Донской был перед ним как на ладони, и он не мог достать его. Выругавшись, Дудник повернулся к Березе. Начальник дружины ухмыльнулся и выстрелил в Донского. Террорист исчез между вагонами.
Береза и Дудник стояли у края платформы в трех шагах друг от друга.
– Все, Боря, наигрались! Пойми, хлопчик, кто-то должен за все это ответить. Я решил, что отвечать будешь ты. Так что будь здоров! – крикнул Береза и наставил на Дудника карабин.
Дудник словно ждал этого: он тут же прыгнул за борт платформы, рукой держась за ее край.
– Куда ты денешься, попрыгунчик? – захохотал начальник дружины. – Если Береза решил тебя схавать, значит, сиди и не рыпайся.
Прицелившись, он отстрелил московскому гостю палец, но тот так и не разжал руку. Береза прыгнул на край платформы, собираясь, приставив к голове Дудника карабин, вышибить из него мозги… Но из-за платформы его ударили тяжелым ботинком в грудь.
Потеряв равновесие, Береза упал.
Довольная ухмылочка еще не успела сойти с его губ, как над ним вырос смертельно бледный Дудник. Не давая Березе опомниться, он с размаху вмял ему в переносицу носок десантного ботинка.
Через долю секунды Береза умер.
Дудник стянул кровоточащую фалангу пальца платком, поднял карабин и стал пробираться к вагону, за которым упал подстреленный Донской.
Ему нужно было убедиться в том, что террорист мертв.
Глеб лежал животом на буферном стыке между вагонами, волоча ноги по шпалам. Нагнувшись, Дудник схватил его за куртку рукой, на которой теперь не хватало указательного пальца, и легко выдернул террориста наверх. Дудник был рад, что Донской не упал между вагонами, иначе его пришлось бы искать.
Тот был еще жив: дыхание его было частым и прерывистым, а губы бескровными.
Дудник приставил к животу Глеба карабин и несколько раз ударил его по щекам.
Донской открыл глаза.
– Сайгак! – насмешливо сказал ему Дудник.
И грянул выстрел.
36
Низко над локомотивом зависли вертолеты. Поезд замедлял ход.
Люди в пятнистой форме с автоматами осматривали вагоны.
– А кто они такие? – спросил помощник машиниста у внушительного молодца, стоящего у окна кабины, видя, как двое автоматчиков несли какого-то человека к вертолету. Вслед за ними шел милицейский сержант.
– Диверсанты.
– Ого, сколько много! Что они тут делали? Я тут прежде людей-то живых не видел, не то что диверсантов.
– Нападение на оборонный объект. Держи язык за зубами. Операция секретная. Подписывайте бумагу о неразглашении. Если кто из вас будет болтать… – пригрозил автоматчик, красноречиво глядя на испуганного помощника машиниста и его проснувшегося шефа.
– Не будет! Дураков нет! – глупо улыбаясь, заметил помощник. – Я ничего не видел и не слышал, а он вообще спал!
Вооруженные люди около часа собирали вдоль железнодорожного полотна трупы и грузили их в вертолеты.
– А это кто? У Березы такого не было! Откуда он взялся? – один из автоматчиков вопросительно посмотрел на своего товарища, копающегося в документах двухметрового покойника.
– На месте узнаем. Кстати, тебе фамилия Дудник ничего не говорит?
Поезд вновь набирал ход. Вертолеты исчезли с горизонта. Так и не просветлев, небо стало сереть.
Помощник машиниста устраивался лечь спать. Повернувшись на бок, он засомневался: а был ли этот десант автоматчиков? Не пригрезилось ли ему?!
Внезапно он услышал стук в дверь локомотива. Он хотел было пойти открывать, но тут до него дошло, что он не дома, а в летящем со скоростью ста километров в час локомотиве.
В окне показалась голова черного от грязи человека.
Помощник вскочил с лежака и стал искать что потяжелей, чтобы дать отпор диверсанту.
– Мужики, – с трудом разлепив окровавленный рот, простонал диверсант, вваливаясь в кабину, – дайте чего-нибудь на зуб.
– Так у тебя, гад, и зубов-то нет! – крикнул помощник машиниста, сжимая в руках монтировку.
Диверсант, шатаясь, прошел мимо помощника, сел в углу и заплакал, глядя на озадаченных машинистов счастливыми глазами.
– Вы на Материк? – спросил он.
– К бабам под бок! – ершисто ответил помощник машиниста, опуская монтировку.
В этом худом, измученном человеке даже при желании нельзя было разглядеть диверсанта. Так, обыкновенный привокзальный бомж.
– Неужели и я… тоже под бок, а, ребята? – бомж, глотая слезы, смотрел на машинистов.
– Ты в руде прятался, верно? Только не ври!
– А что?
