Вразуми нас, рабов твоих, грешных и темных! Просвети и оборони от лукавого! Спаси и помилуй! — Мне показалось, что это была не молитва, а скорее какое заклинание, набор кодовых фраз…
И тут икона словно бы осветилась изнутри, отбросив какой-то странный блик на лицо бывшего россиянина. Только теперь я смог ее увидеть как следует. Впрочем, наверняка в обычной обстановке икона смотрелась совсем не так. Конечно, когда ее освещали свечами или лампадкой, все многочисленные бриллианты переливались как радуга, и чеканное золото оклада отражало эти блики. Наверно, это было красиво. Но сейчас было иное. Сияние исходило изнутри, а не извне. Постепенно оклад терял свою вещественность, переставал восприниматься как сочетание металла и прозрачных камней, а превращался в лучистый, расплывчатый и зыбкий ореол, посреди которого все ярче, четче и рельефнее прорисовывались лики Богоматери и Младенца. Оттуда, из глубины ореола, от этих ликов шло Спасение и Жертвенность…
МЕЖДУ ЯВЬЮ И СНОМ
Примерно через минуту мне впервые показалось, что эти плоскостные, писанные кистью древнего мастера изображения становятся более живыми, обретают объем и меняют цвет. Еще спустя полминуты мне привиделся лучистый блеск в глазах и одновременно почудилось, что губы Богородицы дрогнули, будто она собиралась произнести какую-то фразу. При этом радужный туман все больше распространялся вокруг ликов, постепенно заполняя всю площадку и окутывая находившихся на ней людей. Я ощутил, что теряю ощущение реальности и вхожу в некий пограничный мир, где сон и явь сливаются воедино, переплетаются, спутываются и перестают быть противоположностями.
Еще через какое-то время контуры шахты, лестницы, кабельной трубы, поручней, двери кабельного туннеля, всех людей, присутствовавших на площадке, полностью исчезли. Я не ощущал ни земной тяжести, ни стальных листов площадки под ногами. Даже собственное тело, окутанное радужным туманом, стало каким-то эфемерным, бесплотным, призрачным. Черный «джикейский» комбинезон, бронежилет, оружие и амуниция — исчезли. Я уже не мог понять, одет я или нет, и даже больше — был не уверен, что у меня есть тело. Зато там, где находилась Богородица с Младенцем, туман как бы рассеивался и расступался. И уже видно было, что это не горельефы или скульптуры, а живые существа, одетые в старорусскую одежду. Причем их лица все больше обретали облик Веры и Юрика.
Свет, который исходил от них, становился все ярче, золотистее, все больше напоминал солнечный, и смотреть на него становилось все труднее.
Я ждал, что услышу от них некое Откровение, какое-то Слово, которое, как известно, было в начале ВСЕГО.
Но на самом деле ничего я не услышал. Просто Богородица подняла правую руку и указала куда-то за мою спину. И хотя прямой команды повернуться вроде бы не было, мой взгляд повернулся на 180 градусов. Там, все в том же радужном тумане, возникло нечто похожее на окно в облаках. В этом окне я увидел лабораторию Чуда-юда на горизонте 82, только все оборудование ее уже куда-то исчезло. Остался лишь длинный вытянутый зал, залитый знакомым мне ослепительно ярким, режущим глаза светом. Вместо дальней от меня торцевой стены, посреди этого голубоватого, электросварочного сияния стремительно скручивалась черная спираль, постепенно приобретавшая форму воронки. Свет пытался сжать, захлестнуть эту жуткую, беспросветно-черную пасть, но ему это не удавалось. Чернота все густела, углублялась, а горловина воронки неумолимо притягивала. В нее, словно в странный, противоречащий физическим законам, горизонтальный водоворот постепенно всасывалось все, что еще оставалось в зале. А оставались в зале только люди. Их было довольно много, несколько десятков человек, знакомых и незнакомых. Конечно, там был сам Чудо-юдо, Эухения, Зинка, Вика, Лариса, Пепа и Аурора, Ваня, Валерка, Олег, три подопытные мамаши, трое супермладенцев, охранник Рауль, инженеры Борис и Глеб, а также еще какие-то типы то ли из обслуги «Горного Шале», то ли из СБ ЦТМО. Черное жерло воронки надвигалось на них, подхватывало крайних и, вращая по спирали, уносило куда-то в Неизвестность. А они стояли и улыбались глупыми, самодовольными, даже счастливыми улыбками. Потому что думали, что спасаются. Когда я присмотрелся, то увидел: на глазах у всех были огромные голубовато-зеленые бельма. Слепцы! Они не видели, что их ждет. Более того, им мерещилось, будто они уже видят прекрасную, «экологически чистую» планету с голубыми реками и зелеными лесами. Эти фантастические пейзажи светились там, в бельмах, будто в маленьких цветных телеэкранах. И плевать им всем было на то, что у них души отбирают, им вечную телесную жизнь посулили…
Но я-то откуда-то знал: все не так! Они не только отдавали Врагу души, но и тела. Их ждала не вечная жизнь, а аннигиляция, обращение в ничто, для того, чтобы Враг поглотил выделившуюся энергию и с ее помощью превратил Землю в ад.
