормотал президент. — Столько людей погибло!
И я могла оказаться в их числе, подумала Лиз Эллиот. Эта мысль возвращалась к ней снова и снова, подобно волнам, что накатывают на берег, разбиваются пеной и откатываются назад только затем, чтобы снова разбиться о те же скалы. Кто-то хотел убить нас, и я являюсь частью этих «нас». А мы не знаем, кто или почему…
— Мы не можем допустить, чтобы это продолжалось. Но мы даже не знаем, что нужно остановить. Кто занимается этим? Почему они делают это?
Лиз посмотрела на часы и рассчитала время, оставшееся до прибытия Летающего командного пункта. Жаль, что мы не полетели на первом. Почему мы не подумали о том, чтобы приказать ему лететь в Хагерстаун и там принять нас на борт! Оказавшись здесь, мы стали такой идеальной целью, что если они захотят убить нас, то теперь не промахнутся, правда?
— Как мы можем не допустить, чтобы это продолжалось? — спросила Лиз. — Он даже не отвечает нам.
* * *
«Морской дьявол-1-3», противолодочный самолёт «Р-ЗС Орион», вылетевший из военно-морской базы на острове Кодиак, пробивался через порывистый ветер на малой, примерно пятьсот футов, высоте. Он уже установил первую линию из десяти акустических буев обнаружения в десяти милях к юго-западу от местонахождения «Мэна». В хвостовой части самолёта гидроакустики сидели в своих креслах с высокими спинками, плотно пристёгнутые к ним — большинство с пакетами от морской болезни под рукой, — и пытались разобраться в изображении на своих дисплеях. Прошло несколько минут, прежде чем все наладилось.
* * *
— Господи, это же моя лодка, — сказал Джим Росселли. Он набрал номер на своём телефоне и попросил вызвать коммодора Манкузо.
— Барт, что у них происходи г?
— «Мэн» сообщил о столкновении, повреждены винт и гребной вал. Сейчас его охраняет самолёт Р-3, и мы направили подлодку «Омаха» с указанием прибыть на место как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330
— Но у нас нет никакой информации?
— Действительно нет, нам ещё не удалось установить связь.
— Не станем отвечать на этот вопрос американского президента.
— Тогда мы совершим ошибку, — заметил Головко.
— Ситуация и без того достаточно опасна, — сердито произнёс Нармонов. — Мы не знаем, что там происходит. Как мне отвечать, если, как он утверждает, у него есть сведения о событиях в Берлине, а у меня их нет?
— Не ответив на этот запрос, мы как бы признаем свою вину.
— Мы вовсе ничего не признаем! — вышел из себя министр обороны. — Мы не пошли бы на это, даже если бы они напали на нас, а нам неизвестно, произошло ли вообще такое нападение или нет.
— Давайте так и ответим, — посоветовал Головко. — Может быть, если они поймут, что мы тоже ничего не понимаем, как и они, то поверят…
— Но они не поймут и не поверят. Нас уже обвинили в нападении, как же они поверят заявлению, что мы не контролируем ситуацию в этом районе.
Нармонов отошёл к столу в углу кабинета и налил чашку чая. Тем временем его советники по разведке и обороне обменивались — чем, аргументами? — то ли это слово? Советский президент взглянул на потолок. Этот центр управления существовал ещё со времён Сталина. Ответвление одной из линий метрополитена, построенного Лазарем Кагановичем, любимчиком Сталина, евреем и отчаянным антисемитом, самым верным его сподвижником, оно находилось на сотне метров под землёй. А теперь советники объяснили Нармонову, что даже этот бункер больше не гарантирует безопасности.
О чём думает Фаулер? — спросил себя Нармонов. Несомненно, смерть стольких американских граждан потрясла его, но неужели он действительно полагает, что виноваты в этом Советы? И что вообще происходит? Сражение в Берлине, какое-то столкновение между морскими эскадрами в Средиземном море, ничем не связанные между собой, — а может, это звенья одной цепи?
Разве это имеет значение? Нармонов пристально посмотрел на картину, висевшую на стене. Нет, понял он, это не имеет значения. И он, и Фаулер — политические деятели, для которых внешнее впечатление весомее действительности, и представление — важнее фактов. Американец солгал ему в Риме по пустячному вопросу. Может быть, он обманывает и сейчас? Если так, то не потрачены ли впустую последние десять лет? Похоже, потрачены.
