Я послал в Чахбехар спецгруппу, им удалось после долгих поисков выловить китель с погонами капитана третьего ранга. Китель наверняка принадлежит Лапику.
— Москву вы запрашивали?
— Запрашивал. Москва отвечает, что он там не появлялся. — Гущин тронул его за плечо. — Юра, не ищи там, где искать бессмысленно. И не думай, что Лашкова убил обязательно Лапик. Может, это сделал и он. А может, и не он. Потом, знаешь, мне иногда уже теперь самому кажется — может, это все не фальшак? И секретное задание в самом деле было?
Седов понимал: сейчас он ничего не может ответить Гущину.
— Ладно. — Гущин вздохнул. — Пока не бери в голову. Не бери.
— Как я могу не брать в голову?
— Не бери, и все. Сколько ты торчал на яхте?
— Почти трое суток.
— Так вкуси плоды цивилизации. Прими душ, переоденься. Как-никак при тебе сейчас, как ты выразился, находится очень-очень хорошая девушка.
— Виктор Александрович…
— Ладно, не обижайся. Но твой выбор я одобряю.
— Виктор Александрович, все очень сложно.
— Запомни: все всегда очень сложно. Вы ведь будете сейчас с ней хоронить Довганя?
— Будем.
— Печальная обязанность. Но сделать это нужно.
— Нужно. Знаете, Довгань ведь был совсем не таким плохим человеком.
— Охотно верю. Особенно исходя из факта, что он нам очень сильно помог — по существу.
— Да. И вообще…
— О «вообще» — хватит. Знаешь, нам с тобой послезавтра придется вылететь в Москву.
— В Москву?
— Да. Я должен как-то отбиться от этой проклятой докладной. А без тебя у меня из этого просто ничего не получится.
Сегодня я закончу дела на крейсере. Из Чахбехара самолеты дальних линий не вылетают, нам придется на нашем вертолете вылететь до Маската. И уже оттуда лететь в Москву.
— Значит, вылетим.
— Тебя что-то смущает?
— Виктор Александрович, только одно: Алла. Честно говоря, мне не хотелось бы…
— Не хотелось бы с ней расставаться. — Да.
— Понимаю. Она вообще сама откуда?
— По словам Довганя, она родилась в Ростове-на-Дону, училась в Московской консерватории. Недавно она говорила, что у нее есть важные дела в Москве. Касающиеся учебы.
— Так прекрасно. Предложи ей полететь в Москву вместе с нами.
— А можно?
— Почему нет. Думаю, у тебя в квартире места для нее хватит?
— Конечно.
— Тогда нет проблем. Я сейчас свяжусь с Маскатом, закажу три места на рейс в Москву. На тебя, себя и Аллу. И послезавтра вылетим. Она ведь не будет против?
— Надеюсь, нет.
— Тогда все. Иди. И готовь вещи.
В открытом море волна стала больше, тем не менее яхта держала ход хорошо. Седов держал штурвал, Алла сидела рядом. Около рулевого поста в брезентовом мешке, уже приготовленный к последнему плаванию, лежал Глеб. Глаза его были закрыты, лицо спокойно, казалось, он спит.
И сам мешок, и весь ют были завалены цветами. Непонятно, где Алла смогла достать в Чахбехаре столько цветов, но венки, букеты, просто охапки роз, гвоздик, хризантем, гладиолусов, лилий, других цветов в корзинах и связках заняли почти всю корму и часть каюты.
Подумал: идти дальше опасно. Обернувшись, посмотрел на Аллу. Она кивнула:
— Пора. Простимся с ним.
Закрепив штурвал, подошел к мешку. Сказал:
— Прощай, Глеб.
— Прощай, — сказала Алла. — Упокой, Господи, твою душу. Она была очень неспокойной.
Они постояли молча.
Алла присела, закрыла лицо Глеба мешком. Закусив губу, завязала края.
