Если, конечно, кто-то еще
складывает песни. Он был молчаливым человеком. Теперь он
замолчал навеки. Быть может, не будет больше никаких песен,
наступит мертвая тишина. Не знаю. Я очень устала. Я потеряла
отца и лучшего друга.
Тут у нее к горлу подступил ком, она замолчала и
повернулась, чтобы уйти. Тут Тенар увидала на тропинке
сделанный тетушкой Мосс амулет. Она подняла его, встала на
колени у тела покойного, поцеловала открытую ладонь левой руки
мертвеца и положила на нее узелок. Не вставая с колен, Тенар
еще раз взглянула на двух чародеев и мягко спросила:
- Теперь вы понимаете, что его нужно похоронить здесь, у
бука, как он сам того пожелал?
Сначала кивнул зрелый мужчина, затем юнец.
Поднявшись с колен, женщина отряхнула юбку и пошла обратно
через луг в призрачном свете раннего утра.
4. КАЛЕССИН
"Жди", - сказал ей Огион, теперь уже Айхал, перед тем, как
ветер смерти унес его душу. "Кончено... все изменилось, -
прошептал он и добавил: - Жди, Тенар..." Но он не сказал, чего
она должна дожидаться. Возможно, Изменения, которое он
предвидел или предчувствовал. Но какого Изменения? Имел ли он в
виду свою смерть, свое расставание с жизнью? Но старый маг
говорил об Изменении радостно, торжествуя. И он велел ей ждать.
- Что мне еще остается делать? - спросила она себя,
подметая хижину мага. - Мне всегда только и оставалось делать,
что ждать. - И она обратилась к своим воспоминаниям о нем: -
Должна ли я ждать здесь, в твоем доме?
- Да, - кивнул, загадочно улыбаясь, Айхал Молчаливый.
Она не торопясь подмела дом, вычистила очаг и просушила
матрасы. Затем выбросила несколько треснувших тарелок и
прохудившуюся кастрюлю, обращаясь с ними, однако, с должным
почтением. Тенар даже прижалась щекой к одной из треснувших
тарелок, перед тем, как положить ее в мусорную кучу, ибо она
была живым примером того, что старый маг в последние месяцы
чувствовал себя крайне неважно. Хотя Айхал был аскетом и жил не
богаче последнего крестьянина в деревне, он никогда, пока
позволяло зрение и здоровье, не стал бы есть с треснувшей
тарелки и пользоваться прохудившейся кастрюлей. У Тенар щемило
сердце, когда ей попадались на глаза подобные свидетельства его
слабости. Она корила себя за то, что не была рядом со старым
магом в самые трудные минуты его жизни.
- Мне это пришлось бы по душе, - взывала она к его образу
в своем сознании, но он не отвечал ей. Старик никому бы не
позволил приглядывать за собой, кроме себя самого. Неужели он
сказал бы ей: "У тебя есть дела и поважнее..."? Она не знала.
Маг молчал. Но в одном Тенар была твердо уверена: она должна до
поры до времени оставаться здесь.
Шенди и ее пожилой муж, Клирбрук, который жил на ферме в
Срединной Долине много дольше, чем сама Тенар, присмотрят за
овцами и огородом. Другая супружеская чета - Тифф и Сис -
позаботятся о посевах. Остальное хозяйство не требует
каждодневного присмотра и подождет до ее возвращения. Жалко
лишь, что соседские ребятишки оборвут всю малину. Тенар так ее
любила. Ведь здесь, над Обрывом, постоянно дуют ветры с моря,
несущие с собой холод, и малина тут не приживается. Но на
старом персиковом дереве Огиона, что росло в укромном уголке
дворика, висели восемнадцать бархатистых плодов, и Ферру
глядела на них, как кошка на сметану. Однажды она подошла к
Тенар и сказала своим хриплым, глухим голоском:
- Два персика уже совсем созрели.
- Ага, - сказала Тенар. Они вместе пошли к дереву, сорвали
оба спелых персика и вмиг съели их вместе с кожурой. Сок тек у
них по щекам. Они с наслаждением облизали липкие пальцы.
- Можно мне посадить ее? - спросила Ферру, вертя в руках
морщинистую косточку своего персика.
- Можно. Вот хорошее место, рядом со старым деревом.
Только не сажай слишком близко. Обоим деревьям должно хватать
места для корней и ветвей.
