Остановилось и превратилось в вечность…
Спускаясь по эскалатору, он вдруг вспомнил: тетка говорила ему о материалах, которые Юрий брал с собой в Москву для доклада. Но ведь этих карт, если верить милиции, при нем не обнаружено.
Может, их и не было?
Но что же тогда Юрий повез на конгресс? Нет, материалы наверняка были.
«Их при Юрии не обнаружили, – размышлял Донской. – Но почему? Ведь его не ограбили, он упал с моста! Где же тогда они? Под мостом? Если карты были, то наверняка лежали в папке. В папке, которую предъявили Нине Павловне, в папке, которая, в свою очередь, была в сумке. Если все же допустить, что его ограбили, то зачем грабителям геологические карты? Они скорей забрали бы сумку и кожаную папку, а карты выбросили… Но, может быть, все-таки никаких карт не было?»
Глеб вошел в вагон и замер: «А что, если его сбросили с моста из-за этих самых карт?»
Мысль показалась чудовищной.
Он сначала отмахнулся от нее, как от мухи. Но, ясная, она затмила собой все остальное.
«Нет, – глядя на свое отражение в окне вагона, попытался убедить он себя в обратном, – это обыкновенный несчастный случай. Кто такой Юра? Инженер Гарин? Нильс Бор? Менделеев? Да нет же! Неудачник. Не гений же он, в самом деле?!»
«А если все же гений? – упрямствовал мозг. – Если то, с чем он приехал на конгресс, было действительно открытием, как говорит его мать?»
Не доехав двух остановок до нужной, Глеб вышел из вагона и пересел на кольцевую линию. Он решил ехать в институт, где проводился конгресс.
«Что же я сразу об этом не подумал. Возможно, там прояснят ситуацию с картами и что-нибудь расскажут о самом конгрессе!»
Его московская миссия наполнялась смыслом. Неожиданно в сознании появилась еще неясная, но стремительно приобретавшая очертания идея.
10
– Привет, академик! – крикнул охранник у последнего из трех контрольных проходов. – Ты, Томилин, прямо Стаханов! Раньше всех на службу заявляешься! Молодец, медаль получишь! Ну, стучи копытами, иди сюда, родной, я тебя немного пожулькаю!
И охранник радостно загоготал. Он был сегодня в духе. На вечер у него была назначена встреча, сулившая любовное приключение.
Развязно вытянув перед собой ноги, он полулежал на стуле, лениво пожевывая резинку и улыбаясь столь раннему посетителю.
Крепкий, чуть седоватый мужчина, бодро кивнув охраннику, прошел сквозь контрольную арку. На пульте не зажглись лампочки, и звонок промолчал.
Скосив глаза на пульт, охранник довольно хмыкнул, потом подошел к Томилину и стал его «жулькать» – обыскивать, прощупывая с ног до головы.
Томилин покорно стоял перед охранником.
– Ты слыхал, что косые ночью дали деру? Нет? И стрельбу со взрывами не слышал?
– Нет, туговат на ухо, – равнодушно ответил Томилин. – Их поймали?
Охранник с интересом взглянул на академика, но ничего не ответил и продолжил шмон.
– Вот так. Пока облапаешь всю вашу кодлу, упаришься. Так: халат, штаны, перчатки резиновые, хо-хо… А это что у тебя? – ахнул охранник, вытаскивая из кармана академика глянцевый журнал.
– Бабы.
– Голые?!
– Как видишь: в чем мать родила, – сухо ответил Томилин.
– Ого! Этот номерок я еще не листал! Славная порнушка! Где взял? – Охранник растянул тонкие губы в скользкую улыбочку, и глаза его стали масляными.
– Идиотский вопрос, – с едва уловимым презрением ответил академик.
– Ну, ты не заводись! Слушай, Томилин, зачем тебе на работе порнуха? Кто за тебя работать будет?! В общем, после работы посмотришь!
– А я не смотреть взял. Там в конце один тест для мужчин. Хочу себя проверить: мужик я еще или уже «оно»?
– Да какой ты мужик! – махнул рукой охранник. – Вы там, у себя в науке, баб только нюхаете, как цветочки! Вам они не нужны. В общем, так: давай журнальчик, у меня он будет в сохранности. После работы проверишь себя. Ну как, годится? – вопросительно глядя на академика, он прижал порнушку к груди.
– Нет, не могу! Сразу после работы отдать должен: взял на день. Не проси! – Томилин насмешливо смотрел на охранника.
– Ну, ты – чмо, академик! Ведь другим людям тоже порадоваться треба… Вот что, – охранник озабоченно прищурился и задвигал губами, – приходи ко мне в обед. Отдам журнальчик!
– Не могу я, не положено! Сам знаешь, – спокойно сказал Томилин.
– Да брось ты! – охранник раздраженно замахал на Томилина руками. – Я сказал приходи, значит приходи! В книгу тебя не занесу. Только не забудь, я уже с той стороны «хомута» сидеть буду. И чтоб никаких железяк, а то машинка звякнет, и придется мне тебя сосчитать, понял?