Взяв с палубы охапку цветов, встала — и бросила цветы в море. Белые, красные, чайные розы заколыхалась на волнах.
Посмотрела на него:
— Все?
— Да.
Вдвоем они осторожно подняли мешок, бережно опустили за борт. Тело ушло под воду с легким всплеском.
— Надо бросить в море все цветы, — сказала Алла. — Все.
— Бросим.
Они начали сбрасывать в море цветы. Розы, гвоздики, лилии, гладиолусы, ромашки, хризантемы, магнолии, подхваченные волной, некоторое время держались на поверхности. Но как только на них обрушивался мощный гребень, тут же тонули.
Когда все цветы были сброшены, Седов снова сел за штурвал.
После того как они повернули к Чахбехару, Алла вынесла из каюты бутылку водки, банку консервированных огурцов и две рюмки. Сказала:
— Я не очень хорошая верующая. Но мама у меня православная. Помянем Глеба?
— Помянем, конечно.
Разлив по рюмкам водку, поставила на ящик радиопеленгатора уже открытую банку:
— По русскому обычаю полагается закусить. Закусим огурцами. Все же обычай.
— Закусим. Подняла свою рюмку:
— Я скажу, если ты не против?
— Нет.
— Выпьем за упокой души Глеба. Знаешь, мне кажется… Мне кажется…
Подняв рюмку, постояла молча.
— Мне кажется, он был бродягой. Настоящим морским бродягой. Он ничего не боялся. Был по-своему честен. И был способен на большое чувство. А это очень много. Пусть море будет ему пухом!
— Пусть…
Они выпили, не чокаясь, до дна. С хрустом съели по огурцу. Заговорили снова, лишь когда открылся рейд и стоящий на нем «Хаджибей».
— Ты не спрашиваешь, положила ли я деньги Глеба на свой счет?
— А я должен об этом спрашивать?
— Не должен. Но я тебе скажу, что положила.
— Очень хорошо.
— И знаешь, что я еще сделала? — Что?
— Оставила в банке распоряжение, чтобы банк за счет положенных денег отправил «Алку» в Россию. Малой скоростью.
— Да?
— Да. Я уже оформила документы. Ты не возражаешь?
— Нисколько. А куда именно в Россию?
— В Петербург. Ты ведь живешь там?
— Жил. Сейчас я давно уже живу в Москве. Но то, что «Алку» доставят в Петербург, правильно.
— Я тоже так думаю. Я указала в документах сразу двух получателей, тебя и себя. Выписала две квитанции, одну возьмешь ты, одну я.
— Я никакого отношения к «Алке» не имею.
— Имеешь. И потом, распоряжение писала я. Может получиться так, что я не смогу получить «Алку».
— Это почему?
— Юра, старый разговор. Не смогу, и все.
— А со мной в Москву полететь сможешь?
— С тобой в Москву?
— Да. Я хотел предложить тебе полететь вместе со мной в Москву. Послезавтра.
— С тобой в Москву?
— Если ты согласна, мы полетим втроем, ты, я и Виктор Александрович.
— Ну и ну… — Помолчала. — А как мы полетим? Я узнавала, отсюда самолетов в Москву нет.
— Мы вылетим на военном вертолете в Маскат. Это недалеко, в Омане. Час лета. А оттуда полетим в Москву на рейсовом лайнере. Виктор Александрович уже заказал на нас троих билеты. У тебя ведь сейчас нет никаких срочных дел?
— Как раз есть. И, как это ни смешно, именно в Москве.
— Отлично. Сделаешь все свои дела. Значит, я скажу Виктору Александровичу, что ты летишь?
— Говори. Ты ведь сам все сделал так, чтобы мне некуда было деться.
— Алла…
— Я шучу. Конечно, я лечу с вами.
Опустив жетон в телефон-автомат, Лапик набрал номер. Услышав голос Тофика, сказал:
— Тофик, здравствуйте, это Владимир.
