В окоп спрыгнул Годзилла.
— Ну что, как там Джоши? — спросил Шамиль.
Годзилла не ответил, только покрутил башкой. Шэм кивнул. Джоши ранили в живот.
Атаки красных ждали. Из Одессы высылали две беспилотные “Осы”, красные сбили только одну, вторая благополучно долетела, так что форсиз знали все: и где красные, и сколько их, и когда они будут здесь.
Рыть окопы было легко: пепельная рассыпчатая почва пополам с песком. За спиной осталась зона отдыха Коблево: кирпичные корпуса и деревянные домики врассыпную. Впереди саперы поставили противотанковые мины, натянули колючую проволоку. По правую руку — море, по левую — лиман.
Красные атаковали без десяти в час. Уже слегка потрепанные — их встретили вертолеты возле моста через Березанку — и очень злые. Какое-то время шла ожесточенная артиллерийская перепалка, потом красные двинули в атаку танки и пехоту. Часть этих танков горела теперь у дороги, часть пехотинцев валялась там, где их опасались подобрать крымцы или красные. Отделение унтера Сандыбекова подбило одну БРДМ и уничтожило экипаж. Потеряв троих: один ранен, двое убито.
Было два часа дня. Приказ к отступлению — все это знали — отдадут не раньше семи вечера.
— Гирей, ты умный… — ефрейтор Сковорода курил, сидя на своем шлеме. — Сколько будет девятнадцать минус четырнадцать?
Мустафа вспыхнул. Шамиль решил вступиться: ему не нравилось, что мальчишку шпыняют его университетским образованием. Сразу вспоминались черные деньки, когда двоим новобранцам дрилл-фельдфебель Сахно устраивал испытание на все виды нагрузок: излом, удар, скручивание, разрыв… Так вот, приличных слов для этих ребят у фельдфебеля находилось всего два: первого, Шэма, он называл Шкваркой, а второго — угадайте, кого, — Гимназистом, через украинское “гы” с великолепным дикарским презрением.
— Пять, — лениво сказал Шэм. — Юсуф, на твоем фоне я кажусь самому себе математическим гением.
— Пять часов — это значит, еще три атаки. Самое меньшее… — Сковорода втоптал окурок в землю. — Шэм, наш комдив по старой дружбе не поделился с тобой стратегическими планами? Например, не заменят ли нас через часок-другой?
— Ага, как же… У меня с ним этой ночью была астральная связь. Он мне сказал (Шамиль попытался с копировать выражение лица и обычный тон Верещагина): за ваш участок фронта я в общем спокоен, унтер Сэнд, но меня волнует ефрейтор Юсуф Сковорода. Если он начнет егозить и засирать людям мозги, не в дружбу а в службу дайте ему по казанку, чтобы он успокоился. Учитывая его выдающиеся анатомические особенности, а именно — черепушку толщиной в два пальца, можете дать ему рукояткой пистолета.
Опять заржали. Шамиль вздохнул и сбил кепи на нос, закрывая глаза. И зачем он тратит свой отдых на этот треп?…
…Когда кэп сказал, что ничего хорошего из этой Общей Судьбы не выйдет — Шамиль поверил ему сразу. И заранее согласился со всем, что тот предложит, уже привыкнув, что Верещагин не ошибается, и все в конце концов получается так, как он говорит. Смертельный риск не пугал: если красные действительно перекроют границы, жизнь потеряет смысл. Кем он станет, лишившись возможности быть лучшим унтер-офицером, командовать лучшим отделением в лучшей роте лучшего батальона? Кем он станет, лишившись возможности видеть фиолетовое небо Гималаев? И что такое смерть — рядом с унылым существованием советского гражданина второго сорта?
И, в конце концов, подарив ему Эверест, кэп имел право требовать чего угодно…
Они стояли здесь потому, что были лучшими. Самых лучших — на самый сложный участок. Будь командиром дивизии кто-то другой, в этом можно было усмотреть элемент наказания. Шамиль и Хикс думали иначе: доверие. Кэп верил, что именно они не дрогнут и не побегут.
Штука в том, что это доверие придется оправдывать не единожды. Продержаться еще пять часов, еще три или четыре атаки… Каждая из которых будет более убийственной, чем предыдущие, потому что красные развернули три дивизии против их одной, и полчаса назад их даже не взяли за задницу — так, потрогали только. Сейчас они подтянут силы и начнут опять…
Сколько от отделения останется к вечеру? Двое, трое?