Чудо-юдо исчез в черном водовороте одним из первых, туда же нырнула Эухения, еще какие-то люди…
Страшновато стало, но только на миг. Сзади, оттуда, где находилась Богородица, вынесся искрящийся, переливающийся ало-желто-оранжевыми красками луч или даже поток света, и я, должно быть, слившись с этим потоком и окончательно потеряв человеческую форму, превратился в острие этого луча — разящее, уничтожающее оружие Справедливости и Возмездия!
В мгновение ока световой меч рассек черную воронку, клочья ее разлетелись в стороны. Единый поток света тут же разбился на тысячи малых, но острых лучиков, которые продолжали дробить бесформенные клочки черного на более мелкие и мельчайшие кусочки, крошки и пылинки. Но один, наиболее крупный клок черноты сумел скататься в шарик, ощетиниться зелеными иглами, и именно на него Высшая Воля направила свое острие — то есть меня.
Столкнулись! Сверкнула ярчайшая вспышка! Грохот неимоверный, будто разом взорвались тысячи ядерных бомб, заполнил уши.
И тут же все погасло. Я очутился в странно знакомом месте. Когда-то — и не очень давно! — мне уже доводилось видеть во тьме красный прямоугольный контур. Такое впечатление, что он был обведен неоновыми трубками, будто на световой рекламе. Причем в прошлый раз я не сразу разобрал, горят ли эти трубки на сплошной стене или ограничивают какой-то проем. На сей раз тоже ощущалось сомнение, но оно быстро улетучилось. Я вспомнил, что контур ограничивал проем виртуальной двери, в которую я обязательно должен войти, но там, за дверью, подстерегает опасность. И очень серьезная…
Снова, как и в том недавнем прошлом, я испытал два взаимоисключающих воздействия.
Во-первых, меня, как магнитом, потянуло к мерцающему алому контуру. Это тяготение сопровождалось какими-то таинственными звуками, вроде бы не имеющими смыслового содержания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
И тут икона словно бы осветилась изнутри, отбросив какой-то странный блик на лицо бывшего россиянина. Только теперь я смог ее увидеть как следует. Впрочем, наверняка в обычной обстановке икона смотрелась совсем не так. Конечно, когда ее освещали свечами или лампадкой, все многочисленные бриллианты переливались как радуга, и чеканное золото оклада отражало эти блики. Наверно, это было красиво. Но сейчас было иное. Сияние исходило изнутри, а не извне. Постепенно оклад терял свою вещественность, переставал восприниматься как сочетание металла и прозрачных камней, а превращался в лучистый, расплывчатый и зыбкий ореол, посреди которого все ярче, четче и рельефнее прорисовывались лики Богоматери и Младенца. Оттуда, из глубины ореола, от этих ликов шло Спасение и Жертвенность…
МЕЖДУ ЯВЬЮ И СНОМ
Примерно через минуту мне впервые показалось, что эти плоскостные, писанные кистью древнего мастера изображения становятся более живыми, обретают объем и меняют цвет. Еще спустя полминуты мне привиделся лучистый блеск в глазах и одновременно почудилось, что губы Богородицы дрогнули, будто она собиралась произнести какую-то фразу. При этом радужный туман все больше распространялся вокруг ликов, постепенно заполняя всю площадку и окутывая находившихся на ней людей. Я ощутил, что теряю ощущение реальности и вхожу в некий пограничный мир, где сон и явь сливаются воедино, переплетаются, спутываются и перестают быть противоположностями.
Еще через какое-то время контуры шахты, лестницы, кабельной трубы, поручней, двери кабельного туннеля, всех людей, присутствовавших на площадке, полностью исчезли. Я не ощущал ни земной тяжести, ни стальных листов площадки под ногами. Даже собственное тело, окутанное радужным туманом, стало каким-то эфемерным, бесплотным, призрачным. Черный «джикейский» комбинезон, бронежилет, оружие и амуниция — исчезли. Я уже не мог понять, одет я или нет, и даже больше — был не уверен, что у меня есть тело. Зато там, где находилась Богородица с Младенцем, туман как бы рассеивался и расступался. И уже видно было, что это не горельефы или скульптуры, а живые существа, одетые в старорусскую одежду. Причем их лица все больше обретали облик Веры и Юрика.