— Здравствуйте, Владимир. Можете заходить, все готово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Москву вы запрашивали?
— Запрашивал. Москва отвечает, что он там не появлялся. — Гущин тронул его за плечо. — Юра, не ищи там, где искать бессмысленно. И не думай, что Лашкова убил обязательно Лапик. Может, это сделал и он. А может, и не он. Потом, знаешь, мне иногда уже теперь самому кажется — может, это все не фальшак? И секретное задание в самом деле было?
Седов понимал: сейчас он ничего не может ответить Гущину.
— Ладно. — Гущин вздохнул. — Пока не бери в голову. Не бери.
— Как я могу не брать в голову?
— Не бери, и все. Сколько ты торчал на яхте?
— Почти трое суток.
— Так вкуси плоды цивилизации. Прими душ, переоденься. Как-никак при тебе сейчас, как ты выразился, находится очень-очень хорошая девушка.
— Виктор Александрович…
— Ладно, не обижайся. Но твой выбор я одобряю.
— Виктор Александрович, все очень сложно.
— Запомни: все всегда очень сложно. Вы ведь будете сейчас с ней хоронить Довганя?
— Будем.
— Печальная обязанность. Но сделать это нужно.
— Нужно. Знаете, Довгань ведь был совсем не таким плохим человеком.
— Охотно верю. Особенно исходя из факта, что он нам очень сильно помог — по существу.
— Да. И вообще…
— О «вообще» — хватит. Знаешь, нам с тобой послезавтра придется вылететь в Москву.
— В Москву?
— Да. Я должен как-то отбиться от этой проклятой докладной. А без тебя у меня из этого просто ничего не получится.
Сегодня я закончу дела на крейсере. Из Чахбехара самолеты дальних линий не вылетают, нам придется на нашем вертолете вылететь до Маската. И уже оттуда лететь в Москву.
— Значит, вылетим.
— Тебя что-то смущает?
— Виктор Александрович, только одно: Алла. Честно говоря, мне не хотелось бы…
— Не хотелось бы с ней расставаться. — Да.
— Понимаю. Она вообще сама откуда?
— По словам Довганя, она родилась в Ростове-на-Дону, училась в Московской консерватории. Недавно она говорила, что у нее есть важные дела в Москве. Касающиеся учебы.
— Так прекрасно. Предложи ей полететь в Москву вместе с нами.
— А можно?
— Почему нет. Думаю, у тебя в квартире места для нее хватит?
— Конечно.
— Тогда нет проблем. Я сейчас свяжусь с Маскатом, закажу три места на рейс в Москву. На тебя, себя и Аллу. И послезавтра вылетим. Она ведь не будет против?
— Надеюсь, нет.
— Тогда все. Иди. И готовь вещи.
В открытом море волна стала больше, тем не менее яхта держала ход хорошо. Седов держал штурвал, Алла сидела рядом. Около рулевого поста в брезентовом мешке, уже приготовленный к последнему плаванию, лежал Глеб. Глаза его были закрыты, лицо спокойно, казалось, он спит.
И сам мешок, и весь ют были завалены цветами. Непонятно, где Алла смогла достать в Чахбехаре столько цветов, но венки, букеты, просто охапки роз, гвоздик, хризантем, гладиолусов, лилий, других цветов в корзинах и связках заняли почти всю корму и часть каюты.
Подумал: идти дальше опасно. Обернувшись, посмотрел на Аллу. Она кивнула:
— Пора. Простимся с ним.
Закрепив штурвал, подошел к мешку. Сказал:
— Прощай, Глеб.
— Прощай, — сказала Алла. — Упокой, Господи, твою душу. Она была очень неспокойной.
Они постояли молча.
Алла присела, закрыла лицо Глеба мешком. Закусив губу, завязала края.
Взяв с палубы охапку цветов, встала — и бросила цветы в море. Белые, красные, чайные розы заколыхалась на волнах.
