- прошипела её мать.
- Опять! Опять! - пролепетал мужчина.
- Пропади ты пропадом со своей селедкой!
- Ну так вот вам! Вот вам!..
Он выскочил из-за стола и, схватив канистру с бензином, принялся открывать крышку. Маша порывисто бросилась к нему и притронулась ладонями к его небритым щекам. Он всхлипнул, как обиженный ребенок.
- Успокойся, миленький, - нежно прошептала она, встряхнув своими прекрасными волосами, которые слегка коснулись его лица. - Я знаю, что тебе захотелось колбаски. Они тебя не поняли. Не понимают. Я сделаю тебе бутерброд с колбаской.
- Я не говорил, что буду селедку, - всхлипывал он. Маша взглянула на его жену, чьи слова так выводили его из себя, и удивленно спросила:
- Ну почему вы так с ним разговариваете?
Она презрительно фыркнула и одернула свой серый свитер.
- Да он другого не заслуживает, - заявила она. - Обыкновенное ничтожество. Когда я начала с ним жить, он говорил, что может весь мир перевернуть. А оказалось, что об него не вытирает ноги только ленивый. Я думала, он сильный, волевой. Я думала, он гордый, а он стыдливо отворачивался, когда его жена давала каждому встречному и поперечному...
- Вы его за это наказываете? Вы думаете, он не способен...
Однако Маше не дали договорить. Она не успела растолковать этой странной женщине, что не стоит так разговаривать с мужем, который и без того почти в истерике. В разговор тут же включились две другие женщины. Все трое принялись жечь беднягу-террориста такими язвительными словами, что дом вполне мог запылать и без помощи бензина.
Единственное, что оставалось Маше, это обнять мужчину, прижаться к его худой груди, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, тоже рявкнуть распоясавшимся бабам:
- Молчать!.. - И для пущей убедительности присовокупить одно запомнившееся ей ядреное трехэтажное ругательство, которое она вычитала на досуге в одной академической монографии по ненормативной лексике.
Установилась такая тишина, что стало слышно, как за окном облетают осенние листья. Даже мужчина взглянул на Машу в совершенном изумлении. Он был потрясен тем, что кто-то на белом свете способен защитить его от этих фурий и гарпий. На лице его жены не осталось и следа глумливого выражения. Она лишь нервно терла ладонью ежик своих стриженых волос.
Что касается Маши, то ей сделалось абсолютно ясно, что в данном случае никакой социально-политической и экономической подоплеки в этом деле нет. Тут, скорее, поразительный психологический пример. Разве не удивительно, что этот контуженный ветеран ещё пытался что-то доказать своим домашним, хотя любой другой мужик на его месте уже давно бы начал кусаться.
Не успели затихнуть отзвуки ненормативно-редкостной филологической не то метафоры, не то гиперболы, как зазвонил телефон. Поскольку никто из присутствующих не двигался с места, Маша сама сняла трубку и услышала голос Бориса Петрова, который звонил по радиотелефону из милицейского "мерседеса".
- Ну ты даешь, - спокойно сказал он. - Наши омоновцы, засевшие за дверью, едва не обделались от неожиданности, а снайпера чуть не открыли беспорядочную стрельбу. У вас там все нормально?
- Нормально, - ответила Маша.
Уж его-то, конечно, не проймешь ничем.
- Дай трубку Артему, - потребовала она. Борис и не думал возражать.
- Маша, милая, что там происходит? Ты, кажется, кричала?
- Это просто, чтобы стресс снять. Знаешь, японцы советуют не переваривать конфликт в душе, а разрядиться, хорошенько наоравшись. Говорят, какая-то отрицательная энергия выходит. Только нельзя кричать рядом с посевами бобовых, не то всходов не будет.
- Боже, Маша, ты что там, рехнулась?
- Я-то в порядке, но вот объект поплыл... Следи за моей мыслью и не задавай лишних вопросов, - сказала Маша, решив, что не стоит прямым текстом говорить о сложившейся в квартире ситуации. Они работали вместе уже достаточно долго, чтобы понимать друг друга с полуслова.
- Валяй, - ответил Артем.
- Речь идет о правах человека в отдельно взятой ячейке общества. Что-то вроде тоталитарно-авторитарной формы правления. Жесткая хунта и все такое. В общем, сюжетец эдак минут на пять в рубрику "Бытовой беспредел". Но возможно также и острое политическое заявление. В общем, эксклюзив гарантирую. Ты меня понимаешь?
- Еще бы! - усмехнулся Артем. - Твои предложения?
- Будьте с оператором наготове. Снимаем без дублей. Психологическая зарисовка. Галерея типов. Подготовительную работу и сценарий беру на себя, а с администрацией ты уж как-нибудь сам договорись... Пусть Борис не кладет трубку.