– Она и так звякнет! – усмехнулся Томилин.
– Не звякнет. Я тебе журнал перекину через хомут!
Хомутом охранник называл контрольную арку, настроенную на улавливание металлических предметов. Наряду с рентгеновскими датчиками, которые могли выявить даже медный пятак, проглоченный злоумышленником, в этой системе имелось еще несколько хитроумных штучек, натасканных на обнаружение чего угодно под рубашкой или в штанах клиента. В лабораторию нельзя было проносить ничего постороннего. А уж что-либо вынести из нее было просто невозможно.
Сделав корявым почерком запись в книге, охранник сунул журнал себе под задницу и устало пробурчал:
– Все, валяй, наука! В обед приходи!
– Хорошо, сам меня заставляешь… Только чтоб без всяких там подожди. У меня времени в обрез будет!
Академик был одет в белый халат, из-под которого торчали такие же белые штаны, широкими трубами волочащиеся по полу. Миновав контрольный пункт, он стремительно пошел по длинному высокому коридору, освещенному в нижней части маленькими лампами. Подойдя к одной из дверей, он щелкнул замком и тут же закрыл за собой дверь…
Минут через пять в лабораторию начали входить сотрудники. Тщательно обжульканные на контрольных постах, они коротко здоровались с Томилиным, смотрящим в бинокуляр, и быстро занимали рабочие места, спеша приступить к работе до того момента, как в лабораторию войдут проверяющие.
Сегодня никто не опоздал, даже рентгенщик Яковчук – довольно мрачный детина, работавший тут с самого основания Объекта и уже не раз получавший мягкий отказ на просьбу уволить его по собственному желанию и дать убраться на Материк. Ему говорили, что аналитик Яковчук незаменим, и для убедительности накидывали сверх контракта несколько сотен. Получая отказ, Яковчук мрачнел и неделю ни с кем не разговаривал. В последнее время он недолюбливал Томилина за идиотский оптимизм. Томилин увлеченно трудился, занимался наукой, не очень-то отвлекаясь на деньги, а он, Яковчук, зарабатывал: вкалывал, горбатил – отбывал повинность…
Проверяющие вошли в лабораторию последними. Это были охранники с железным ящиком. Поставив ящик на свободный лабораторный стол, они торжественно, словно заслуженного покойника из Кремля, извлекли из ящика баночки и небольшой металлический слиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Спускаясь по эскалатору, он вдруг вспомнил: тетка говорила ему о материалах, которые Юрий брал с собой в Москву для доклада. Но ведь этих карт, если верить милиции, при нем не обнаружено.
Может, их и не было?
Но что же тогда Юрий повез на конгресс? Нет, материалы наверняка были.
«Их при Юрии не обнаружили, – размышлял Донской. – Но почему? Ведь его не ограбили, он упал с моста! Где же тогда они? Под мостом? Если карты были, то наверняка лежали в папке. В папке, которую предъявили Нине Павловне, в папке, которая, в свою очередь, была в сумке. Если все же допустить, что его ограбили, то зачем грабителям геологические карты? Они скорей забрали бы сумку и кожаную папку, а карты выбросили… Но, может быть, все-таки никаких карт не было?»
Глеб вошел в вагон и замер: «А что, если его сбросили с моста из-за этих самых карт?»
Мысль показалась чудовищной.
Он сначала отмахнулся от нее, как от мухи. Но, ясная, она затмила собой все остальное.
«Нет, – глядя на свое отражение в окне вагона, попытался убедить он себя в обратном, – это обыкновенный несчастный случай. Кто такой Юра? Инженер Гарин? Нильс Бор? Менделеев? Да нет же! Неудачник. Не гений же он, в самом деле?!»
«А если все же гений? – упрямствовал мозг. – Если то, с чем он приехал на конгресс, было действительно открытием, как говорит его мать?»
Не доехав двух остановок до нужной, Глеб вышел из вагона и пересел на кольцевую линию. Он решил ехать в институт, где проводился конгресс.
«Что же я сразу об этом не подумал. Возможно, там прояснят ситуацию с картами и что-нибудь расскажут о самом конгрессе!»
Его московская миссия наполнялась смыслом. Неожиданно в сознании появилась еще неясная, но стремительно приобретавшая очертания идея.
10
– Привет, академик! – крикнул охранник у последнего из трех контрольных проходов. – Ты, Томилин, прямо Стаханов! Раньше всех на службу заявляешься! Молодец, медаль получишь! Ну, стучи копытами, иди сюда, родной, я тебя немного пожулькаю!
И охранник радостно загоготал. Он был сегодня в духе. На вечер у него была назначена встреча, сулившая любовное приключение.
Развязно вытянув перед собой ноги, он полулежал на стуле, лениво пожевывая резинку и улыбаясь столь раннему посетителю.