Страшно…
Страшно этому парнишке, Гирею…
Страшно Юсуфу, хоть он и хорохорится, потому что он участвовал в турецкой и видел, как это бывает…
Страшно Годзилле, и Ходже, которому до конца срока осталось всего два месяца, тоже страшно, и Гришке Пивторыпавло, у него в Крыму девушка, и Саше Якимиди. И Косте Байраку. И Тони Бахману. А больше всех страшно ему — старшему унтеру Сэнду, страшно за всех — и за себя. И за то, что в нужный момент не удастся их поднять в бой или напротив — заставить стоять здесь и драться до конца…
Тяжелые вздохи, клацание металла, затаптываются в песок окурки и объедки, консервные жестянки… Под шлемом потеешь мгновенно. Ожидание. Жара. Мучение…
Момент, когда НАЧИНАЕТСЯ, трудно определить четко. Сначала вдали происходит какое-то шевеление… Потом оттуда начинают бить ракеты. “Грады” обрушивают огонь на то место, где мы только что находились — не будь дураками, мы уже в другом месте и отвечаем чем можем. На какие-то секунды поднимается бешеный ветер: вертолеты “Ворон” летят бить по позициям “Градов”. Через несколько секунд видим огонь и дым: там начинает гореть и взрываться. “Грады” молчат, зато в небе начинается свистопляска: “Стрелы” и “Шилки”, ЗУ-23… Вертолеты рассыпают резаную алюминиевую фольгу, инфракрасные ловушки… Попадание! Горит и падает один вертолет…
А по дороге и вдоль нее опять прут танки и БМП. Взрыв! Танк с сорванным траком начинает крутиться на месте, потом замирает, разворачивает башню и начинает сажать по поселку из пушки. Ответные залпы “Витязей”… Еще один взрыв! Но все-таки взрывов меньше, чем в прошлый раз: ценой жертв понемногу расчищаются проходы в минных полях. Танк, сминая останки БМП, продвигается по найденному ею коридору… Взрыв! Танк дергается, останавливается, ползет назад… Из-под брони валит дым… Люк откидывается, наружу выскакивают люди, бегут, пулеметный огонь… Взрыв! Взрыв — совсем рядом: подбит “Святогор”…
Взрывы сливаются в неровный гул…
Они подошли близко… Ближе, чем в прошлый раз.
Пора!
Байрак вскидывает на плечо гранатомет, Годзилла заряжает, разворот, выстрел!
Неудачно…
Еще раз: граната, разворот, выстрел!
Еще раз!
Еще!
Поняв, что дальше не продвинуться, красные выскакивают из БМП и под прикрытием своих пулеметов бросаются в атаку на окопы…
Именно так — бросаются. Они что, не умеют ходить в атаку?
Пулеметная очередь заставляет Шамиля вжаться лицом в землю, до отвала наевшись песка. Потом пулемет замолкает: Байрак сумел попасть…
Шэм поднимает М-16, упирает приклад в плечо и стреляет…
* * *
“В это же время 274-й танковый полк атаковал позиции 5-й бригады по линии Березовка — Викторовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
— Ну что, как там Джоши? — спросил Шамиль.
Годзилла не ответил, только покрутил башкой. Шэм кивнул. Джоши ранили в живот.
Атаки красных ждали. Из Одессы высылали две беспилотные “Осы”, красные сбили только одну, вторая благополучно долетела, так что форсиз знали все: и где красные, и сколько их, и когда они будут здесь.
Рыть окопы было легко: пепельная рассыпчатая почва пополам с песком. За спиной осталась зона отдыха Коблево: кирпичные корпуса и деревянные домики врассыпную. Впереди саперы поставили противотанковые мины, натянули колючую проволоку. По правую руку — море, по левую — лиман.
Красные атаковали без десяти в час. Уже слегка потрепанные — их встретили вертолеты возле моста через Березанку — и очень злые. Какое-то время шла ожесточенная артиллерийская перепалка, потом красные двинули в атаку танки и пехоту. Часть этих танков горела теперь у дороги, часть пехотинцев валялась там, где их опасались подобрать крымцы или красные. Отделение унтера Сандыбекова подбило одну БРДМ и уничтожило экипаж. Потеряв троих: один ранен, двое убито.
Было два часа дня. Приказ к отступлению — все это знали — отдадут не раньше семи вечера.
— Гирей, ты умный… — ефрейтор Сковорода курил, сидя на своем шлеме. — Сколько будет девятнадцать минус четырнадцать?
Мустафа вспыхнул. Шамиль решил вступиться: ему не нравилось, что мальчишку шпыняют его университетским образованием. Сразу вспоминались черные деньки, когда двоим новобранцам дрилл-фельдфебель Сахно устраивал испытание на все виды нагрузок: излом, удар, скручивание, разрыв… Так вот, приличных слов для этих ребят у фельдфебеля находилось всего два: первого, Шэма, он называл Шкваркой, а второго — угадайте, кого, — Гимназистом, через украинское “гы” с великолепным дикарским презрением.
— Пять, — лениво сказал Шэм. — Юсуф, на твоем фоне я кажусь самому себе математическим гением.
— Пять часов — это значит, еще три атаки. Самое меньшее… — Сковорода втоптал окурок в землю. — Шэм, наш комдив по старой дружбе не поделился с тобой стратегическими планами? Например, не заменят ли нас через часок-другой?
