По крайней мере пять-шесть должны были бы обратить на себя мое внимание. Тем более если их промывали хотя бы перекисью водорода. Эта самая H2O2 жутко щиплется! Тем не менее я ничего не помнил на этот счет.
Кто-то сделал все, чтоб я не ощущал боли от всех этих санитарно-гигиенических процедур, и постарался, чтоб я улегся в чистую постель после нескольких часов пребывания в грязи.
Несколько беспокоило отсутствие одежды. Халат, который мне выдала Аурора, отсутствовал, и я лежал голышом, как новорожденный. Конечно, если очень захочется, то удрать можно и без порток, но все-таки в шортах удобнее. Но ни шортов, ни плавок, ни майки, не говоря уже о трофейных ботинках и камуфляже, мне не предоставили. Кроме того, было определенное чувство смущения. Наверно, если б здесь появилась Зинка, Вика, Элен или даже Люба, я воспринял бы это спокойно. Но памятуя, что Эухения меня лет на двадцать постарше, щеголять в костюме Адама было неудобно. Правда, я лежал под простыней и вообще-то не просматривался, но мало ли что…
— У вас ничего не болит? — заботливо поинтересовалась Эухения, подходя к кровати и присаживаясь на краешек.
— Нет, спасибо, — сказал я, — все слава Богу. Наверно, это вы подвергли меня такой тщательной обработке?
— Совместно с Ауророй, естественно. Вы ведь помылись, несмотря на то, что у вас много свежих ранок и ссадин. А это может привести к инфицированию и нагноению. Что очень опасно при вашем ослабленном организме. Ведь вы после ужина едва дошли до постели. Поэтому, едва вы заснули, мы с Ауророй решили принять профилактические меры.
— Интересно, как я при этом не проснулся? Ведь когда дезинфицируют ранки, это обычно больно…
— О, вы находились в очень глубоком сне.
Эухения как-то незаметно передвинулась по моей кровати и сидела теперь совсем близко. Волей-неволей я рассмотрел ее получше.
Супергадалка выглядела гораздо лучше, чем днем. С моей точки зрения, конечно, и я эту точку зрения никому не стал бы навязывать. Естественно, ночью мысли крутятся менее зажато, чем днем, и то, что днем воспринимаешь как нечто неприемлемое, ночью переходит по крайней мере на ту стадию, которая выражается словами: «А почему бы и нет?» Правда, в то время, когда я начинал рассмотрение сеньоры Дорадо, у меня особых вольностей в голове еще не проклюнулось. Скорее проклюнулись воспоминания трехлетней давности. Да, три года назад я уже просыпался здесь, кстати, тоже исцарапанный, с большущей ссадиной на скуле, да еще и контуженный. Кроме того, тогда у меня были все основания считать, что я попал в плен. И лишь осмотревшись как следует, я начал понимать, что нахожусь, видимо, в гостях, а не под стражей.
А потом появилась Эухения. Свежая, благоухающая, ароматная и в купальном халате на голое тело. Точка в точку, как сейчас. Три года ее совершенно не состарили, по крайней мере, мне так казалось. И волосы у нее были распущены по плечам, точь-в-точь как сейчас, и седина закрашена — у меня, правда, ее теперь тоже было прилично. Но тогда было утро, и вообще, если на то пошло, я старался не сильно обращать внимание на некоторые элементы поведения сеньоры Дорадо, которые можно было расценить, как признаки сексуальной озабоченности. Даже угощение, которым она меня тогда попотчевала — некий коктейль с запахом алоэ и какая-то гадость из водорослей и морских червей, — как мне в то время показалось, было предназначено для совратительных целей.