Крепкий, чуть седоватый мужчина, бодро кивнув охраннику, прошел сквозь контрольную арку. На пульте не зажглись лампочки, и звонок промолчал.
Скосив глаза на пульт, охранник довольно хмыкнул, потом подошел к Томилину и стал его «жулькать» – обыскивать, прощупывая с ног до головы.
Томилин покорно стоял перед охранником.
– Ты слыхал, что косые ночью дали деру? Нет? И стрельбу со взрывами не слышал?
– Нет, туговат на ухо, – равнодушно ответил Томилин. – Их поймали?
Охранник с интересом взглянул на академика, но ничего не ответил и продолжил шмон.
– Вот так. Пока облапаешь всю вашу кодлу, упаришься. Так: халат, штаны, перчатки резиновые, хо-хо… А это что у тебя? – ахнул охранник, вытаскивая из кармана академика глянцевый журнал.
– Бабы.
– Голые?!
– Как видишь: в чем мать родила, – сухо ответил Томилин.
– Ого! Этот номерок я еще не листал! Славная порнушка! Где взял? – Охранник растянул тонкие губы в скользкую улыбочку, и глаза его стали масляными.
– Идиотский вопрос, – с едва уловимым презрением ответил академик.
– Ну, ты не заводись! Слушай, Томилин, зачем тебе на работе порнуха? Кто за тебя работать будет?! В общем, после работы посмотришь!
– А я не смотреть взял. Там в конце один тест для мужчин. Хочу себя проверить: мужик я еще или уже «оно»?
– Да какой ты мужик! – махнул рукой охранник. – Вы там, у себя в науке, баб только нюхаете, как цветочки! Вам они не нужны. В общем, так: давай журнальчик, у меня он будет в сохранности. После работы проверишь себя. Ну как, годится? – вопросительно глядя на академика, он прижал порнушку к груди.
– Нет, не могу! Сразу после работы отдать должен: взял на день. Не проси! – Томилин насмешливо смотрел на охранника.
– Ну, ты – чмо, академик! Ведь другим людям тоже порадоваться треба… Вот что, – охранник озабоченно прищурился и задвигал губами, – приходи ко мне в обед. Отдам журнальчик!
– Не могу я, не положено! Сам знаешь, – спокойно сказал Томилин.
– Да брось ты! – охранник раздраженно замахал на Томилина руками. – Я сказал приходи, значит приходи! В книгу тебя не занесу. Только не забудь, я уже с той стороны «хомута» сидеть буду. И чтоб никаких железяк, а то машинка звякнет, и придется мне тебя сосчитать, понял?
– Она и так звякнет! – усмехнулся Томилин.
– Не звякнет. Я тебе журнал перекину через хомут!
Хомутом охранник называл контрольную арку, настроенную на улавливание металлических предметов. Наряду с рентгеновскими датчиками, которые могли выявить даже медный пятак, проглоченный злоумышленником, в этой системе имелось еще несколько хитроумных штучек, натасканных на обнаружение чего угодно под рубашкой или в штанах клиента. В лабораторию нельзя было проносить ничего постороннего. А уж что-либо вынести из нее было просто невозможно.
Сделав корявым почерком запись в книге, охранник сунул журнал себе под задницу и устало пробурчал:
– Все, валяй, наука! В обед приходи!
– Хорошо, сам меня заставляешь… Только чтоб без всяких там подожди. У меня времени в обрез будет!
Академик был одет в белый халат, из-под которого торчали такие же белые штаны, широкими трубами волочащиеся по полу. Миновав контрольный пункт, он стремительно пошел по длинному высокому коридору, освещенному в нижней части маленькими лампами. Подойдя к одной из дверей, он щелкнул замком и тут же закрыл за собой дверь…
Минут через пять в лабораторию начали входить сотрудники. Тщательно обжульканные на контрольных постах, они коротко здоровались с Томилиным, смотрящим в бинокуляр, и быстро занимали рабочие места, спеша приступить к работе до того момента, как в лабораторию войдут проверяющие.
Сегодня никто не опоздал, даже рентгенщик Яковчук – довольно мрачный детина, работавший тут с самого основания Объекта и уже не раз получавший мягкий отказ на просьбу уволить его по собственному желанию и дать убраться на Материк. Ему говорили, что аналитик Яковчук незаменим, и для убедительности накидывали сверх контракта несколько сотен. Получая отказ, Яковчук мрачнел и неделю ни с кем не разговаривал. В последнее время он недолюбливал Томилина за идиотский оптимизм. Томилин увлеченно трудился, занимался наукой, не очень-то отвлекаясь на деньги, а он, Яковчук, зарабатывал: вкалывал, горбатил – отбывал повинность…
Проверяющие вошли в лабораторию последними. Это были охранники с железным ящиком. Поставив ящик на свободный лабораторный стол, они торжественно, словно заслуженного покойника из Кремля, извлекли из ящика баночки и небольшой металлический слиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136