Первая забралась в старенький «Фольксваген» и вырулила со двора. Однако путешествие было недолгим.
Миновав дамбу, Людмила не погнала машину в направлении шоссе, а свернула с пригорка вниз, к ставку.
Эллочка озадаченно спросила:
— Это так мы едем домой, да?
Остановив машину за густым деревцем, обеспечивающим некоторую тень, Людмила преувеличенно бодро заявила:
— Послушай, Эльчонок! Мне в голову пришла совершенно потрясная идея. Как у вас говорят — просто отпад.
— Никто у нас так не говорит, — возразила дочка. — И что за идея? Искупаться в этой луже и нахвататься всяких пиявок?
— Нет, что ты! — засмеялась Людмила, по ходу дела корректируя звучание своего голоса таким образом, чтобы он звучал как можно более естественно. — Я тебе говорила о своём сценарии, помнишь?
Выгоревшие Эллочкины бровки изогнулись в виде двух крючочков, на которых повис недоуменный вопрос.
— Сейчас я вернусь на дачу и скоренько запишу все, что мне пришло в голову, — быстро сказала Людмила.
— Давай вместе вернёмся.
— Глупости!
— Почему это глупости?
— Потому что глупости.
Людмила даже фыркнула в подтверждение своим словам. Не могла же она сказать дочери, что намеревается по-скоренькому сбегать в гости к соседу. А блудить в нескольких метрах от Эллочки ей не хотелось.
Такая проныра её даже под землёй найдёт, а как потом смотреть ей в глаза? План Людмилы строился именно на этой вот «непредвиденной» остановке.
— Ты что, мама, собираешься бросить меня одну? — не поверила Эллочка.
— Почему одну, когда с тобой Тошка. И потом, что значит: «бросить»?
— То и значит. Я тебе что, так сильно мешаю?
Людмила немного смутилась:
— Не то чтобы мешаешь, но… Понимаешь, я должна сосредоточиться.
— Не останусь без тебя! — заупрямилась Эллочка.
Людмила шутливо поймала её за нос и поводила из стороны в сторону:
— Будешь вредничать — оторву!
Эллочка взвизгнула чуточку громче, чем того требовала шутка, опасливо высвободилась и присмотрелась к матери.
— Разве до дома дотерпеть нельзя? — спросила она, по-взрослому морща лоб.
— Никак нельзя, — подтвердила Людмила с виноватой улыбкой.
— Я даже не буду заходить в дом. Посижу на крылечке. Буду вести себя тихо-тихо, как мышка.
— Нет. Машину бросать без присмотра нельзя.
— Так мы на машине и вернёмся!
— Какое же это будет творчество, если я на машине стану туда-сюда раскатывать?
Возражение прозвучало не очень логично, но Эллочке пришлось неохотно согласиться. Они выбрались из машины и остановились напротив, избегая смотреть друг другу в глаза.
— Почему ты дрожишь, мама? — спросила дочь. — Разве холодно?
— А? Что? — Людмила встрепенулась и изобразила улыбку. — Никто не дрожит. — Она бросила долгий взгляд в сторону посёлка. — Слушай, я пойду, ладно?
— Только недолго, — предупредила Эллочка.
— Это как получится, — ответил Людмила и вдруг тихонечко засмеялась.
— Думаю, за час я управлюсь.
Максимум за полтора.
— Учти, одной мне будет скучно и страшно!
— Ерунда! Ты уже большая. С тобой Тошка. Главное — от машины ни на шаг. Задача ясна?
— Ясна. Очень даже ясна. — Эллочка вздохнула. — Но лучше не ходи на дачу, мама. Не надо никаких сценариев. В Сочи ты тоже однажды говорила: «срочное дело, срочное дело», — помнишь? — а потом у тебя оказалось все лицо исцарапано… — Голос Эллочки зазвенел. — И все вы, взрослые, врёте! Сами такие большие, а маленьким врёте.
— У тебя нос не дорос меня судить. — Людмила сказала это как бы в шутку, но улыбка у неё вышла неискренняя. — Ладно, чао. Можешь пожевать что-нибудь — на заднем сиденье сумка с провизией. Если увидишь, что приближается посторонний, садись в машину и нажми на дверцах вот эти кнопочки. Но тут чужие не ходят, не бойся. Так что охраняй машину и будь умницей.
— Сама будь умницей! — сказала Эллочка и смахнула с ресниц слезинку, не дав ей соскользнуть по щеке.
Но Людмила уже ничего не слышала и не видела.
Она целеустремлённо уходила прочь, так ни разу и не оглянувшись на сиротливо приткнувшийся у берега автомобиль и маленькую дочурку, провожающую её тревожным взглядом.
* * *
Солнце клонилось к горизонту, когда Людмила быстрым шагом миновала новорусскую стройку, осторожно отворила нужную калитку и подала голос:
— Эй! Есть кто живой?
Никто не откликнулся. Тогда Людмила вошла во двор и двинулась вдоль кирпичной стены дома по узенькой бетонной дорожке. Шагая, она старалась не наступать на многочисленные трещины. Такой у неё имелся суеверный сдвиг по фазе. Удастся переступить все трещины — повезёт. Ей очень хотелось, чтобы повезло.
Пройдя несколько шагов, Людмила очутилась в своеобразном гроте из виноградных лоз, дававших тень и подобие прохлады. Ей понравилось в этом оазисе. На темно-зеленом фоне она должна была смотреться особенно выгодно в своём ярко-жёлтом сарафане, загорелая, свежая, стройная. Уверенная в себе молодая женщина. Только отчего-то ужасно колотилось сердце, как у школьницы перед первым свиданием, которое может завершиться не только кусачими поцелуями и трепетными прикосновениями. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в холодную воду, Людмила окликнула ещё раз:
— Э-эй! Есть кто…
Он возник перед ней совершенно бесшумно и на столько внезапно, что напрягшиеся от испуга соски отчётливо обрисовались под тонкой тканью её сарафана. Бесстрастный. Молчаливый. Все в тех же узких застиранных джинсах, но уже без рубахи. Людмила подумала, что впервые в жизни видит зрелый мужской торс, напрочь лишённый привычной растительности на груди. Сильное мускулистое тело с гладкой юношеской кожей. Это было трогательно и волнующе. Как в ранней молодости, когда от одного лишь предвкушения восторга все внутри переворачивалось и холодело. Стараясь унять тревожную дрожь в голосе, Людмила улыбнулась и пустила в ход домашнюю заготовку:
— Не ждали гостей?
Светлые глаза мужчины смотрели на неё не мигая.
— Нет. — Это прозвучало не очень вежливо, но зато честно.
— Жарко, — зачем-то сказала Людмила и слегка покраснела.
— Да.
Иронически приподняв уголок губ, мужчина продолжал спокойно разглядывать гостью. В светлых глазах мужчины не было ни тени недоумения. Он просто смотрел на Людмилу, не приглашая, но и не прогоняя прочь.
Впервые в жизни, стоя перед мужчиной, она понятия не имела, куда девать ставшие вдруг лишними и нелепыми руки. Пришлось поправить причёску, одёрнуть сарафан. Сердясь одновременно на себя и на нелюбезного хозяина дома, Людмила сказала:
— Я зашла поблагодарить вас за дочь.
— Конечно. — Мужчина деликатно убрал свою полуулыбку. — С девочкой все в порядке?
— Да, спасибо. — С ужасом предчувствуя, что румянец на лице вот-вот сменится нестерпимым жаром, Людмила с неожиданной решимостью предложила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100