– А то, что тут шмон был: автоматчики на вертолетах свалились, состав остановили! Если б тебя нашли, приняли б за диверсанта. Одного не пойму, зачем ты в вагонетку полез? Не мог, что ли, с нами договориться еще на станции, когда шла погрузка? Мы бы тебя, бичара, и так в кабину взяли… Что, надоело на помойках пайку с собаками делить?
– Да, решил к цивилизации перебраться!
37
Перевалив через гряду сопок, вертолет поплыл над тундрой.
– Бог мой, что это? – прошептал пассажир в милицейской форме и надолго замолчал, прильнув лбом к иллюминатору.
За черной грядой сопок открывалась широкая корытообразная равнина, в которой тяжело, как разлитая ртуть, лежал город, неожиданный, как обратная сторона Луны, и все же реальный, как Вавилон.
Вертолет резко снизился и летел сейчас над улицами, над мощными строениями из чугуна и серого камня, над гигантскими трубами, отфыркивающимися густыми дымами и паром.
Летчик специально вел машину прямо над городом, чтобы тот, кто смотрел теперь во все глаза на это чудо, потерял чувство реальности. Летчику хотелось поразить новичка неслыханным зрелищем – затерянным среди мхов и лишайников рукотворным миром из стали и бетона.
Вертолет сел на бетонные плиты небольшой вертолетной площадки.
Майор Богданов не выпал из реальности, не поддался волшебству «затерянного мира». Он лишь убедился, что интуиция его не подвела. Богданов мрачно размышлял о будущем, верней, о том, что будущего у него теперь нет.
Сколько эти люди дадут ему пожить?
Час? День? Неделю?
Побеседуют и поставят к стенке.
Теперь ему было ясно все: и почему начальство так долго тянуло с их отлетом в Заполярье, и зачем в самый последний момент им был придан этот Борис Дудник. Раз московские оперативники настаивали на поездке в Заполярье, надо было им предоставить такую возможность, чтобы отвести всякие подозрения. Но без присмотра отпускать их было нельзя. Тут и появился сверхсекретный Дудник – борец с терроризмом. Он-то и должен был убрать всех свидетелей. И Богданова с Ермаковым, и террориста, который наверняка знал какую-то тайну.
А смерть оперов можно было свалить на террориста…
Высокие московские чины были заинтересованы в том, чтобы мир ничего не узнал о Поселке и Объекте.
Но почему?!
Теперь Богданов видел почему…
Так что они с Ермаковым были еще в Москве приговорены, а здесь стали смертниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Береза и Дудник стояли у края платформы в трех шагах друг от друга.
– Все, Боря, наигрались! Пойми, хлопчик, кто-то должен за все это ответить. Я решил, что отвечать будешь ты. Так что будь здоров! – крикнул Береза и наставил на Дудника карабин.
Дудник словно ждал этого: он тут же прыгнул за борт платформы, рукой держась за ее край.
– Куда ты денешься, попрыгунчик? – захохотал начальник дружины. – Если Береза решил тебя схавать, значит, сиди и не рыпайся.
Прицелившись, он отстрелил московскому гостю палец, но тот так и не разжал руку. Береза прыгнул на край платформы, собираясь, приставив к голове Дудника карабин, вышибить из него мозги… Но из-за платформы его ударили тяжелым ботинком в грудь.
Потеряв равновесие, Береза упал.
Довольная ухмылочка еще не успела сойти с его губ, как над ним вырос смертельно бледный Дудник. Не давая Березе опомниться, он с размаху вмял ему в переносицу носок десантного ботинка.
Через долю секунды Береза умер.
Дудник стянул кровоточащую фалангу пальца платком, поднял карабин и стал пробираться к вагону, за которым упал подстреленный Донской.
Ему нужно было убедиться в том, что террорист мертв.
Глеб лежал животом на буферном стыке между вагонами, волоча ноги по шпалам. Нагнувшись, Дудник схватил его за куртку рукой, на которой теперь не хватало указательного пальца, и легко выдернул террориста наверх. Дудник был рад, что Донской не упал между вагонами, иначе его пришлось бы искать.
Тот был еще жив: дыхание его было частым и прерывистым, а губы бескровными.
Дудник приставил к животу Глеба карабин и несколько раз ударил его по щекам.
Донской открыл глаза.
– Сайгак! – насмешливо сказал ему Дудник.
И грянул выстрел.
36
Низко над локомотивом зависли вертолеты. Поезд замедлял ход.
Люди в пятнистой форме с автоматами осматривали вагоны.
– А кто они такие? – спросил помощник машиниста у внушительного молодца, стоящего у окна кабины, видя, как двое автоматчиков несли какого-то человека к вертолету. Вслед за ними шел милицейский сержант.
– Диверсанты.
