Отдельные враждебно настроенные элементы хотят сорвать мирное присоединение нового региона к СССР. Экстремистская вылазка так называемых форсиз ставит под удар процесс мирного соглашения. В связи с этим необходимо обсудить ряд вопросов, касающихся как военного, так и внутриполитического аспектов. Слово предоставляется Маршалу Советского Союза…
К Маршалу референта не прилагалось. Он сам раскрыл свою папку — не синюю, а защитного цвета. Блеснул тисненый золотом герб Советского Союза — земной шар в клещах хлебных колосьев, стянутых кумачовым транспарантом. Маршал тоже прочистил горло — но уже отрывисто, по-военому четко, и отбарабанил:
— По данным нашей разведки, военная группировка экстремистов, называющих себя егерями-корниловцами, насчитывает около трех тысяч человек. Их центр располагается в городе Бахчисарай, а командный пункт — в скальной крепости Чуфут-Калэ. Около половины — кадровые военные, другая половина — резервисты, поднятые по тревоге. Сепаратистам удалось привести в действие зенитные установки и поднять в воздух самолеты. Имеются потери в летных частях СССР. Сбито около восьми самолетов…
Идиотская формулировка — «около восьми самолетов» — вызвала у Видного Лица оскомину. Хотя бы здесь, хотя бы при своих можно точно сказать — сколько самолетов сбили крымские сепаратисты?
— Что значит, поднятые по тревоге? Кто эту тревогу передал? — спросил Пренеприятнейший. — Чем там занимается наша военная разведка?
— Главное Разведуправление Генштаба не обнаружило источник этой информации, — заявил Маршал, как-то очень пристально глядя на Пренеприятнейшего. — Но нам удалось установить, что нас направили на ложный след. Мощная резидентура врага скрывается на нашем телевидении, и не исключено, что сепаратистами Восточного Средиземноморья завербован кое-кто из сотрудников Комитета Государственной Безопасности.
Когда взорвалась эта бомба, все обернулись к Пренеприятнейшему, который слегка изменился в лице.
— Такими заявлениями не бросаются, товарищ маршал Советского Союза, — сказал он.
— Мы осуществляем самую тщательную проверку, — заверил его Маршал. — И ее результаты станут известны Политбюро незамедлительно, как только мы их получим.
— Дальше, — попросил Окающий.
— Самое плохое в сложившейся ситуации, — сказал маршал, — это захват сепаратистами Симферополя. Города и аэродромы юго-западного района теперь находятся полностью под их контролем. Тем не менее, в ближайшее время очаг сопротивления будет подавлен. Сейчас готовятся к выходу еще два десантных корабля, которые под прикрытием эсминцев и торпедных катеров подойдут к Севастополю и высадят морской десант. В настоящее время идет подготовка к переброске двух дивизий ВДВ в заданный район. Но все это будет проделано лишь после того, как аэродромы и расположения воинских частей подвергнутся бомбардировке. Рисковать не будем, сделаем все наверняка. Полностью подготовка к массированному авианалету завершится завтра в 8 утра.
— В 6 утра, — негромко, но весомо сказал Замкнутый. Маршал сделал пометку в папке.
— Хорошо, — сказал Скрытный, — Очень хорошо. Но не может ли так случиться, что наши самолеты встретят в воздухе… э-м-м… превосходящими силами?
— Формирования сепаратистов обладают довольно мощным зенитным вооружением, — признал Маршал. — Но расположения своих частей сепаратисты никак не смогут прикрыть с воздуха. При достаточно массированной атаке… У них просто не хватит самолетов. А зенитный огонь нам удастся подавить бомбометанием с большой высоты.
— Но ведь такая бомбардировка не исключает… случайных жертв среди мирного населения… — вставил Молодой. — Не хотелось бы, знаете ли… Все-таки, воссоединение есть воссоединение. Крайние методы… крайне нежелательны.
— Есть возможность избежать этого, — сказал Пренеприятнейший. — В нашем распоряжении находятся лидеры Зоны Восточного Средиземноморья, деятели парламента и правительства этой страны. В том числе — и небезызвестный Андрей Лучников. Если бы он согласился выступить по телевидению с обращением к народу Восточного Средиземноморья и дать от нашего имени гарантии… Короче, учитывая его авторитет, особенно в армии… его могут послушать.
— Последний доклад, который вы нам представляли — там, кажется, Лучников был упомянут? — спросил Окающий.
— Так точно! — отрапортовал Пренеприятнейший.
