Навсегда. Даже в наше
смутное время, когда чары действуют из рук вон плохо, до меня
не доходили служи о том, чтобы какой-то колдун разорвал путы
заклятия и использовал искусство магии для удовлетворения
собственной похоти. Даже самых злобных магов удерживает страх.
Конечно, они могут творить иллюзии, дурача при этом прежде
всего самих себя. И лишь некоторые колдуны самого мелкого
пошиба, чародеи-ремесленники и иже с ними, пытаются одурачить
своими трюками деревенских простушек, но, насколько я могу
судить, эти заклятия немногого стоят. Словом, ни одна из двух
великих сил не превосходит по мощи другую, и они текут каждая
по своему руслу. Вот как я все это вижу.
Тенар долго молчала, обдумывая услышанное. Наконец она
сказала:
- Они держатся особняком.
- Да. Колдуны вынуждены так поступать.
- Но ты же не сторонишься людей.
- Я? Я всего-навсего старая ведьма, дорогуша.
- Насколько старая?
После минутной паузы Мосс ответила из темноты с легкой
насмешкой:
- Достаточно старая, чтобы стараться держаться подальше от
неприятностей.
- Но ты говорила... Ты же не давала обет безбрачия.
- Что, дорогуша?
- Ну, как мужчины-колдуны.
- А, нет. Нет-нет! Нечасто я этим занималась, но стоило
мне взглянуть на мужчину по-особому... никакого ведьмовства, ты
знаешь, дорогуша, что я имею в виду... в общем, по-особому, и
он начинал ошиваться у моей хижины, как кот у крынки со
сметаной: "Мне нужна мазь от чесотки для моей собаки", "Мне
нужен отвар для больной тетушки", но я-то знала, что ему на
самом деле было нужно, и если мужчина мне нравился, то порою он
получал, что хотел. А любовь... знаешь, я не из тех ведьм, что
делают это за деньги. По мне, так они порочат наше искусство. Я
так скажу: я беру плату за свою работу, а любовью занимаюсь
ради собственного удовольствия. А совсем не ради як
удовольствия. Когда-то давным-давно я была без ума от одного
мужчины, видного такого мужчины, но с жестоким, холодным
сердцем. Он давно умер. Это был отец Таунсенда, ты знаешь его.
О, я была так влюблена в этого мужчину, что призвала на помощь
все свое искусство. Я наложила на него несметное множество
заклятий, но все напрасно. Вес без толку. Крови из репы не
выжмешь. А сюда, в Ре Альби, я попала еще совсем девчонкой,
потому что связалась с одним парнем из Порт-Гонта. Я не могла
болтать об этом, так как он происходил из богатой и влиятельной
семьи. Сила была на их стороне, а не на моей! Его родные не
хотели, чтобы их сын путался с простой девчонкой, с неряшливой
дурехой, как они меня называли, и решили убрать меня с дороги.
Если бы я не дала деру, они прихлопнули бы меня как муху. Но
мне и впрямь правился тот паренек с его пухленькими ручками и
ножками и большими темными глазами. Даже спустя столько лет он
как живой стоит у меня перед глазами...
Они долго сидели молча в темноте.
- Когда у тебя были мужчины, Мосс, разве не приходилось
тебе делиться своей силой?
- Ни единой каплей, - самодовольно ответила ведьма.
- Но ты же говорила, что нельзя брать, ничего не давая
взамен. Значит, к женщинам это не относится?
- А что тебя смущает, дорогуша?
- Не знаю, - сказала Тенар. - По-моему, мы сами выдумали
большую часть различий между женщинами и мужчинами, чтобы в
случае надобности все свалить на них. Я не понимаю, почему
Магическое Искусство, сила колдуна и сила ведьмы, должны
отличаться друг от друга. Если только отличие не кроется в
самой природе этих сил. Или искусства.
- Мужчина отдает, дорогуша. А женщина - берет.
Такой ответ не убедил Тенар, но она промолчала.
- Наша сила по сравнению с их - ничтожна, - сказала Мосс.
- Но у нее более глубокие корни. Она смахивает на старый куст
ежевики. А сила чародеев больше похожа на ель. Она высока и
величественна, но ей не устоять в жестокую бурю. А ежевичный
куст не вырвет с корнем никакой ураган.
Старуха хихикнула, довольная удачно подобранным
сравнением.
- Вот так-то! - воскликнула она. - Поэтому, может, оно и к
лучшему, что он ушел прежде, чем люди из деревни начали молоть
языками.
- Молоть языками?
- Тебя считают порядочной женщиной, а неподмоченная
репутация - это, дорогуша, капитал.
- Капитал, - повторила Тенар безразличным голосом. - Мой
капитал. Мое сокровище. Мое достояние. Мое богатство...