Выбрав место, девочка выкопала маленькую ямку и осторожно
положила туда косточку, присыпав ее землей. Тенар наблюдала за
ней, отметив про себя, что за несколько дней, проведенных
здесь, Ферру сильно изменилась. Она по-прежнему никак не
проявляла своих чувств, не выказывая ни гнева, ни радости, но
присущие ей постоянная настороженность, скованность теперь
практически исчезли. Ей захотелось персиков. Девочка задумалась
над тем, как сделать, чтобы персиков было больше, и решила
посадить в землю косточку. На Ферме-под-Дубами Ферру
сторонилась всех, кроме Тенар и Ларк; здесь же она легко нашла
общий язык с Хифер [Heather - вереск (англ.)], пастушкой из Ре
Альби, звонкоголосой, мягкой, недалекой двадцатилетней
девушкой, которая относилась к девочке как к слабенькому,
хворому ягненку. Ферру в ней души не чаяла. Как, впрочем, и в
тетушке Мосс, хотя пахло от той весьма неважно.
Когда почти двадцать пять лет назад Тенар впервые
появилась в Ре Альби, Мосс была еще довольно молодой колдуньей.
Она беспрестанно кланялась и улыбалась "юной госпоже",
"Белокожей Госпоже", ученице Огиона, разговаривая с ней с
подчеркнутым уважением. Тенар чувствовала, что ее
пресмыкательство лживо, что это всего лишь маска, за которой
скрывались зависть, неприязнь и недоверие. Подобные чувства
испытывали к Тенар женщины, стоявшие ниже ее в социальной
иерархии и считавшие ее выскочкой, не такой, как все. Жрица
Гробниц Атуана или служанка-чужеземка Гонтийского Мага, она
вынуждена была держаться особняком, в сторонке. Мужчины
наделили Тенар властью, передав ей часть своей. Поэтому женщины
сторонились Тенар, считая ее соперницей, а порою и подсмеиваясь
над ней.
Она чувствовала себя отрезанным ломтем, отверженной. Тенар
сперва бежала от Темных Сил пустынных Гробниц, а затем - от
Искусства Магии, которое предложил ей изучать ее друг и
наставник Огион. Она отвернулась от всего этого и перешла на
другую сторону дороги жизни, туда, где живут простые женщины,
чтобы стать одной из них: женой фермера, матерью, домохозяйкой,
вняв изначальному предназначению женщины, смирившись с той
ролью, что была отведена ей обществом.
И там, в Срединной Долине, Гоху, жену Флинта, почитали за
равную все женщины; без сомнения, чужеземка, кожа слишком
белая, и слова выговаривает немного странно, но отличная
хозяйка, великолепная пряха, дети хорошо воспитаны и
накормлены, ферма процветает - в общем, достойная уважения мать
и жена. А для мужчин она была женщиной Флинта, делавшей то, что
и надобно делать женщине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
складывает песни. Он был молчаливым человеком. Теперь он
замолчал навеки. Быть может, не будет больше никаких песен,
наступит мертвая тишина. Не знаю. Я очень устала. Я потеряла
отца и лучшего друга.
Тут у нее к горлу подступил ком, она замолчала и
повернулась, чтобы уйти. Тут Тенар увидала на тропинке
сделанный тетушкой Мосс амулет. Она подняла его, встала на
колени у тела покойного, поцеловала открытую ладонь левой руки
мертвеца и положила на нее узелок. Не вставая с колен, Тенар
еще раз взглянула на двух чародеев и мягко спросила:
- Теперь вы понимаете, что его нужно похоронить здесь, у
бука, как он сам того пожелал?
Сначала кивнул зрелый мужчина, затем юнец.
Поднявшись с колен, женщина отряхнула юбку и пошла обратно
через луг в призрачном свете раннего утра.
4. КАЛЕССИН
"Жди", - сказал ей Огион, теперь уже Айхал, перед тем, как
ветер смерти унес его душу. "Кончено... все изменилось, -
прошептал он и добавил: - Жди, Тенар..." Но он не сказал, чего
она должна дожидаться. Возможно, Изменения, которое он
предвидел или предчувствовал. Но какого Изменения? Имел ли он в
виду свою смерть, свое расставание с жизнью? Но старый маг
говорил об Изменении радостно, торжествуя. И он велел ей ждать.
- Что мне еще остается делать? - спросила она себя,
подметая хижину мага. - Мне всегда только и оставалось делать,
что ждать. - И она обратилась к своим воспоминаниям о нем: -
Должна ли я ждать здесь, в твоем доме?
- Да, - кивнул, загадочно улыбаясь, Айхал Молчаливый.
Она не торопясь подмела дом, вычистила очаг и просушила
матрасы. Затем выбросила несколько треснувших тарелок и
прохудившуюся кастрюлю, обращаясь с ними, однако, с должным
почтением. Тенар даже прижалась щекой к одной из треснувших
тарелок, перед тем, как положить ее в мусорную кучу, ибо она
была живым примером того, что старый маг в последние месяцы
чувствовал себя крайне неважно. Хотя Айхал был аскетом и жил не
богаче последнего крестьянина в деревне, он никогда, пока
позволяло зрение и здоровье, не стал бы есть с треснувшей
тарелки и пользоваться прохудившейся кастрюлей. У Тенар щемило
сердце, когда ей попадались на глаза подобные свидетельства его
слабости. Она корила себя за то, что не была рядом со старым
магом в самые трудные минуты его жизни.