Как начинаются войны? — спросил себя Нармонов, все ещё стоя в углу. История свидетельствует, что завоевательные войны начинали сильные люди, стремившиеся стать ещё сильнее. Однако время людей с имперскими амбициями прошло. Хотя последний такой преступник умер не так давно. В двадцатом веке многое изменилось. Как началась первая мировая война? Больной туберкулёзом убийца застрелил паяца, которого не любили до такой степени, что его собственная семья не явилась на похороны. Властная дипломатическая нота заставила царя Николая II выступить на защиту людей, которых он не любил, и с этого момента счёт пошёл на годы. Нармонов вспомнил, что у последнего из русских царей была в руках возможность остановить все это, но он не воспользовался ею. Если бы он только знал, чем кончится его решение вступить в войну, возможно, он нашёл бы в себе силы остановить её, но в момент страха и слабости он подписал приказ о мобилизации, который положил конец одному веку и начал другой. Та война началась потому, что маленькие, испуганные люди боялись войны меньше, чем публичного проявления собственной слабости.
И Фаулер именно такой человек, думал Нармонов. Гордец, надменный и высокомерный, решивший солгать по тривиальному вопросу лишь из-за опасения, что может упасть в моих глазах. Гибель сограждан приведёт американского президента в ярость. Перед ним встанет страх новых смертей, но опасение проявить слабость испугает его куда больше. И судьба моей страны зависит от прихоти такого человека.
Нармонов оказался в изощрённой ловушке. Ирония происходящего могла вызвать лишь горькую улыбку. Советский президент поставил на стол чашку с чаем — его желудок не мог выдержать горячую, внезапно показавшуюся отвратительной жидкость. Может ли он позволить себе проявить слабость? Это только подтолкнёт Фаулера к дальнейшему безрассудству. Андрей Ильич спрашивал себя, а не применимо ли его представление о Джонатане Роберте Фаулере к нему самому?.. Он не мог ответить. Разве бездействие — не проявление слабости?
* * *
— Ответ не поступил? — спросил Фаулер старшину.
— Нет, сэр, ответа не было. — Глаза Оронтии не отрывались от экрана компьютера.
— Боже мой, — пробормотал президент. — Столько людей погибло!
И я могла оказаться в их числе, подумала Лиз Эллиот. Эта мысль возвращалась к ней снова и снова, подобно волнам, что накатывают на берег, разбиваются пеной и откатываются назад только затем, чтобы снова разбиться о те же скалы. Кто-то хотел убить нас, и я являюсь частью этих «нас». А мы не знаем, кто или почему…
— Мы не можем допустить, чтобы это продолжалось. Но мы даже не знаем, что нужно остановить. Кто занимается этим? Почему они делают это?
Лиз посмотрела на часы и рассчитала время, оставшееся до прибытия Летающего командного пункта. Жаль, что мы не полетели на первом. Почему мы не подумали о том, чтобы приказать ему лететь в Хагерстаун и там принять нас на борт! Оказавшись здесь, мы стали такой идеальной целью, что если они захотят убить нас, то теперь не промахнутся, правда?
— Как мы можем не допустить, чтобы это продолжалось? — спросила Лиз. — Он даже не отвечает нам.
* * *
«Морской дьявол-1-3», противолодочный самолёт «Р-ЗС Орион», вылетевший из военно-морской базы на острове Кодиак, пробивался через порывистый ветер на малой, примерно пятьсот футов, высоте. Он уже установил первую линию из десяти акустических буев обнаружения в десяти милях к юго-западу от местонахождения «Мэна». В хвостовой части самолёта гидроакустики сидели в своих креслах с высокими спинками, плотно пристёгнутые к ним — большинство с пакетами от морской болезни под рукой, — и пытались разобраться в изображении на своих дисплеях. Прошло несколько минут, прежде чем все наладилось.
* * *
— Господи, это же моя лодка, — сказал Джим Росселли. Он набрал номер на своём телефоне и попросил вызвать коммодора Манкузо.
— Барт, что у них происходи г?
— «Мэн» сообщил о столкновении, повреждены винт и гребной вал. Сейчас его охраняет самолёт Р-3, и мы направили подлодку «Омаха» с указанием прибыть на место как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330