лампа, подсвечник, барометр, телевизор.
Ходики снова остановились, и стрелки уныло обвисли на круглой кошачей мордочке. Было очень тихо. Слишком тихо. Невыносимо.
Поднявшись с дивана, Громов сунул в зубы сигарету и включил телевизор, разогревавшийся важно и неторопливо, как самовар. Его полированные бока стоили сегодня немногим меньше электронных внутренностей, но он до сих пор кое-как функционировал, хотя безбожно перевирал цвета, подменяя жёлтое — зелёным, а красное — синим. Зато самодельная антенна из обычной линейки и медной проволоки ловила целых пять программ. Вполне достаточно, чтобы убить время, пока спит Саня.
Прихватив пепельницу, Громов опять улёгся на диван. На тусклом экране проявилось светлое пятнышко, разрослось с шипением и превратилось в миловидную особу на фоне карты России. Особа взмахивала своей ручкой, как волшебной палочкой, но ничего изменить к лучшему не могла. Все та же жара почти по всей территории.
Когда отмельтешила реклама, на экране возникло странное существо с отбеленными волосами. То ли старуха, прикидывающаяся мужчиной, то ли пожилой дядька, нарядившийся смеха ради женщиной.
Артистическая натура, предположил Громов, и не ошибся. По-жабьи открывая рот, обильно напудренное существо рассказывало о своей новой концертной программе. Ведущий изображал почтительное внимание, но Громов не был обязан внимать этой ахинее и с удовольствием воспользовался своей независимостью.
Пульт ему заменяла собственная правая нога, большой палец которой дотягивался до любой кнопки переключения каналов. Он выбрал первую по счёту и наткнулся на старый-престарый фильм, смотреть который было особенно приятно потому, что почти каждая реплика героев была известна заранее.
Потом была программа новостей, выдержанная в строгом официальном тоне. Потом ещё что-то — яркое, забавное, шумное. Кажется, видеоклипы. Или мультфильмы.
Пора было вставать, но последовательность действий требовала нажатия на пятую кнопку, и Громов нажал. После чего рывком сел и уставился в экран с таким вниманием, которое явно не понравилось бы главному герою передачи.
Это был местный канал, региональный. В студии телекомпании «Ракурс» не пели, не плясали. Здесь знакомили зрителей с важнейшими новостями родного края, и нынешним утром гвоздём программы был и.о. губернатора Курганской области, а на самом деле её полновластный хозяин. Белые буковки в нижней части экрана свидетельствовали, что этого человека величают Рудневым А.С., хотя Громов помнил его под кличкой Итальянец. Некоронованный криминальный авторитет, по приказу которого бандиты вознамерились установить новый порядок в мирном дачном посёлке. Все эти садыкбековы, шкреки и эрики расплодились повсюду под его чутким руководством. А Руднев как ни в чем не бывало распинался по поводу жилищных проблем. Он намеревался что-то строить.
— На чьих костях на этот раз? — мрачно полюбопытствовал Громов.
«…этот вопрос так или иначе затрагивает каждого жителя нашего города, — откликнулся Итальянец. — Но решит проблему не бог, не царь и не герой. — Он тонко улыбнулся. — Это наша с вами общая задача…»
На экране он выглядел синюшно-зелёным, как вурдалак. Он смотрел Громову в глаза — победоносно, нагло, вызывающе. Он собирался попить ещё немало кровушки, и не было никаких шансов добраться до его сердца осиновым колом или серебряной пулей. Потому что Итальянец являлся призраком, таким же эфемерным, как телевизионное изображение Александра Сергеевича Руднева. Он не фигурировал ни в уголовных делах, ни в оперативных донесениях, ни в протоколах. Фантом. Химера.
Под началом этого оборотня находится целая армия упырей помельче, подумал Громов. Днём и ночью, ежечасно, ежеминутно они вышибают из кого-то долги вместе с мозгами, гнусаво диктуют свои условия, трясут, выставляют, канают, кидают, бесогонят, трахают, обламывают рога, ставят на уши. Вся область обложена непомерной данью этого воинства.
А на вид все так пристойно. И на слух тоже.
Существует жилищная проблема, существует губернатор, озабоченный ею до невозможности, а ещё есть некое АОЗТ «Самсон», которое берётся в меру сил и возможностей наращивать жилищный фонд Курганска, и в подрядчиках у него — не абы кто, а турецкая строительная фирма. Если верить Рудневу, то часть особняков, которые вырастут на месте дачного посёлка, будет передана в распоряжение городских властей. Там можно будет разместить детский дом, профилакторий или что-нибудь другое, не менее полезное и нужное. Когда-нибудь потом. Позже. Это ведь звучит лучше, чем никогда?