- Ясно, - сказал Артем.
Ласковыми уговорами Маше удалось успокоить мужчину. Он позволил усадить себя за стол. А когда Маша разложила перед ним несколько пресных крекеров, накрыла их ломтиками колбасы, а сверху ещё водрузила по маслине, то бедняга просто растаял от счастья и принялся уплетать за обе щеки. Как только женщины увидели, что атмосфера немного разрядилась, они тоже взялись за еду. Теща сделала большой глоток пепси и сказала:
- Боже мой, вы только на него посмотрите! Никакой культуры. Жует с открытым ртом.
Крашеная блондинка несколько секунд крепилась, но потом не выдержала и, кивнув на сестру, подлила масла в огонь:
- Ей говорили, она не послушалась. Хотела героя - и получила. Каждый по-своему с ума сходит!
- Хорошо еще, что телекамеры нет, - продолжала теща, покосившись на Машу. - Вот бы позорище было на весь мир - эдакое чавканье!
- Можно подумать, он колбасы никогда не видел, - вздохнула крашеная.
- За десять лет жизни в культурной семье и свинья бы научилась есть по-человечески, - философски прибавила теща. - Зато сколько самомнения, сколько гордости! Счастье, что её отец не дожил до этого кошмара.
Наконец не выдержала и жена.
- Ты что, оглох! - закричала она мужу. - Если ты такое ничтожество, что не способен жевать по-человечески...
Но ей не удалось закончить фразы. Мужчина в дикой ярости рванулся из-за стола к своей канистре с бензином. При этом он опрокинул банку с маслинами, и на Машиной юбке стало расплываться жирное пятно.
- Свинья да и только, - ухитрилась ввернуть теща.
Мужчину охватило такое бешенство, что несколько секунд он только хватал ртом воздух и вращал глазами, словно соображая, что предпринять: схватить канистру или гранату. Этих нескольких секунд Маше хватило, чтобы принять единственное правильное решение.
- Миленький, - обратилась она к нему, - будь настоящим мужчиной... Гони их отсюда к едрене-фене! Сделай это для меня!
Он вдруг начал смеяться. Сначала тихо, а потом все громче. Это был страшный смех. При этом он повторял:
- К едрене-фене!.. Правильно! К едрене-фене!.. От смеха у него по щекам потекли слезы. Теща хотела ещё что-то сказать, но Маша яростно на неё шикнула:
- Помолчите минуту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
- Опять! Опять! - пролепетал мужчина.
- Пропади ты пропадом со своей селедкой!
- Ну так вот вам! Вот вам!..
Он выскочил из-за стола и, схватив канистру с бензином, принялся открывать крышку. Маша порывисто бросилась к нему и притронулась ладонями к его небритым щекам. Он всхлипнул, как обиженный ребенок.
- Успокойся, миленький, - нежно прошептала она, встряхнув своими прекрасными волосами, которые слегка коснулись его лица. - Я знаю, что тебе захотелось колбаски. Они тебя не поняли. Не понимают. Я сделаю тебе бутерброд с колбаской.
- Я не говорил, что буду селедку, - всхлипывал он. Маша взглянула на его жену, чьи слова так выводили его из себя, и удивленно спросила:
- Ну почему вы так с ним разговариваете?
Она презрительно фыркнула и одернула свой серый свитер.
- Да он другого не заслуживает, - заявила она. - Обыкновенное ничтожество. Когда я начала с ним жить, он говорил, что может весь мир перевернуть. А оказалось, что об него не вытирает ноги только ленивый. Я думала, он сильный, волевой. Я думала, он гордый, а он стыдливо отворачивался, когда его жена давала каждому встречному и поперечному...
- Вы его за это наказываете? Вы думаете, он не способен...
Однако Маше не дали договорить. Она не успела растолковать этой странной женщине, что не стоит так разговаривать с мужем, который и без того почти в истерике. В разговор тут же включились две другие женщины. Все трое принялись жечь беднягу-террориста такими язвительными словами, что дом вполне мог запылать и без помощи бензина.
Единственное, что оставалось Маше, это обнять мужчину, прижаться к его худой груди, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, тоже рявкнуть распоясавшимся бабам:
- Молчать!.. - И для пущей убедительности присовокупить одно запомнившееся ей ядреное трехэтажное ругательство, которое она вычитала на досуге в одной академической монографии по ненормативной лексике.
Установилась такая тишина, что стало слышно, как за окном облетают осенние листья. Даже мужчина взглянул на Машу в совершенном изумлении. Он был потрясен тем, что кто-то на белом свете способен защитить его от этих фурий и гарпий. На лице его жены не осталось и следа глумливого выражения. Она лишь нервно терла ладонью ежик своих стриженых волос.