Впрочем, тогда финт не вышел. Пришла Ленка, несколькими беззаботными жестами и словами продемонстрировала бедняжке, что не ревнует законного супруга к какой-то «дряхлой старушонке», и устыдившаяся своего дерзновения супергадалка без боя оставила позиции. То есть постель, на которую после непродолжительного обмена мелкими словесными пакостями я улегся с Хрюшкой Чебаковой. Видимо, все потенциальные (от слова «потенция») возможности своего «салата» и «коктейля» Хавронья Премудрая использовала в своих корыстных целях…
Не знаю, как Эухении удалось заровнять многочисленные морщинки — не слишком глубокие, правда — и сколько на это ушло всяких кремов и прочих средств макияжа, но только по сравнению с тем, что я видел перед тем, как заснуть, лицо у нее было совершенно иное. Конечно, она чуточку освежила губы помадой, придав им несколько более молодой цвет, чем имелся в натуре, а кроме того, очень аккуратно привела в порядок брови и ресницы. Фарфоровые зубки не воспринимались как искусственные, а ротик источал апельсиново-мятный аромат. Шея Эухении, на которой очень трудно было разглядеть шрамики от пластической операции омоложения — классные спецы работали! — выглядела вполне молодо и современно. Крестик на скромной золотой цепочке, конечно, наводил на мысль о том, что Бог воздаст нам когда-то по делам нашим, но вообще говоря, смотрелся эротично. Точно так же и большие, цыганского образца серьги, возможно, тоже золотые, поблескивавшие из-под черных, чуть вьющихся прядей, наводили на мысли вольные и весьма дерзкие. Розовый махровый халат был рассчитан на даму меньшей полноты, но Эухения явно хотела, чтобы ее формы обрисовались почетче, а бюст — явный предмет ее гордости! — в особенности. Глубокая темная ложбина, разделявшая груди, выглядывала из-под халата на две трети, а бронзовая, намного менее темная, чем в других местах, кожа этих, условно говоря, полушарий, так и манила прикоснуться, приласкать, пощупать…
На одном запястье супергадалки я с некоторым удивлением разглядел изящные часики-браслет российского производства, оформленные не то под «зернь», не то под «скань» (ни фига в этом не соображаю!), — нажмешь кнопочку, ажурный ларчик открывается, а в нем циферблат. Красная цена этим часикам из анодированного алюминия — долларов 20. Зачем брала? На память о стране пребывания или чтоб с паршивой овцы хоть шерсти клок? Но смотрелись эти часики на смуглой и довольно пухлой руке Эухении очень трогательно и приятно. На другой руке у нее был явно колдовской амулет, задачу которого я не хуже Эухении мог предугадать с 90-процентной достоверностью. Еще больше меня поразили ноги. Сидя на кровати, супергадалка, усердно имитируя незаданность своего поведения, постаралась показать их в самом выигрышном освещении. Я не заметил ни синевы, ни варикозных шишек, ни излишнего оволосения. Даже жира не разглядел. Все смотрелось так ровненько и стройненько, что вполне пригодилось бы даже тридцатилетней бабе, не говоря о сорокалетней. Ноготочки на руках и ногах были покрашены в алый цвет, но не заострены, а аккуратно скруглены и не вызывали воспоминаний о вампиршах.
Однако самым возбуждающим элементом в ее облике были глаза. Совершенно не соответствовали возрасту! Обычно у баб, которым за 50 — а Эухении, по моим скромным подсчетам, меньше, чем 55, быть не могло (биографию ее я как-то непроизвольно запомнил), — глаза все-таки смотрятся уже устало и по-старушечьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Кто-то сделал все, чтоб я не ощущал боли от всех этих санитарно-гигиенических процедур, и постарался, чтоб я улегся в чистую постель после нескольких часов пребывания в грязи.
Несколько беспокоило отсутствие одежды. Халат, который мне выдала Аурора, отсутствовал, и я лежал голышом, как новорожденный. Конечно, если очень захочется, то удрать можно и без порток, но все-таки в шортах удобнее. Но ни шортов, ни плавок, ни майки, не говоря уже о трофейных ботинках и камуфляже, мне не предоставили. Кроме того, было определенное чувство смущения. Наверно, если б здесь появилась Зинка, Вика, Элен или даже Люба, я воспринял бы это спокойно. Но памятуя, что Эухения меня лет на двадцать постарше, щеголять в костюме Адама было неудобно. Правда, я лежал под простыней и вообще-то не просматривался, но мало ли что…
— У вас ничего не болит? — заботливо поинтересовалась Эухения, подходя к кровати и присаживаясь на краешек.
— Нет, спасибо, — сказал я, — все слава Богу. Наверно, это вы подвергли меня такой тщательной обработке?
— Совместно с Ауророй, естественно. Вы ведь помылись, несмотря на то, что у вас много свежих ранок и ссадин. А это может привести к инфицированию и нагноению. Что очень опасно при вашем ослабленном организме. Ведь вы после ужина едва дошли до постели. Поэтому, едва вы заснули, мы с Ауророй решили принять профилактические меры.
— Интересно, как я при этом не проснулся? Ведь когда дезинфицируют ранки, это обычно больно…
— О, вы находились в очень глубоком сне.
Эухения как-то незаметно передвинулась по моей кровати и сидела теперь совсем близко. Волей-неволей я рассмотрел ее получше.
Супергадалка выглядела гораздо лучше, чем днем. С моей точки зрения, конечно, и я эту точку зрения никому не стал бы навязывать. Естественно, ночью мысли крутятся менее зажато, чем днем, и то, что днем воспринимаешь как нечто неприемлемое, ночью переходит по крайней мере на ту стадию, которая выражается словами: «А почему бы и нет?» Правда, в то время, когда я начинал рассмотрение сеньоры Дорадо, у меня особых вольностей в голове еще не проклюнулось. Скорее проклюнулись воспоминания трехлетней давности. Да, три года назад я уже просыпался здесь, кстати, тоже исцарапанный, с большущей ссадиной на скуле, да еще и контуженный. Кроме того, тогда у меня были все основания считать, что я попал в плен. И лишь осмотревшись как следует, я начал понимать, что нахожусь, видимо, в гостях, а не под стражей.