От долгого сидения у нее затекли руки и спина, и она
встала.
- Совсем как у драконов, что находят пещеры или строят
крепости для своих сокровищ и спят на них, оберегая свое
богатство. Брать, брать, и никогда ничего не отдавать!
- Ты узнаешь, чего стоит доброе имя, - сказала Мосс сухо,
- когда потеряешь его. Свет клином на нем не сошелся. Но его
утрату трудно восполнить.
- Будучи ведьмой, ты уже не надеешься стать почтенной
женщиной, Мосс?
- Не знаю, - задумчиво ответила Мосс после некоторой
паузы. - Узнать бы как. Может, дело в тем, что нельзя получить
и то и другое одновременно.
Тенар подошла к ней и взяла ее за руки. Удивленная таким
проявлением чувств, Мосс слегка отстранилась, но Тенар
привлекла ее к себе и поцеловала в щеку.
Старуха протянула руку и, робко коснувшись волос Тенар,
приласкала ее, как это обычно делал Огион. Затем она
отстранилась, пробормотала, что ей пора домой, и уже от самой
двери спросила:
- Или мне лучше остаться, раз чужеземцы где-то поблизости?
- Иди, - сказала Тенар. - К чужеземцам мне не привыкать.
В эту ночь, уснув, Тенар вновь очутилась в наполненной
светом и ветром бездне без конца и края, но теперь свет
потускнел и приобрел оранжево-красный, янтарный оттенок, словно
пылал сам воздух. Она будто очутилась в своей стихии: парила по
ветру, сама становилась ветром, его не знающим преград
дуновением. И никакой голос не окликал ее.
Утром она сидела на пороге и расчесывала волосы. Несмотря
на белизну кожи Тенар, ее волосы были иссиня-черными, а не
светлыми, как у большинства каргадцев. Они до сих пор
оставались такими, если не считать редких седых прядей. Тенар
вымыла волосы, воспользовавшись водой, что согрела для стирки.
Она решила, что раз уж Гед ушел и ее репутации теперь ничего не
угрожает, самое время заняться грязным бельем. Тенар
расчесывала волосы, просушивая их на солнце. В это теплое
ветреное утро искры так и били из-под расчески, срываясь с
кончиков развевающихся волос.
Подошла Ферру и встала неподалеку, наблюдая за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
смутное время, когда чары действуют из рук вон плохо, до меня
не доходили служи о том, чтобы какой-то колдун разорвал путы
заклятия и использовал искусство магии для удовлетворения
собственной похоти. Даже самых злобных магов удерживает страх.
Конечно, они могут творить иллюзии, дурача при этом прежде
всего самих себя. И лишь некоторые колдуны самого мелкого
пошиба, чародеи-ремесленники и иже с ними, пытаются одурачить
своими трюками деревенских простушек, но, насколько я могу
судить, эти заклятия немногого стоят. Словом, ни одна из двух
великих сил не превосходит по мощи другую, и они текут каждая
по своему руслу. Вот как я все это вижу.
Тенар долго молчала, обдумывая услышанное. Наконец она
сказала:
- Они держатся особняком.
- Да. Колдуны вынуждены так поступать.
- Но ты же не сторонишься людей.
- Я? Я всего-навсего старая ведьма, дорогуша.
- Насколько старая?
После минутной паузы Мосс ответила из темноты с легкой
насмешкой:
- Достаточно старая, чтобы стараться держаться подальше от
неприятностей.
- Но ты говорила... Ты же не давала обет безбрачия.
- Что, дорогуша?
- Ну, как мужчины-колдуны.
- А, нет. Нет-нет! Нечасто я этим занималась, но стоило
мне взглянуть на мужчину по-особому... никакого ведьмовства, ты
знаешь, дорогуша, что я имею в виду... в общем, по-особому, и
он начинал ошиваться у моей хижины, как кот у крынки со
сметаной: "Мне нужна мазь от чесотки для моей собаки", "Мне
нужен отвар для больной тетушки", но я-то знала, что ему на
самом деле было нужно, и если мужчина мне нравился, то порою он
получал, что хотел. А любовь... знаешь, я не из тех ведьм, что
делают это за деньги. По мне, так они порочат наше искусство. Я
так скажу: я беру плату за свою работу, а любовью занимаюсь
ради собственного удовольствия. А совсем не ради як
удовольствия. Когда-то давным-давно я была без ума от одного
мужчины, видного такого мужчины, но с жестоким, холодным
сердцем. Он давно умер. Это был отец Таунсенда, ты знаешь его.