Что касается Маши, то ей сделалось абсолютно ясно, что в данном случае никакой социально-политической и экономической подоплеки в этом деле нет. Тут, скорее, поразительный психологический пример. Разве не удивительно, что этот контуженный ветеран ещё пытался что-то доказать своим домашним, хотя любой другой мужик на его месте уже давно бы начал кусаться.
Не успели затихнуть отзвуки ненормативно-редкостной филологической не то метафоры, не то гиперболы, как зазвонил телефон. Поскольку никто из присутствующих не двигался с места, Маша сама сняла трубку и услышала голос Бориса Петрова, который звонил по радиотелефону из милицейского "мерседеса".
- Ну ты даешь, - спокойно сказал он. - Наши омоновцы, засевшие за дверью, едва не обделались от неожиданности, а снайпера чуть не открыли беспорядочную стрельбу. У вас там все нормально?
- Нормально, - ответила Маша.
Уж его-то, конечно, не проймешь ничем.
- Дай трубку Артему, - потребовала она. Борис и не думал возражать.
- Маша, милая, что там происходит? Ты, кажется, кричала?
- Это просто, чтобы стресс снять. Знаешь, японцы советуют не переваривать конфликт в душе, а разрядиться, хорошенько наоравшись. Говорят, какая-то отрицательная энергия выходит. Только нельзя кричать рядом с посевами бобовых, не то всходов не будет.
- Боже, Маша, ты что там, рехнулась?
- Я-то в порядке, но вот объект поплыл... Следи за моей мыслью и не задавай лишних вопросов, - сказала Маша, решив, что не стоит прямым текстом говорить о сложившейся в квартире ситуации. Они работали вместе уже достаточно долго, чтобы понимать друг друга с полуслова.
- Валяй, - ответил Артем.
- Речь идет о правах человека в отдельно взятой ячейке общества. Что-то вроде тоталитарно-авторитарной формы правления. Жесткая хунта и все такое. В общем, сюжетец эдак минут на пять в рубрику "Бытовой беспредел". Но возможно также и острое политическое заявление. В общем, эксклюзив гарантирую. Ты меня понимаешь?
- Еще бы! - усмехнулся Артем. - Твои предложения?
- Будьте с оператором наготове. Снимаем без дублей. Психологическая зарисовка. Галерея типов. Подготовительную работу и сценарий беру на себя, а с администрацией ты уж как-нибудь сам договорись... Пусть Борис не кладет трубку.
- Ясно, - сказал Артем.
Ласковыми уговорами Маше удалось успокоить мужчину. Он позволил усадить себя за стол. А когда Маша разложила перед ним несколько пресных крекеров, накрыла их ломтиками колбасы, а сверху ещё водрузила по маслине, то бедняга просто растаял от счастья и принялся уплетать за обе щеки. Как только женщины увидели, что атмосфера немного разрядилась, они тоже взялись за еду. Теща сделала большой глоток пепси и сказала:
- Боже мой, вы только на него посмотрите! Никакой культуры. Жует с открытым ртом.
Крашеная блондинка несколько секунд крепилась, но потом не выдержала и, кивнув на сестру, подлила масла в огонь:
- Ей говорили, она не послушалась. Хотела героя - и получила. Каждый по-своему с ума сходит!
- Хорошо еще, что телекамеры нет, - продолжала теща, покосившись на Машу. - Вот бы позорище было на весь мир - эдакое чавканье!
- Можно подумать, он колбасы никогда не видел, - вздохнула крашеная.
- За десять лет жизни в культурной семье и свинья бы научилась есть по-человечески, - философски прибавила теща. - Зато сколько самомнения, сколько гордости! Счастье, что её отец не дожил до этого кошмара.
Наконец не выдержала и жена.
- Ты что, оглох! - закричала она мужу. - Если ты такое ничтожество, что не способен жевать по-человечески...
Но ей не удалось закончить фразы. Мужчина в дикой ярости рванулся из-за стола к своей канистре с бензином. При этом он опрокинул банку с маслинами, и на Машиной юбке стало расплываться жирное пятно.
- Свинья да и только, - ухитрилась ввернуть теща.
Мужчину охватило такое бешенство, что несколько секунд он только хватал ртом воздух и вращал глазами, словно соображая, что предпринять: схватить канистру или гранату. Этих нескольких секунд Маше хватило, чтобы принять единственное правильное решение.
- Миленький, - обратилась она к нему, - будь настоящим мужчиной... Гони их отсюда к едрене-фене! Сделай это для меня!
Он вдруг начал смеяться. Сначала тихо, а потом все громче. Это был страшный смех. При этом он повторял:
- К едрене-фене!.. Правильно! К едрене-фене!.. От смеха у него по щекам потекли слезы. Теща хотела ещё что-то сказать, но Маша яростно на неё шикнула:
- Помолчите минуту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110