Слезы - это всегда сознательность. Это - от понимания.
- Не плачь. Ты это делала по телефону? Несчастная уже и не думала защищаться. Напротив. Теперь она хотела рассказать все.
- Нет, так. В разных местах. В барах, на улице. Я хотела накопить немного денег.
- Чтобы поехать посмотреть папу?
- Буг, - взвился Зис. - Ты понимаешь, что ты делаешь? У тебя приступ педерастии.
- Весьма возможно. Зато я не разбрасываюсь сперматозоидами где попало. Я выбираю для них место, которое как раз им под стать. Не плачь. Я куплю тебе билет к этому твоему папе, туда и обратно, и еще я дам тебе чек на две тысячи долларов, которые ты получишь в Штатах. Ты пойдешь к моему отцу, у которого лифты повсюду, даже в Африке. Выберешь себе один, по душе. Тебе станут показывать фотографии. Смотри хорошенько, потому что ты на всю жизнь останешься с тем, что выберешь. Бывают даже с кондиционерами. Всю жизнь в лифте, черт возьми, и это называется цивилизация. Мы не имеем права обрекать на такое свои сперматозоиды. Таблетки, скорее! Если Церковь не справляется, всех - в педерасты. Малышка вытирала слезы. Иззи бен Цви уже готов был жениться на ней. Они все герои, эти израильтяне. Остальные приумолкли в раздумье. Естественно, речь не шла о том, чтобы браться за что ни попадя. Все они были против бомбы, потому что, в любом случае, она находилась во вражеских руках, у американцев, у русских, у китайцев. И они были против революции, потому что когда революция удается, это значит, что она провалилась.
- Прежде чем выпустить свои сперматозоиды погулять, нужно подготовить для них приемкомиссии! - гремел Буг.
- А я против, - заявил Аль Капоне. . . - Против на сто процентов. Никаких приемкомиссий. Я - за конец света. Такие речи тут же на них подействовали. Воцарилась тишина. Какое там! Даже Буга проняло.
- Как это, конец света? Это фашизм.
- А мне плевать. Конец света и точка. Всё. А потом у нас появится замечательная поэзия.
- Что? - взревел Буг. - Ты что, спятил? Конец света, и потом поэзия? Какая поэзия? Как?
- Не мое дело. Конец света - это всегда чудесно сказывается на искусстве. Каждый раз, как приходил конец света, потом всегда наступало возрождение архаических форм.
- Ну, тогда ладно, - согласился Буг, которому очень нравились водители грузовиков.
- Нам нужен новый конец света, это первое, что необходимо сделать. Кто "за", поднимите руку.
Никто не поднял, кроме самого Капоне. Они все думали о своих лыжах, боялись отпустить.
- Что ж, раз так, тогда я ухожу, - обиделся Аль Капоне. - Если вы не за конец света, вы все - реакционеры.
- Погоди, - удержал его Буг. - Может быть, еще договоримся.
- Буг, - сказал Ленни, - не мог бы ты одолжить мне пятьдесят франков, раз уж ты уезжаешь? Мне придется спускаться в Женеву.
- С ума сошел? В это болото! Там же нечем дышать. Ноль метров над уровнем дерьма.
- Надо же что-то есть. Лето ведь. А так как ты точно загремишь месяца на три в больницу со своей психологией, после встречи с отцом, нам все равно придется что-нибудь подыскивать.
- Да что ты в Женеве-то забыл, дурачина? Водные лыжи?
- О нет, только не это. Но мне сказали, что там для меня есть кое-что подходящее.
- Что именно?
- Откуда я знаю? Был там один парень, Ангелом звать. Он оставил для меня сообщение у "Мюллера".
- Что это еще за Ангел? С такой кликухой только банки грабить.
- Именно. А ты чего хотел?
- Он ничего тебе не объяснил?
- Ничего. Сказал только, что это как раз для меня.
- А! Так ты у нас что-то умеешь, оказывается? Ну-ка, ну-ка, расскажи. Позабавь меня.
- Оставь меня в покое, Буг. Ты нас спасаешь, так что у тебя нет права измываться над нами. Или это уже авторитарный режим.
- Ладно. Но что ты умеешь делать, Ленни?
- На необитаемом острове и я произведу сенсацию, Буг. Найди мне какой-нибудь, сам увидишь.
Буг строго смотрел на Ленни, посасывая свою трубку:
- Хорошо. Получишь свои пятьдесят франков. Но сначала ты дашь мне ответ на одну из больших философских загадок.
- Вот дерьмо.
- Нет, не это. Это был ответ Эдипа Сфинксу. "Рождение трагедии. . . ", Ницше.
- Это еще кто такой?
- Слушай мой вопрос, Ленни. Кто, скажи, стянул из формочки пирог? Who took the cookie from the cookie jar?
- Слушай, тебе, пожалуй, опять стоит наведаться в тот сортир в Цюрихе, Буг. Явно невмоготу.