— И там было сказано, что народ… Восточного Средиземноморья не будет сопротивляться? — ядовито спросил Маршал.
— Такого там не было сказано, — заявил Пренеприятнейший. — А если и было, то говорилось это, опять же, со слов Лучникова. Давайте послушаем его самого.
— Пригласите, — кивнул Окающий.
* * *
— Слушайте меня сейчас, — сказал Сергеев, когда они шагали по просторному коридору, — и слушайте внимательно. От этого зависит множество человеческих жизней. В первую очередь — вашего товарища Вадима Востокова. Имейте в виду, счет для него пошел уже на часы, и если вы не сделаете все как надо… Что бы вам ни предлагали — не соглашайтесь! Будут угрожать, уговаривать, настаивать — не соглашайтесь. Иначе конец Востокову, конец — хотя вам это безразлично — мне, конец многим крымцам — и военным, и невоенным, конец всему.
Дверь открылась.
— Добрый день, товарищ Лучников, — сказал Окающий. — Мы рады вас видеть и приветствовать в вашем лице народ Восточного Средиземноморья, пожелавший порвать с капиталистическим прошлым и идти в светлое будущее плечом к плечу…
— На гавно, — вставил внезапно проснувшийся Генеральный. Все обмерли.
— Гу! — продолжил Генеральный.
— Нога в ногу, — поддержал Окающий (все с облегчением вздохнули). — Но возникли некоторые проблемы с отдельными воинскими подразделениями, которые не хотят признавать Советскую Власть. Если я не ошибаюсь, Марлен Михайлович Кузенков именно с ваших слов писал о том, что присоединение будет мирным?
Лучников молчал.
Пренеприятнейший становился все неприятнее и неприятнее. Он как-то странно ерзал, и смотрел на Луча кислотным взглядом. Зато его референт или помощник — ого, еще один знакомец! Тот самый, «Банный» — он был, как будто спокоен и даже доволен.
— Ну, так почему же они сопротивляются? — раздраженно спросил Пренеприятнейший. — Ведь все ж уже было решено, вы сами согласились присоединиться…
— Где договор о присоединении? — спросил Лучников. — Кто подписал его с вашей стороны? Кто — с нашей? Кто гарантировал нам соблюдение Советской Конституции?
— А, вот вы о чем! — протянул Окающий. — Ну, так это недолго. Это мы быстро… Если дело только в том, чтоб подписать договор…
— Подотритесь своим договором, — бросил Луч. — Хотите быть честными задним числом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
К Маршалу референта не прилагалось. Он сам раскрыл свою папку — не синюю, а защитного цвета. Блеснул тисненый золотом герб Советского Союза — земной шар в клещах хлебных колосьев, стянутых кумачовым транспарантом. Маршал тоже прочистил горло — но уже отрывисто, по-военому четко, и отбарабанил:
— По данным нашей разведки, военная группировка экстремистов, называющих себя егерями-корниловцами, насчитывает около трех тысяч человек. Их центр располагается в городе Бахчисарай, а командный пункт — в скальной крепости Чуфут-Калэ. Около половины — кадровые военные, другая половина — резервисты, поднятые по тревоге. Сепаратистам удалось привести в действие зенитные установки и поднять в воздух самолеты. Имеются потери в летных частях СССР. Сбито около восьми самолетов…
Идиотская формулировка — «около восьми самолетов» — вызвала у Видного Лица оскомину. Хотя бы здесь, хотя бы при своих можно точно сказать — сколько самолетов сбили крымские сепаратисты?
— Что значит, поднятые по тревоге? Кто эту тревогу передал? — спросил Пренеприятнейший. — Чем там занимается наша военная разведка?
— Главное Разведуправление Генштаба не обнаружило источник этой информации, — заявил Маршал, как-то очень пристально глядя на Пренеприятнейшего. — Но нам удалось установить, что нас направили на ложный след. Мощная резидентура врага скрывается на нашем телевидении, и не исключено, что сепаратистами Восточного Средиземноморья завербован кое-кто из сотрудников Комитета Государственной Безопасности.
Когда взорвалась эта бомба, все обернулись к Пренеприятнейшему, который слегка изменился в лице.
— Такими заявлениями не бросаются, товарищ маршал Советского Союза, — сказал он.
— Мы осуществляем самую тщательную проверку, — заверил его Маршал. — И ее результаты станут известны Политбюро незамедлительно, как только мы их получим.
— Дальше, — попросил Окающий.