Наверняка вся эта афёра затеяна не случайно, не с бухты-барахты. Что-то Итальянец просчитал, что-то продумал, каким-то образом нашёл свою выгоду, ради которой он и живёт на этом свете. Но Громова совершенно не интересовала механика этого дела. Он знал твёрдо одно: нельзя, чтобы на островке, где похоронена Ксюха, возник какой-нибудь ресторан с итальянской кухней, где будут насыщаться, поплёвывая в воду, счастливые обладатели особняков. Пусть они сорят деньгами где-нибудь ещё, Громов не возражал. Но не здесь. Не в этом посёлке, возведённом не их руками. Не на этой земле, политой чужими кровью, потом и слезами.
— Не обломится тебе здесь ничего, Корлеоне недоделанный, — пробормотал Громов.
Итальянец его услышал. Снисходительно улыбнувшись, он сказал:
— Я и моя команда привыкли руководствоваться одним простым, но действенным лозунгом: «Сказано — сделано». Я привык претворять свои планы в жизнь немедленно, не откладывая их в долгий ящик. — Он обращался уже не столько к телезрителям, сколько к ведущей, в которой Громов не без удивления опознал свою знакомую — Людмилу. Она прямо вся извелась в своих тесных брючках, бросая взгляды на часы, а Итальянец посматривал на неё, как кот, подстерегающий доверчивую птичку. — Так что, — говорил он, чуть ли не облизываясь, — в заключение беседы хочу пригласить вашу съёмочную группу на место событий. Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город… Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… А? — Итальянец интригующе хохотнул.
Громов резко подался вперёд. Неужели он не ослышался? Неужели завтра Итальянец действительно осчастливит своим присутствием посёлок Западный?
Людмила вся затрепыхалась в не менее радостном экстазе, чем тот, который не так давно испытала на этом самом диване, когда лежала под Громовым.
— Конечно, — чирикнула она. — Мы с радостью принимаем ваше приглашение. Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.
— Ещё как! — машинально подтвердил Громов, невидящие глаза которого были устремлены на экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Ходики снова остановились, и стрелки уныло обвисли на круглой кошачей мордочке. Было очень тихо. Слишком тихо. Невыносимо.
Поднявшись с дивана, Громов сунул в зубы сигарету и включил телевизор, разогревавшийся важно и неторопливо, как самовар. Его полированные бока стоили сегодня немногим меньше электронных внутренностей, но он до сих пор кое-как функционировал, хотя безбожно перевирал цвета, подменяя жёлтое — зелёным, а красное — синим. Зато самодельная антенна из обычной линейки и медной проволоки ловила целых пять программ. Вполне достаточно, чтобы убить время, пока спит Саня.
Прихватив пепельницу, Громов опять улёгся на диван. На тусклом экране проявилось светлое пятнышко, разрослось с шипением и превратилось в миловидную особу на фоне карты России. Особа взмахивала своей ручкой, как волшебной палочкой, но ничего изменить к лучшему не могла. Все та же жара почти по всей территории.
Когда отмельтешила реклама, на экране возникло странное существо с отбеленными волосами. То ли старуха, прикидывающаяся мужчиной, то ли пожилой дядька, нарядившийся смеха ради женщиной.
Артистическая натура, предположил Громов, и не ошибся. По-жабьи открывая рот, обильно напудренное существо рассказывало о своей новой концертной программе. Ведущий изображал почтительное внимание, но Громов не был обязан внимать этой ахинее и с удовольствием воспользовался своей независимостью.
Пульт ему заменяла собственная правая нога, большой палец которой дотягивался до любой кнопки переключения каналов. Он выбрал первую по счёту и наткнулся на старый-престарый фильм, смотреть который было особенно приятно потому, что почти каждая реплика героев была известна заранее.
Потом была программа новостей, выдержанная в строгом официальном тоне. Потом ещё что-то — яркое, забавное, шумное. Кажется, видеоклипы. Или мультфильмы.
Пора было вставать, но последовательность действий требовала нажатия на пятую кнопку, и Громов нажал. После чего рывком сел и уставился в экран с таким вниманием, которое явно не понравилось бы главному герою передачи.