О, я была так влюблена в этого мужчину, что призвала на помощь
все свое искусство. Я наложила на него несметное множество
заклятий, но все напрасно. Вес без толку. Крови из репы не
выжмешь. А сюда, в Ре Альби, я попала еще совсем девчонкой,
потому что связалась с одним парнем из Порт-Гонта. Я не могла
болтать об этом, так как он происходил из богатой и влиятельной
семьи. Сила была на их стороне, а не на моей! Его родные не
хотели, чтобы их сын путался с простой девчонкой, с неряшливой
дурехой, как они меня называли, и решили убрать меня с дороги.
Если бы я не дала деру, они прихлопнули бы меня как муху. Но
мне и впрямь правился тот паренек с его пухленькими ручками и
ножками и большими темными глазами. Даже спустя столько лет он
как живой стоит у меня перед глазами...
Они долго сидели молча в темноте.
- Когда у тебя были мужчины, Мосс, разве не приходилось
тебе делиться своей силой?
- Ни единой каплей, - самодовольно ответила ведьма.
- Но ты же говорила, что нельзя брать, ничего не давая
взамен. Значит, к женщинам это не относится?
- А что тебя смущает, дорогуша?
- Не знаю, - сказала Тенар. - По-моему, мы сами выдумали
большую часть различий между женщинами и мужчинами, чтобы в
случае надобности все свалить на них. Я не понимаю, почему
Магическое Искусство, сила колдуна и сила ведьмы, должны
отличаться друг от друга. Если только отличие не кроется в
самой природе этих сил. Или искусства.
- Мужчина отдает, дорогуша. А женщина - берет.
Такой ответ не убедил Тенар, но она промолчала.
- Наша сила по сравнению с их - ничтожна, - сказала Мосс.
- Но у нее более глубокие корни. Она смахивает на старый куст
ежевики. А сила чародеев больше похожа на ель. Она высока и
величественна, но ей не устоять в жестокую бурю. А ежевичный
куст не вырвет с корнем никакой ураган.
Старуха хихикнула, довольная удачно подобранным
сравнением.
- Вот так-то! - воскликнула она. - Поэтому, может, оно и к
лучшему, что он ушел прежде, чем люди из деревни начали молоть
языками.
- Молоть языками?
- Тебя считают порядочной женщиной, а неподмоченная
репутация - это, дорогуша, капитал.
- Капитал, - повторила Тенар безразличным голосом. - Мой
капитал. Мое сокровище. Мое достояние. Мое богатство...
От долгого сидения у нее затекли руки и спина, и она
встала.
- Совсем как у драконов, что находят пещеры или строят
крепости для своих сокровищ и спят на них, оберегая свое
богатство. Брать, брать, и никогда ничего не отдавать!
- Ты узнаешь, чего стоит доброе имя, - сказала Мосс сухо,
- когда потеряешь его. Свет клином на нем не сошелся. Но его
утрату трудно восполнить.
- Будучи ведьмой, ты уже не надеешься стать почтенной
женщиной, Мосс?
- Не знаю, - задумчиво ответила Мосс после некоторой
паузы. - Узнать бы как. Может, дело в тем, что нельзя получить
и то и другое одновременно.
Тенар подошла к ней и взяла ее за руки. Удивленная таким
проявлением чувств, Мосс слегка отстранилась, но Тенар
привлекла ее к себе и поцеловала в щеку.
Старуха протянула руку и, робко коснувшись волос Тенар,
приласкала ее, как это обычно делал Огион. Затем она
отстранилась, пробормотала, что ей пора домой, и уже от самой
двери спросила:
- Или мне лучше остаться, раз чужеземцы где-то поблизости?
- Иди, - сказала Тенар. - К чужеземцам мне не привыкать.
В эту ночь, уснув, Тенар вновь очутилась в наполненной
светом и ветром бездне без конца и края, но теперь свет
потускнел и приобрел оранжево-красный, янтарный оттенок, словно
пылал сам воздух. Она будто очутилась в своей стихии: парила по
ветру, сама становилась ветром, его не знающим преград
дуновением. И никакой голос не окликал ее.
Утром она сидела на пороге и расчесывала волосы. Несмотря
на белизну кожи Тенар, ее волосы были иссиня-черными, а не
светлыми, как у большинства каргадцев. Они до сих пор
оставались такими, если не считать редких седых прядей. Тенар
вымыла волосы, воспользовавшись водой, что согрела для стирки.
Она решила, что раз уж Гед ушел и ее репутации теперь ничего не
угрожает, самое время заняться грязным бельем. Тенар
расчесывала волосы, просушивая их на солнце. В это теплое
ветреное утро искры так и били из-под расчески, срываясь с
кончиков развевающихся волос.
Подошла Ферру и встала неподалеку, наблюдая за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63