- Вспомни, Ленни, как вы играли в детстве. Все берутся за руки, водят хоровод и спрашивают. Кто, скажи, стянул из формочки пирог, Ленни? Who took the cookie from the cookie jar? Not I took the cookie from the cookie jar. Then who took the cookie from the cookie jar? He took the cookie from the cookie jar. Not I took the cookie from the cookie jar. Then who took the cookie from the cookie jar?[15]
- Да мне плевать, Буг. Честное слово. Мне совершенно плевать. Если хочешь знать, я думаю, что его вообще там не было, пирога твоего. Они забыли его туда положить, в эту их вонючую американскую формочку.
- Who took the cookie from the cookie jar, Ленни? Кажется, это был самый вкусный пирог в мире.
- Еще бы. Самые вкусные пироги, Буг, это те, которых не существует. Бог. Коммунизм. Братство. Человек с большой буквы "Ч", вот такенной!
- Кто стянул замечательнейшую Американскую Мечту, Ленни? Who took the cookie from the cookie jar?
- Да подавись ты своими бабками. Но Буг все-таки дал ему денег, и Ленни спустился в Женеву.
Глава II
Селезня звали Лорд Байрон, потому что он тоже хромал. У него было замечательное оперение с оранжевым отливом, и каждый раз, когда она брала его на руки, он крякал по-французски: "Quoi? Quoi?"[16], затем прятал голову под крыло и засыпал, и ей приходилось целыми часами стоять там и держать его. У нее были прекрасные отношения со всеми хромыми утками, это было ее призвание в жизни. Еще там были чайки, на том озере, и лебеди, белизной своих перьев напоминавшие взбитые сливки, и другие, черные, птицы, чем-то смахивавшие на пролетариат; она часто приходила кормить их; и потом, в Женеве, это был ее самый любимый уголок. Она также работала два дня в неделю в Обществе защиты животных. Невозможно решить все мировые проблемы разом; всегда с чего-то нужно начинать. Через час она должна была быть в клинике, чтобы забрать своего отца, а у нее еще не было денег на оплату больничного счета; ко всему прочему, бензин в баке ее "триумфа" был на нуле. Кто бы поверил, что дочь консула США в Женеве сегодня не обедала, потому что у нее не было денег! Впрочем, именно это и требовалось: никто не должен был ничего заподозрить. Для этого Штаты и платят своим консулам: чтобы поддержать престиж. Ее отец так усердно работал на престиж своей страны, что дослужился до алкоголика, не помогла и дипломатическая неприкосновенность. Все-таки странная это вещь, дипломатическая неприкосновенность. Она так хорошо скрывает вас от всего окружающего, что в конце концов разрушает вас изнутри. Стеклянный колпак, который оберегает, в конце концов ломает вас. Идеалистам не следовало бы давать право представлять свою страну за границей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Не плачь. Ты это делала по телефону? Несчастная уже и не думала защищаться. Напротив. Теперь она хотела рассказать все.
- Нет, так. В разных местах. В барах, на улице. Я хотела накопить немного денег.
- Чтобы поехать посмотреть папу?
- Буг, - взвился Зис. - Ты понимаешь, что ты делаешь? У тебя приступ педерастии.
- Весьма возможно. Зато я не разбрасываюсь сперматозоидами где попало. Я выбираю для них место, которое как раз им под стать. Не плачь. Я куплю тебе билет к этому твоему папе, туда и обратно, и еще я дам тебе чек на две тысячи долларов, которые ты получишь в Штатах. Ты пойдешь к моему отцу, у которого лифты повсюду, даже в Африке. Выберешь себе один, по душе. Тебе станут показывать фотографии. Смотри хорошенько, потому что ты на всю жизнь останешься с тем, что выберешь. Бывают даже с кондиционерами. Всю жизнь в лифте, черт возьми, и это называется цивилизация. Мы не имеем права обрекать на такое свои сперматозоиды. Таблетки, скорее! Если Церковь не справляется, всех - в педерасты. Малышка вытирала слезы. Иззи бен Цви уже готов был жениться на ней. Они все герои, эти израильтяне. Остальные приумолкли в раздумье. Естественно, речь не шла о том, чтобы браться за что ни попадя. Все они были против бомбы, потому что, в любом случае, она находилась во вражеских руках, у американцев, у русских, у китайцев. И они были против революции, потому что когда революция удается, это значит, что она провалилась.
- Прежде чем выпустить свои сперматозоиды погулять, нужно подготовить для них приемкомиссии! - гремел Буг.
- А я против, - заявил Аль Капоне. . . - Против на сто процентов. Никаких приемкомиссий. Я - за конец света. Такие речи тут же на них подействовали. Воцарилась тишина. Какое там! Даже Буга проняло.
- Как это, конец света? Это фашизм.
- А мне плевать. Конец света и точка. Всё. А потом у нас появится замечательная поэзия.
- Что? - взревел Буг. - Ты что, спятил? Конец света, и потом поэзия? Какая поэзия? Как?
- Не мое дело. Конец света - это всегда чудесно сказывается на искусстве. Каждый раз, как приходил конец света, потом всегда наступало возрождение архаических форм.
- Ну, тогда ладно, - согласился Буг, которому очень нравились водители грузовиков.
- Нам нужен новый конец света, это первое, что необходимо сделать. Кто "за", поднимите руку.