— Ага, как же… У меня с ним этой ночью была астральная связь. Он мне сказал (Шамиль попытался с копировать выражение лица и обычный тон Верещагина): за ваш участок фронта я в общем спокоен, унтер Сэнд, но меня волнует ефрейтор Юсуф Сковорода. Если он начнет егозить и засирать людям мозги, не в дружбу а в службу дайте ему по казанку, чтобы он успокоился. Учитывая его выдающиеся анатомические особенности, а именно — черепушку толщиной в два пальца, можете дать ему рукояткой пистолета.
Опять заржали. Шамиль вздохнул и сбил кепи на нос, закрывая глаза. И зачем он тратит свой отдых на этот треп?…
…Когда кэп сказал, что ничего хорошего из этой Общей Судьбы не выйдет — Шамиль поверил ему сразу. И заранее согласился со всем, что тот предложит, уже привыкнув, что Верещагин не ошибается, и все в конце концов получается так, как он говорит. Смертельный риск не пугал: если красные действительно перекроют границы, жизнь потеряет смысл. Кем он станет, лишившись возможности быть лучшим унтер-офицером, командовать лучшим отделением в лучшей роте лучшего батальона? Кем он станет, лишившись возможности видеть фиолетовое небо Гималаев? И что такое смерть — рядом с унылым существованием советского гражданина второго сорта?
И, в конце концов, подарив ему Эверест, кэп имел право требовать чего угодно…
Они стояли здесь потому, что были лучшими. Самых лучших — на самый сложный участок. Будь командиром дивизии кто-то другой, в этом можно было усмотреть элемент наказания. Шамиль и Хикс думали иначе: доверие. Кэп верил, что именно они не дрогнут и не побегут.
Штука в том, что это доверие придется оправдывать не единожды. Продержаться еще пять часов, еще три или четыре атаки… Каждая из которых будет более убийственной, чем предыдущие, потому что красные развернули три дивизии против их одной, и полчаса назад их даже не взяли за задницу — так, потрогали только. Сейчас они подтянут силы и начнут опять…
Сколько от отделения останется к вечеру? Двое, трое?
Страшно…
Страшно этому парнишке, Гирею…
Страшно Юсуфу, хоть он и хорохорится, потому что он участвовал в турецкой и видел, как это бывает…
Страшно Годзилле, и Ходже, которому до конца срока осталось всего два месяца, тоже страшно, и Гришке Пивторыпавло, у него в Крыму девушка, и Саше Якимиди. И Косте Байраку. И Тони Бахману. А больше всех страшно ему — старшему унтеру Сэнду, страшно за всех — и за себя. И за то, что в нужный момент не удастся их поднять в бой или напротив — заставить стоять здесь и драться до конца…
Тяжелые вздохи, клацание металла, затаптываются в песок окурки и объедки, консервные жестянки… Под шлемом потеешь мгновенно. Ожидание. Жара. Мучение…
Момент, когда НАЧИНАЕТСЯ, трудно определить четко. Сначала вдали происходит какое-то шевеление… Потом оттуда начинают бить ракеты. “Грады” обрушивают огонь на то место, где мы только что находились — не будь дураками, мы уже в другом месте и отвечаем чем можем. На какие-то секунды поднимается бешеный ветер: вертолеты “Ворон” летят бить по позициям “Градов”. Через несколько секунд видим огонь и дым: там начинает гореть и взрываться. “Грады” молчат, зато в небе начинается свистопляска: “Стрелы” и “Шилки”, ЗУ-23… Вертолеты рассыпают резаную алюминиевую фольгу, инфракрасные ловушки… Попадание! Горит и падает один вертолет…
А по дороге и вдоль нее опять прут танки и БМП. Взрыв! Танк с сорванным траком начинает крутиться на месте, потом замирает, разворачивает башню и начинает сажать по поселку из пушки. Ответные залпы “Витязей”… Еще один взрыв! Но все-таки взрывов меньше, чем в прошлый раз: ценой жертв понемногу расчищаются проходы в минных полях. Танк, сминая останки БМП, продвигается по найденному ею коридору… Взрыв! Танк дергается, останавливается, ползет назад… Из-под брони валит дым… Люк откидывается, наружу выскакивают люди, бегут, пулеметный огонь… Взрыв! Взрыв — совсем рядом: подбит “Святогор”…
Взрывы сливаются в неровный гул…
Они подошли близко… Ближе, чем в прошлый раз.
Пора!
Байрак вскидывает на плечо гранатомет, Годзилла заряжает, разворот, выстрел!
Неудачно…
Еще раз: граната, разворот, выстрел!
Еще раз!
Еще!
Поняв, что дальше не продвинуться, красные выскакивают из БМП и под прикрытием своих пулеметов бросаются в атаку на окопы…
Именно так — бросаются. Они что, не умеют ходить в атаку?
Пулеметная очередь заставляет Шамиля вжаться лицом в землю, до отвала наевшись песка. Потом пулемет замолкает: Байрак сумел попасть…
Шэм поднимает М-16, упирает приклад в плечо и стреляет…
* * *
“В это же время 274-й танковый полк атаковал позиции 5-й бригады по линии Березовка — Викторовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199