Посмотрела на него:
— Все?
— Да.
Вдвоем они осторожно подняли мешок, бережно опустили за борт. Тело ушло под воду с легким всплеском.
— Надо бросить в море все цветы, — сказала Алла. — Все.
— Бросим.
Они начали сбрасывать в море цветы. Розы, гвоздики, лилии, гладиолусы, ромашки, хризантемы, магнолии, подхваченные волной, некоторое время держались на поверхности. Но как только на них обрушивался мощный гребень, тут же тонули.
Когда все цветы были сброшены, Седов снова сел за штурвал.
После того как они повернули к Чахбехару, Алла вынесла из каюты бутылку водки, банку консервированных огурцов и две рюмки. Сказала:
— Я не очень хорошая верующая. Но мама у меня православная. Помянем Глеба?
— Помянем, конечно.
Разлив по рюмкам водку, поставила на ящик радиопеленгатора уже открытую банку:
— По русскому обычаю полагается закусить. Закусим огурцами. Все же обычай.
— Закусим. Подняла свою рюмку:
— Я скажу, если ты не против?
— Нет.
— Выпьем за упокой души Глеба. Знаешь, мне кажется… Мне кажется…
Подняв рюмку, постояла молча.
— Мне кажется, он был бродягой. Настоящим морским бродягой. Он ничего не боялся. Был по-своему честен. И был способен на большое чувство. А это очень много. Пусть море будет ему пухом!
— Пусть…
Они выпили, не чокаясь, до дна. С хрустом съели по огурцу. Заговорили снова, лишь когда открылся рейд и стоящий на нем «Хаджибей».
— Ты не спрашиваешь, положила ли я деньги Глеба на свой счет?
— А я должен об этом спрашивать?
— Не должен. Но я тебе скажу, что положила.
— Очень хорошо.
— И знаешь, что я еще сделала? — Что?
— Оставила в банке распоряжение, чтобы банк за счет положенных денег отправил «Алку» в Россию. Малой скоростью.
— Да?
— Да. Я уже оформила документы. Ты не возражаешь?
— Нисколько. А куда именно в Россию?
— В Петербург. Ты ведь живешь там?
— Жил. Сейчас я давно уже живу в Москве. Но то, что «Алку» доставят в Петербург, правильно.
— Я тоже так думаю. Я указала в документах сразу двух получателей, тебя и себя. Выписала две квитанции, одну возьмешь ты, одну я.
— Я никакого отношения к «Алке» не имею.
— Имеешь. И потом, распоряжение писала я. Может получиться так, что я не смогу получить «Алку».
— Это почему?
— Юра, старый разговор. Не смогу, и все.
— А со мной в Москву полететь сможешь?
— С тобой в Москву?
— Да. Я хотел предложить тебе полететь вместе со мной в Москву. Послезавтра.
— С тобой в Москву?
— Если ты согласна, мы полетим втроем, ты, я и Виктор Александрович.
— Ну и ну… — Помолчала. — А как мы полетим? Я узнавала, отсюда самолетов в Москву нет.
— Мы вылетим на военном вертолете в Маскат. Это недалеко, в Омане. Час лета. А оттуда полетим в Москву на рейсовом лайнере. Виктор Александрович уже заказал на нас троих билеты. У тебя ведь сейчас нет никаких срочных дел?
— Как раз есть. И, как это ни смешно, именно в Москве.
— Отлично. Сделаешь все свои дела. Значит, я скажу Виктору Александровичу, что ты летишь?
— Говори. Ты ведь сам все сделал так, чтобы мне некуда было деться.
— Алла…
— Я шучу. Конечно, я лечу с вами.
Опустив жетон в телефон-автомат, Лапик набрал номер. Услышав голос Тофика, сказал:
— Тофик, здравствуйте, это Владимир.
— Здравствуйте, Владимир. Можете заходить, все готово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126