- Мне это пришлось бы по душе, - взывала она к его образу
в своем сознании, но он не отвечал ей. Старик никому бы не
позволил приглядывать за собой, кроме себя самого. Неужели он
сказал бы ей: "У тебя есть дела и поважнее..."? Она не знала.
Маг молчал. Но в одном Тенар была твердо уверена: она должна до
поры до времени оставаться здесь.
Шенди и ее пожилой муж, Клирбрук, который жил на ферме в
Срединной Долине много дольше, чем сама Тенар, присмотрят за
овцами и огородом. Другая супружеская чета - Тифф и Сис -
позаботятся о посевах. Остальное хозяйство не требует
каждодневного присмотра и подождет до ее возвращения. Жалко
лишь, что соседские ребятишки оборвут всю малину. Тенар так ее
любила. Ведь здесь, над Обрывом, постоянно дуют ветры с моря,
несущие с собой холод, и малина тут не приживается. Но на
старом персиковом дереве Огиона, что росло в укромном уголке
дворика, висели восемнадцать бархатистых плодов, и Ферру
глядела на них, как кошка на сметану. Однажды она подошла к
Тенар и сказала своим хриплым, глухим голоском:
- Два персика уже совсем созрели.
- Ага, - сказала Тенар. Они вместе пошли к дереву, сорвали
оба спелых персика и вмиг съели их вместе с кожурой. Сок тек у
них по щекам. Они с наслаждением облизали липкие пальцы.
- Можно мне посадить ее? - спросила Ферру, вертя в руках
морщинистую косточку своего персика.
- Можно. Вот хорошее место, рядом со старым деревом.
Только не сажай слишком близко. Обоим деревьям должно хватать
места для корней и ветвей.
Выбрав место, девочка выкопала маленькую ямку и осторожно
положила туда косточку, присыпав ее землей. Тенар наблюдала за
ней, отметив про себя, что за несколько дней, проведенных
здесь, Ферру сильно изменилась. Она по-прежнему никак не
проявляла своих чувств, не выказывая ни гнева, ни радости, но
присущие ей постоянная настороженность, скованность теперь
практически исчезли. Ей захотелось персиков. Девочка задумалась
над тем, как сделать, чтобы персиков было больше, и решила
посадить в землю косточку. На Ферме-под-Дубами Ферру
сторонилась всех, кроме Тенар и Ларк; здесь же она легко нашла
общий язык с Хифер [Heather - вереск (англ.)], пастушкой из Ре
Альби, звонкоголосой, мягкой, недалекой двадцатилетней
девушкой, которая относилась к девочке как к слабенькому,
хворому ягненку. Ферру в ней души не чаяла. Как, впрочем, и в
тетушке Мосс, хотя пахло от той весьма неважно.
Когда почти двадцать пять лет назад Тенар впервые
появилась в Ре Альби, Мосс была еще довольно молодой колдуньей.
Она беспрестанно кланялась и улыбалась "юной госпоже",
"Белокожей Госпоже", ученице Огиона, разговаривая с ней с
подчеркнутым уважением. Тенар чувствовала, что ее
пресмыкательство лживо, что это всего лишь маска, за которой
скрывались зависть, неприязнь и недоверие. Подобные чувства
испытывали к Тенар женщины, стоявшие ниже ее в социальной
иерархии и считавшие ее выскочкой, не такой, как все. Жрица
Гробниц Атуана или служанка-чужеземка Гонтийского Мага, она
вынуждена была держаться особняком, в сторонке. Мужчины
наделили Тенар властью, передав ей часть своей. Поэтому женщины
сторонились Тенар, считая ее соперницей, а порою и подсмеиваясь
над ней.
Она чувствовала себя отрезанным ломтем, отверженной. Тенар
сперва бежала от Темных Сил пустынных Гробниц, а затем - от
Искусства Магии, которое предложил ей изучать ее друг и
наставник Огион. Она отвернулась от всего этого и перешла на
другую сторону дороги жизни, туда, где живут простые женщины,
чтобы стать одной из них: женой фермера, матерью, домохозяйкой,
вняв изначальному предназначению женщины, смирившись с той
ролью, что была отведена ей обществом.
И там, в Срединной Долине, Гоху, жену Флинта, почитали за
равную все женщины; без сомнения, чужеземка, кожа слишком
белая, и слова выговаривает немного странно, но отличная
хозяйка, великолепная пряха, дети хорошо воспитаны и
накормлены, ферма процветает - в общем, достойная уважения мать
и жена. А для мужчин она была женщиной Флинта, делавшей то, что
и надобно делать женщине:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63