— Самое плохое в сложившейся ситуации, — сказал маршал, — это захват сепаратистами Симферополя. Города и аэродромы юго-западного района теперь находятся полностью под их контролем. Тем не менее, в ближайшее время очаг сопротивления будет подавлен. Сейчас готовятся к выходу еще два десантных корабля, которые под прикрытием эсминцев и торпедных катеров подойдут к Севастополю и высадят морской десант. В настоящее время идет подготовка к переброске двух дивизий ВДВ в заданный район. Но все это будет проделано лишь после того, как аэродромы и расположения воинских частей подвергнутся бомбардировке. Рисковать не будем, сделаем все наверняка. Полностью подготовка к массированному авианалету завершится завтра в 8 утра.
— В 6 утра, — негромко, но весомо сказал Замкнутый. Маршал сделал пометку в папке.
— Хорошо, — сказал Скрытный, — Очень хорошо. Но не может ли так случиться, что наши самолеты встретят в воздухе… э-м-м… превосходящими силами?
— Формирования сепаратистов обладают довольно мощным зенитным вооружением, — признал Маршал. — Но расположения своих частей сепаратисты никак не смогут прикрыть с воздуха. При достаточно массированной атаке… У них просто не хватит самолетов. А зенитный огонь нам удастся подавить бомбометанием с большой высоты.
— Но ведь такая бомбардировка не исключает… случайных жертв среди мирного населения… — вставил Молодой. — Не хотелось бы, знаете ли… Все-таки, воссоединение есть воссоединение. Крайние методы… крайне нежелательны.
— Есть возможность избежать этого, — сказал Пренеприятнейший. — В нашем распоряжении находятся лидеры Зоны Восточного Средиземноморья, деятели парламента и правительства этой страны. В том числе — и небезызвестный Андрей Лучников. Если бы он согласился выступить по телевидению с обращением к народу Восточного Средиземноморья и дать от нашего имени гарантии… Короче, учитывая его авторитет, особенно в армии… его могут послушать.
— Последний доклад, который вы нам представляли — там, кажется, Лучников был упомянут? — спросил Окающий.
— Так точно! — отрапортовал Пренеприятнейший.
— И там было сказано, что народ… Восточного Средиземноморья не будет сопротивляться? — ядовито спросил Маршал.
— Такого там не было сказано, — заявил Пренеприятнейший. — А если и было, то говорилось это, опять же, со слов Лучникова. Давайте послушаем его самого.
— Пригласите, — кивнул Окающий.
* * *
— Слушайте меня сейчас, — сказал Сергеев, когда они шагали по просторному коридору, — и слушайте внимательно. От этого зависит множество человеческих жизней. В первую очередь — вашего товарища Вадима Востокова. Имейте в виду, счет для него пошел уже на часы, и если вы не сделаете все как надо… Что бы вам ни предлагали — не соглашайтесь! Будут угрожать, уговаривать, настаивать — не соглашайтесь. Иначе конец Востокову, конец — хотя вам это безразлично — мне, конец многим крымцам — и военным, и невоенным, конец всему.
Дверь открылась.
— Добрый день, товарищ Лучников, — сказал Окающий. — Мы рады вас видеть и приветствовать в вашем лице народ Восточного Средиземноморья, пожелавший порвать с капиталистическим прошлым и идти в светлое будущее плечом к плечу…
— На гавно, — вставил внезапно проснувшийся Генеральный. Все обмерли.
— Гу! — продолжил Генеральный.
— Нога в ногу, — поддержал Окающий (все с облегчением вздохнули). — Но возникли некоторые проблемы с отдельными воинскими подразделениями, которые не хотят признавать Советскую Власть. Если я не ошибаюсь, Марлен Михайлович Кузенков именно с ваших слов писал о том, что присоединение будет мирным?
Лучников молчал.
Пренеприятнейший становился все неприятнее и неприятнее. Он как-то странно ерзал, и смотрел на Луча кислотным взглядом. Зато его референт или помощник — ого, еще один знакомец! Тот самый, «Банный» — он был, как будто спокоен и даже доволен.
— Ну, так почему же они сопротивляются? — раздраженно спросил Пренеприятнейший. — Ведь все ж уже было решено, вы сами согласились присоединиться…
— Где договор о присоединении? — спросил Лучников. — Кто подписал его с вашей стороны? Кто — с нашей? Кто гарантировал нам соблюдение Советской Конституции?
— А, вот вы о чем! — протянул Окающий. — Ну, так это недолго. Это мы быстро… Если дело только в том, чтоб подписать договор…
— Подотритесь своим договором, — бросил Луч. — Хотите быть честными задним числом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199