А потом появилась Эухения. Свежая, благоухающая, ароматная и в купальном халате на голое тело. Точка в точку, как сейчас. Три года ее совершенно не состарили, по крайней мере, мне так казалось. И волосы у нее были распущены по плечам, точь-в-точь как сейчас, и седина закрашена — у меня, правда, ее теперь тоже было прилично. Но тогда было утро, и вообще, если на то пошло, я старался не сильно обращать внимание на некоторые элементы поведения сеньоры Дорадо, которые можно было расценить, как признаки сексуальной озабоченности. Даже угощение, которым она меня тогда попотчевала — некий коктейль с запахом алоэ и какая-то гадость из водорослей и морских червей, — как мне в то время показалось, было предназначено для совратительных целей.
Впрочем, тогда финт не вышел. Пришла Ленка, несколькими беззаботными жестами и словами продемонстрировала бедняжке, что не ревнует законного супруга к какой-то «дряхлой старушонке», и устыдившаяся своего дерзновения супергадалка без боя оставила позиции. То есть постель, на которую после непродолжительного обмена мелкими словесными пакостями я улегся с Хрюшкой Чебаковой. Видимо, все потенциальные (от слова «потенция») возможности своего «салата» и «коктейля» Хавронья Премудрая использовала в своих корыстных целях…
Не знаю, как Эухении удалось заровнять многочисленные морщинки — не слишком глубокие, правда — и сколько на это ушло всяких кремов и прочих средств макияжа, но только по сравнению с тем, что я видел перед тем, как заснуть, лицо у нее было совершенно иное. Конечно, она чуточку освежила губы помадой, придав им несколько более молодой цвет, чем имелся в натуре, а кроме того, очень аккуратно привела в порядок брови и ресницы. Фарфоровые зубки не воспринимались как искусственные, а ротик источал апельсиново-мятный аромат. Шея Эухении, на которой очень трудно было разглядеть шрамики от пластической операции омоложения — классные спецы работали! — выглядела вполне молодо и современно. Крестик на скромной золотой цепочке, конечно, наводил на мысль о том, что Бог воздаст нам когда-то по делам нашим, но вообще говоря, смотрелся эротично. Точно так же и большие, цыганского образца серьги, возможно, тоже золотые, поблескивавшие из-под черных, чуть вьющихся прядей, наводили на мысли вольные и весьма дерзкие. Розовый махровый халат был рассчитан на даму меньшей полноты, но Эухения явно хотела, чтобы ее формы обрисовались почетче, а бюст — явный предмет ее гордости! — в особенности. Глубокая темная ложбина, разделявшая груди, выглядывала из-под халата на две трети, а бронзовая, намного менее темная, чем в других местах, кожа этих, условно говоря, полушарий, так и манила прикоснуться, приласкать, пощупать…
На одном запястье супергадалки я с некоторым удивлением разглядел изящные часики-браслет российского производства, оформленные не то под «зернь», не то под «скань» (ни фига в этом не соображаю!), — нажмешь кнопочку, ажурный ларчик открывается, а в нем циферблат. Красная цена этим часикам из анодированного алюминия — долларов 20. Зачем брала? На память о стране пребывания или чтоб с паршивой овцы хоть шерсти клок? Но смотрелись эти часики на смуглой и довольно пухлой руке Эухении очень трогательно и приятно. На другой руке у нее был явно колдовской амулет, задачу которого я не хуже Эухении мог предугадать с 90-процентной достоверностью. Еще больше меня поразили ноги. Сидя на кровати, супергадалка, усердно имитируя незаданность своего поведения, постаралась показать их в самом выигрышном освещении. Я не заметил ни синевы, ни варикозных шишек, ни излишнего оволосения. Даже жира не разглядел. Все смотрелось так ровненько и стройненько, что вполне пригодилось бы даже тридцатилетней бабе, не говоря о сорокалетней. Ноготочки на руках и ногах были покрашены в алый цвет, но не заострены, а аккуратно скруглены и не вызывали воспоминаний о вампиршах.
Однако самым возбуждающим элементом в ее облике были глаза. Совершенно не соответствовали возрасту! Обычно у баб, которым за 50 — а Эухении, по моим скромным подсчетам, меньше, чем 55, быть не могло (биографию ее я как-то непроизвольно запомнил), — глаза все-таки смотрятся уже устало и по-старушечьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162