– Ого, сколько много! Что они тут делали? Я тут прежде людей-то живых не видел, не то что диверсантов.
– Нападение на оборонный объект. Держи язык за зубами. Операция секретная. Подписывайте бумагу о неразглашении. Если кто из вас будет болтать… – пригрозил автоматчик, красноречиво глядя на испуганного помощника машиниста и его проснувшегося шефа.
– Не будет! Дураков нет! – глупо улыбаясь, заметил помощник. – Я ничего не видел и не слышал, а он вообще спал!
Вооруженные люди около часа собирали вдоль железнодорожного полотна трупы и грузили их в вертолеты.
– А это кто? У Березы такого не было! Откуда он взялся? – один из автоматчиков вопросительно посмотрел на своего товарища, копающегося в документах двухметрового покойника.
– На месте узнаем. Кстати, тебе фамилия Дудник ничего не говорит?
Поезд вновь набирал ход. Вертолеты исчезли с горизонта. Так и не просветлев, небо стало сереть.
Помощник машиниста устраивался лечь спать. Повернувшись на бок, он засомневался: а был ли этот десант автоматчиков? Не пригрезилось ли ему?!
Внезапно он услышал стук в дверь локомотива. Он хотел было пойти открывать, но тут до него дошло, что он не дома, а в летящем со скоростью ста километров в час локомотиве.
В окне показалась голова черного от грязи человека.
Помощник вскочил с лежака и стал искать что потяжелей, чтобы дать отпор диверсанту.
– Мужики, – с трудом разлепив окровавленный рот, простонал диверсант, вваливаясь в кабину, – дайте чего-нибудь на зуб.
– Так у тебя, гад, и зубов-то нет! – крикнул помощник машиниста, сжимая в руках монтировку.
Диверсант, шатаясь, прошел мимо помощника, сел в углу и заплакал, глядя на озадаченных машинистов счастливыми глазами.
– Вы на Материк? – спросил он.
– К бабам под бок! – ершисто ответил помощник машиниста, опуская монтировку.
В этом худом, измученном человеке даже при желании нельзя было разглядеть диверсанта. Так, обыкновенный привокзальный бомж.
– Неужели и я… тоже под бок, а, ребята? – бомж, глотая слезы, смотрел на машинистов.
– Ты в руде прятался, верно? Только не ври!
– А что?
– А то, что тут шмон был: автоматчики на вертолетах свалились, состав остановили! Если б тебя нашли, приняли б за диверсанта. Одного не пойму, зачем ты в вагонетку полез? Не мог, что ли, с нами договориться еще на станции, когда шла погрузка? Мы бы тебя, бичара, и так в кабину взяли… Что, надоело на помойках пайку с собаками делить?
– Да, решил к цивилизации перебраться!
37
Перевалив через гряду сопок, вертолет поплыл над тундрой.
– Бог мой, что это? – прошептал пассажир в милицейской форме и надолго замолчал, прильнув лбом к иллюминатору.
За черной грядой сопок открывалась широкая корытообразная равнина, в которой тяжело, как разлитая ртуть, лежал город, неожиданный, как обратная сторона Луны, и все же реальный, как Вавилон.
Вертолет резко снизился и летел сейчас над улицами, над мощными строениями из чугуна и серого камня, над гигантскими трубами, отфыркивающимися густыми дымами и паром.
Летчик специально вел машину прямо над городом, чтобы тот, кто смотрел теперь во все глаза на это чудо, потерял чувство реальности. Летчику хотелось поразить новичка неслыханным зрелищем – затерянным среди мхов и лишайников рукотворным миром из стали и бетона.
Вертолет сел на бетонные плиты небольшой вертолетной площадки.
Майор Богданов не выпал из реальности, не поддался волшебству «затерянного мира». Он лишь убедился, что интуиция его не подвела. Богданов мрачно размышлял о будущем, верней, о том, что будущего у него теперь нет.
Сколько эти люди дадут ему пожить?
Час? День? Неделю?
Побеседуют и поставят к стенке.
Теперь ему было ясно все: и почему начальство так долго тянуло с их отлетом в Заполярье, и зачем в самый последний момент им был придан этот Борис Дудник. Раз московские оперативники настаивали на поездке в Заполярье, надо было им предоставить такую возможность, чтобы отвести всякие подозрения. Но без присмотра отпускать их было нельзя. Тут и появился сверхсекретный Дудник – борец с терроризмом. Он-то и должен был убрать всех свидетелей. И Богданова с Ермаковым, и террориста, который наверняка знал какую-то тайну.
А смерть оперов можно было свалить на террориста…
Высокие московские чины были заинтересованы в том, чтобы мир ничего не узнал о Поселке и Объекте.
Но почему?!
Теперь Богданов видел почему…
Так что они с Ермаковым были еще в Москве приговорены, а здесь стали смертниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136