— Словно решили все оставить, как на боевой ракете.
— Да. Интересно почему?
14. Раздумья
— Тридцать секунд, — предупредил ассистент режиссёра, когда появился последний рекламный клип воскресной утренней передачи. Её темой были Россия и Европа, что вполне устраивало Райана.
— Есть вопрос, который я не могу задать тебе перед камерой, — улыбнулся Боб Хольцман, прежде чем возобновилась съёмка. — Скажи, как чувствует себя советник по национальной безопасности в стране, не испытывающей угрозы своей национальной безопасности?
— Спокойно, — ответил Райан, посмотрев в сторону трех телевизионных камер. Ни на одной не горели красные лампочки, говорящие о ведущейся съёмке. — Спокойно и уверенно.
— Тогда почему вы проводите столько времени на службе? — поинтересовалась Крис Хантер голосом, который был менее вызывающим, чем её взгляд.
— Если я не приду на службу, — уклонился от прямого ответа Райан, — окружающие поймут, что без меня вполне можно обойтись. — Дело плохо, подумал он. Они все ещё ничего не знают об Индии, но догадываются. Что происходит что-то необычное. Проклятье. Ему не хотелось привлекать внимание к происходящим событиям. В такой ситуации давление со стороны общественности не принесёт никакой пользы, скорее наоборот.
— Четыре! Три! Два! Один! — помощник режиссёра указал пальцем на ведущего телевизионного журналиста по имени Эдвард Джонсон.
— Доктор Райан, каково отношение администрации к изменениям в японском кабинете министров?
— Ну что ж, причиной этого стали трудности, возникшие в торговле между нашими странами, но это не относится к моей сфере деятельности. Если говорить кратко, то перед нами внутренняя политическая ситуация, которую японский народ сумеет легко решить сам, без советов с нашей стороны, — произнёс Джек уверенным голосом государственного деятеля, для приобретения чего понадобилось всего несколько уроков ораторского искусства. Впрочем, главное внимание ему приходилось обращать всего лишь на то, чтобы говорить помедленнее.
Крис Хантер наклонилась поближе.
— Однако главный кандидат на пост премьер-министра известен уже длительное время как враг Соединённых Штатов…
— Ну, это слишком сильно сказано, — прервал её Райан с добродушной улыбкой.
— Его выступления, статьи, книги никак нельзя назвать особенно дружелюбными.
— Пожалуй. — Райан небрежно отмахнулся рукой и равнодушно улыбнулся. — Разница в отношениях с дружески и недружески настроенными странами заключается, как ни странно, в том, что первые часто настроены более критически, чем вторые. — А ведь совсем неплохо сказано, Джек, подумал он.
— Значит, это ничуть вас не беспокоит?
— Нет, — покачал головой Райан. Короткие ответы во время таких передач, казалось ему, ставят репортёров в трудное положение.
— Спасибо, что вы согласились сегодня прийти к нам, доктор Райан.
— Как всегда, это доставило мне немалое удовольствие.
Райан продолжал улыбаться, пока на камерах не погасли красные огоньки. Затем он медленно сосчитал до десяти, подождал, пока остальные репортёры не сняли свои микрофоны, и, сняв свой, сошёл с рабочего участка сцены. И лишь после этого он счёл себя в безопасности и смог снова говорить. Боб Хольцман последовал за Джеком в гримерную. Визажисты ушли пить кофе. Райан взял пачку влажных бумажных салфеток и передал банку с ними Хольцману. Над зеркалом красовалась деревянная планка со словами:
«Все сказанное здесь — не для печати».
— Ты знаешь, в чём причина того, почему женщины так отчаянно боролись за равные права с мужчинами? — спросил Хольцман. — Вовсе не из-за равной оплаты, бюстгальтеров и прочих глупостей.
— Ты совершенно прав, — согласился Райан. — Потому что они вынуждены пользоваться макияжем. Мы сами в этом виноваты. Господи, до чего я ненавижу это дерьмо! — воскликнул он, стирая краску со лба. — Чувствую себя дешёвой проституткой.
— Подобное ощущение не такое уж необычное для политического деятеля, — заметила Кристина Хантер, вытирая лицо такими же бумажными салфетками.
Джек засмеялся.
— Это верно, но говорить об этом не слишком вежливо, мэм. — Неужели теперь я уже политический деятель? — спросил себя Райан. Пожалуй. Но как это случилось, черт побери?
— Почему ты так старался уклониться от прямого ответа на мой последний вопрос, Джек? — спросил Хольцман.
— Боб, если ты догадываешься, что я действительно пытался уклониться от прямого ответа, то не можешь не знать истинной причины. — Райан указал на надпись над зеркалом, затем решил постучать по ней пальцем, чтобы избежать путаницы и дать понять присутствующим, что он имеет в виду.
— Мне известно, что предыдущее правительство пало, потому что мы опубликовали информацию о коррупции и подкупах, — произнёс Хольцман.
Джек посмотрел на него, но промолчал. В такой ситуации даже замечание «никаких комментариев» может иметь немалое значение.
— Тогда это помешало Гото стать премьер-министром. Как ты помнишь, он был первым кандидатом, верно?
— Ну что ж, теперь у него появился ещё один шанс. Его терпение вознаграждено, — заметил Райан. — Если, конечно, ему удастся создать коалиционное правительство.
— Не пытайтесь сбить меня с толку. — Хантер наклонилась к зеркалу и стёрла краску с носа. — Вы читаете все, что он говорит газетам, так же как и я. Гото сумеет сформировать кабинет министров, и вы отлично знаете, какими аргументами он будет пользоваться.
— Слова немногого стоят, особенно в таком деле, — отозвался Джек. Он всё ещё не сумел сделать скачок воображения, чтобы включить себя в круг тех, кто занимается «таким делом». — Скорее всего просто болтовня, ещё один политический деятель, лишнего заложивший за воротничок, у которого был тяжёлый день в офисе или на ипподроме…
— Или в чайном домике с гейшами, — предположила Крис. Она уже сняла с лица весь макияж, села на край стойки и закурила. Кристина Хантер, выпускница факультета журналистики Колумбийского университета, была опытным репортёром. Хотя ей было ещё далеко до пятидесяти, она только что получила назначение на должность ведущего международного комментатора «Чикаго трибюн». Её голос был сух, как песок в пустыне. — Два года назад этот ублюдок пытался затащить меня в постель, — продолжила она. — Выражения, которыми он пользовался, потрясли бы даже морского пехотинца, а предложения были… ну, скажем, весьма эксцентричными. Полагаю, у вас есть информация о его личных склонностях, доктор Райан?
— Крис, я никогда, повторяю, никогда не буду обсуждать личные склонности иностранных политических деятелей, даже если мы знаем о них. — Райан сделал паузу. — Одну минуту. Но разве он говорит по-английски? — Райан закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что написано об этом в доставленных ему документах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349