Свет, который исходил от них, становился все ярче, золотистее, все больше напоминал солнечный, и смотреть на него становилось все труднее.
Я ждал, что услышу от них некое Откровение, какое-то Слово, которое, как известно, было в начале ВСЕГО.
Но на самом деле ничего я не услышал. Просто Богородица подняла правую руку и указала куда-то за мою спину. И хотя прямой команды повернуться вроде бы не было, мой взгляд повернулся на 180 градусов. Там, все в том же радужном тумане, возникло нечто похожее на окно в облаках. В этом окне я увидел лабораторию Чуда-юда на горизонте 82, только все оборудование ее уже куда-то исчезло. Остался лишь длинный вытянутый зал, залитый знакомым мне ослепительно ярким, режущим глаза светом. Вместо дальней от меня торцевой стены, посреди этого голубоватого, электросварочного сияния стремительно скручивалась черная спираль, постепенно приобретавшая форму воронки. Свет пытался сжать, захлестнуть эту жуткую, беспросветно-черную пасть, но ему это не удавалось. Чернота все густела, углублялась, а горловина воронки неумолимо притягивала. В нее, словно в странный, противоречащий физическим законам, горизонтальный водоворот постепенно всасывалось все, что еще оставалось в зале. А оставались в зале только люди. Их было довольно много, несколько десятков человек, знакомых и незнакомых. Конечно, там был сам Чудо-юдо, Эухения, Зинка, Вика, Лариса, Пепа и Аурора, Ваня, Валерка, Олег, три подопытные мамаши, трое супермладенцев, охранник Рауль, инженеры Борис и Глеб, а также еще какие-то типы то ли из обслуги «Горного Шале», то ли из СБ ЦТМО. Черное жерло воронки надвигалось на них, подхватывало крайних и, вращая по спирали, уносило куда-то в Неизвестность. А они стояли и улыбались глупыми, самодовольными, даже счастливыми улыбками. Потому что думали, что спасаются. Когда я присмотрелся, то увидел: на глазах у всех были огромные голубовато-зеленые бельма. Слепцы! Они не видели, что их ждет. Более того, им мерещилось, будто они уже видят прекрасную, «экологически чистую» планету с голубыми реками и зелеными лесами. Эти фантастические пейзажи светились там, в бельмах, будто в маленьких цветных телеэкранах. И плевать им всем было на то, что у них души отбирают, им вечную телесную жизнь посулили…
Но я-то откуда-то знал: все не так! Они не только отдавали Врагу души, но и тела. Их ждала не вечная жизнь, а аннигиляция, обращение в ничто, для того, чтобы Враг поглотил выделившуюся энергию и с ее помощью превратил Землю в ад.
Чудо-юдо исчез в черном водовороте одним из первых, туда же нырнула Эухения, еще какие-то люди…
Страшновато стало, но только на миг. Сзади, оттуда, где находилась Богородица, вынесся искрящийся, переливающийся ало-желто-оранжевыми красками луч или даже поток света, и я, должно быть, слившись с этим потоком и окончательно потеряв человеческую форму, превратился в острие этого луча — разящее, уничтожающее оружие Справедливости и Возмездия!
В мгновение ока световой меч рассек черную воронку, клочья ее разлетелись в стороны. Единый поток света тут же разбился на тысячи малых, но острых лучиков, которые продолжали дробить бесформенные клочки черного на более мелкие и мельчайшие кусочки, крошки и пылинки. Но один, наиболее крупный клок черноты сумел скататься в шарик, ощетиниться зелеными иглами, и именно на него Высшая Воля направила свое острие — то есть меня.
Столкнулись! Сверкнула ярчайшая вспышка! Грохот неимоверный, будто разом взорвались тысячи ядерных бомб, заполнил уши.
И тут же все погасло. Я очутился в странно знакомом месте. Когда-то — и не очень давно! — мне уже доводилось видеть во тьме красный прямоугольный контур. Такое впечатление, что он был обведен неоновыми трубками, будто на световой рекламе. Причем в прошлый раз я не сразу разобрал, горят ли эти трубки на сплошной стене или ограничивают какой-то проем. На сей раз тоже ощущалось сомнение, но оно быстро улетучилось. Я вспомнил, что контур ограничивал проем виртуальной двери, в которую я обязательно должен войти, но там, за дверью, подстерегает опасность. И очень серьезная…
Снова, как и в том недавнем прошлом, я испытал два взаимоисключающих воздействия.
Во-первых, меня, как магнитом, потянуло к мерцающему алому контуру. Это тяготение сопровождалось какими-то таинственными звуками, вроде бы не имеющими смыслового содержания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162