Это был местный канал, региональный. В студии телекомпании «Ракурс» не пели, не плясали. Здесь знакомили зрителей с важнейшими новостями родного края, и нынешним утром гвоздём программы был и.о. губернатора Курганской области, а на самом деле её полновластный хозяин. Белые буковки в нижней части экрана свидетельствовали, что этого человека величают Рудневым А.С., хотя Громов помнил его под кличкой Итальянец. Некоронованный криминальный авторитет, по приказу которого бандиты вознамерились установить новый порядок в мирном дачном посёлке. Все эти садыкбековы, шкреки и эрики расплодились повсюду под его чутким руководством. А Руднев как ни в чем не бывало распинался по поводу жилищных проблем. Он намеревался что-то строить.
— На чьих костях на этот раз? — мрачно полюбопытствовал Громов.
«…этот вопрос так или иначе затрагивает каждого жителя нашего города, — откликнулся Итальянец. — Но решит проблему не бог, не царь и не герой. — Он тонко улыбнулся. — Это наша с вами общая задача…»
На экране он выглядел синюшно-зелёным, как вурдалак. Он смотрел Громову в глаза — победоносно, нагло, вызывающе. Он собирался попить ещё немало кровушки, и не было никаких шансов добраться до его сердца осиновым колом или серебряной пулей. Потому что Итальянец являлся призраком, таким же эфемерным, как телевизионное изображение Александра Сергеевича Руднева. Он не фигурировал ни в уголовных делах, ни в оперативных донесениях, ни в протоколах. Фантом. Химера.
Под началом этого оборотня находится целая армия упырей помельче, подумал Громов. Днём и ночью, ежечасно, ежеминутно они вышибают из кого-то долги вместе с мозгами, гнусаво диктуют свои условия, трясут, выставляют, канают, кидают, бесогонят, трахают, обламывают рога, ставят на уши. Вся область обложена непомерной данью этого воинства.
А на вид все так пристойно. И на слух тоже.
Существует жилищная проблема, существует губернатор, озабоченный ею до невозможности, а ещё есть некое АОЗТ «Самсон», которое берётся в меру сил и возможностей наращивать жилищный фонд Курганска, и в подрядчиках у него — не абы кто, а турецкая строительная фирма. Если верить Рудневу, то часть особняков, которые вырастут на месте дачного посёлка, будет передана в распоряжение городских властей. Там можно будет разместить детский дом, профилакторий или что-нибудь другое, не менее полезное и нужное. Когда-нибудь потом. Позже. Это ведь звучит лучше, чем никогда?
Наверняка вся эта афёра затеяна не случайно, не с бухты-барахты. Что-то Итальянец просчитал, что-то продумал, каким-то образом нашёл свою выгоду, ради которой он и живёт на этом свете. Но Громова совершенно не интересовала механика этого дела. Он знал твёрдо одно: нельзя, чтобы на островке, где похоронена Ксюха, возник какой-нибудь ресторан с итальянской кухней, где будут насыщаться, поплёвывая в воду, счастливые обладатели особняков. Пусть они сорят деньгами где-нибудь ещё, Громов не возражал. Но не здесь. Не в этом посёлке, возведённом не их руками. Не на этой земле, политой чужими кровью, потом и слезами.
— Не обломится тебе здесь ничего, Корлеоне недоделанный, — пробормотал Громов.
Итальянец его услышал. Снисходительно улыбнувшись, он сказал:
— Я и моя команда привыкли руководствоваться одним простым, но действенным лозунгом: «Сказано — сделано». Я привык претворять свои планы в жизнь немедленно, не откладывая их в долгий ящик. — Он обращался уже не столько к телезрителям, сколько к ведущей, в которой Громов не без удивления опознал свою знакомую — Людмилу. Она прямо вся извелась в своих тесных брючках, бросая взгляды на часы, а Итальянец посматривал на неё, как кот, подстерегающий доверчивую птичку. — Так что, — говорил он, чуть ли не облизываясь, — в заключение беседы хочу пригласить вашу съёмочную группу на место событий. Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город… Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… А? — Итальянец интригующе хохотнул.
Громов резко подался вперёд. Неужели он не ослышался? Неужели завтра Итальянец действительно осчастливит своим присутствием посёлок Западный?
Людмила вся затрепыхалась в не менее радостном экстазе, чем тот, который не так давно испытала на этом самом диване, когда лежала под Громовым.
— Конечно, — чирикнула она. — Мы с радостью принимаем ваше приглашение. Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.
— Ещё как! — машинально подтвердил Громов, невидящие глаза которого были устремлены на экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100