Никто не поднял, кроме самого Капоне. Они все думали о своих лыжах, боялись отпустить.
- Что ж, раз так, тогда я ухожу, - обиделся Аль Капоне. - Если вы не за конец света, вы все - реакционеры.
- Погоди, - удержал его Буг. - Может быть, еще договоримся.
- Буг, - сказал Ленни, - не мог бы ты одолжить мне пятьдесят франков, раз уж ты уезжаешь? Мне придется спускаться в Женеву.
- С ума сошел? В это болото! Там же нечем дышать. Ноль метров над уровнем дерьма.
- Надо же что-то есть. Лето ведь. А так как ты точно загремишь месяца на три в больницу со своей психологией, после встречи с отцом, нам все равно придется что-нибудь подыскивать.
- Да что ты в Женеве-то забыл, дурачина? Водные лыжи?
- О нет, только не это. Но мне сказали, что там для меня есть кое-что подходящее.
- Что именно?
- Откуда я знаю? Был там один парень, Ангелом звать. Он оставил для меня сообщение у "Мюллера".
- Что это еще за Ангел? С такой кликухой только банки грабить.
- Именно. А ты чего хотел?
- Он ничего тебе не объяснил?
- Ничего. Сказал только, что это как раз для меня.
- А! Так ты у нас что-то умеешь, оказывается? Ну-ка, ну-ка, расскажи. Позабавь меня.
- Оставь меня в покое, Буг. Ты нас спасаешь, так что у тебя нет права измываться над нами. Или это уже авторитарный режим.
- Ладно. Но что ты умеешь делать, Ленни?
- На необитаемом острове и я произведу сенсацию, Буг. Найди мне какой-нибудь, сам увидишь.
Буг строго смотрел на Ленни, посасывая свою трубку:
- Хорошо. Получишь свои пятьдесят франков. Но сначала ты дашь мне ответ на одну из больших философских загадок.
- Вот дерьмо.
- Нет, не это. Это был ответ Эдипа Сфинксу. "Рождение трагедии. . . ", Ницше.
- Это еще кто такой?
- Слушай мой вопрос, Ленни. Кто, скажи, стянул из формочки пирог? Who took the cookie from the cookie jar?
- Слушай, тебе, пожалуй, опять стоит наведаться в тот сортир в Цюрихе, Буг. Явно невмоготу.
- Вспомни, Ленни, как вы играли в детстве. Все берутся за руки, водят хоровод и спрашивают. Кто, скажи, стянул из формочки пирог, Ленни? Who took the cookie from the cookie jar? Not I took the cookie from the cookie jar. Then who took the cookie from the cookie jar? He took the cookie from the cookie jar. Not I took the cookie from the cookie jar. Then who took the cookie from the cookie jar?[15]
- Да мне плевать, Буг. Честное слово. Мне совершенно плевать. Если хочешь знать, я думаю, что его вообще там не было, пирога твоего. Они забыли его туда положить, в эту их вонючую американскую формочку.
- Who took the cookie from the cookie jar, Ленни? Кажется, это был самый вкусный пирог в мире.
- Еще бы. Самые вкусные пироги, Буг, это те, которых не существует. Бог. Коммунизм. Братство. Человек с большой буквы "Ч", вот такенной!
- Кто стянул замечательнейшую Американскую Мечту, Ленни? Who took the cookie from the cookie jar?
- Да подавись ты своими бабками. Но Буг все-таки дал ему денег, и Ленни спустился в Женеву.
Глава II
Селезня звали Лорд Байрон, потому что он тоже хромал. У него было замечательное оперение с оранжевым отливом, и каждый раз, когда она брала его на руки, он крякал по-французски: "Quoi? Quoi?"[16], затем прятал голову под крыло и засыпал, и ей приходилось целыми часами стоять там и держать его. У нее были прекрасные отношения со всеми хромыми утками, это было ее призвание в жизни. Еще там были чайки, на том озере, и лебеди, белизной своих перьев напоминавшие взбитые сливки, и другие, черные, птицы, чем-то смахивавшие на пролетариат; она часто приходила кормить их; и потом, в Женеве, это был ее самый любимый уголок. Она также работала два дня в неделю в Обществе защиты животных. Невозможно решить все мировые проблемы разом; всегда с чего-то нужно начинать. Через час она должна была быть в клинике, чтобы забрать своего отца, а у нее еще не было денег на оплату больничного счета; ко всему прочему, бензин в баке ее "триумфа" был на нуле. Кто бы поверил, что дочь консула США в Женеве сегодня не обедала, потому что у нее не было денег! Впрочем, именно это и требовалось: никто не должен был ничего заподозрить. Для этого Штаты и платят своим консулам: чтобы поддержать престиж. Ее отец так усердно работал на престиж своей страны, что дослужился до алкоголика, не помогла и дипломатическая неприкосновенность. Все-таки странная это вещь, дипломатическая неприкосновенность. Она так хорошо скрывает вас от всего окружающего, что в конце концов разрушает вас изнутри. Стеклянный колпак, который оберегает, в конце концов ломает вас. Идеалистам не следовало бы давать право представлять свою страну за границей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58